Падение Империи (СИ) - Рассел Ник

— Я — Эльнора Грейкасл де Айвенворд! — прорычала она, взывая к магическому истоку, что протекал в её крови и этих залах. Сила магии заполнила её, оставалось её правильно направить…

Время остановилась, застыло. Она невольно застонала, когда пред нею предстал Ненастный, в обличии бесплодной тени. Он тянул к ней свои тёмные руки, но не смел касаться её, словно без её согласия этого он не сделает…

— Ты так близко. Один шаг. Одна клятва и ты сможешь сделать всё, что пожелаешь, коли верной слугою станешь! Твой Эйдэн вернется к тебе. Стань той, кто вернёт Эш’Хайграу величие. Той, кто вернёт меня на родину! — Как заманчиво он говорил, подкрепляя свои слова ведениями из той жизни, о которой она мечтала! Но она знала, какой отвратной ложью он кормит её! Наконец-то силы Некромантии были подвластны ей в полной мере, и она представила, как огонь проходит по гною, выжигая его до последней капли, словно пепел феникса, заживляя рану. Она сделала так, что всё скверна, что была оставлена Ненастным, принялась гореть синим пламенем! Старый Бог только хотел напасть на ней и обратить во тьму, как силуэт его сгинул во мраке, от того света, что исходил от Эльноры.

— Глупая дура! Ты пожалеешь о содеянном! Проклятая сука! -

— Смерть тебе! Тёмная тварь! — рычала она в ответ.

Лишь одного мгновения Орину было достаточно, чтобы отскочить назад и взмахнуть мечом ренегата, отрубая Личу его костлявую голову. Иссохший скелет упал и вместе с этим Зиккурат Ин-ар-Хартум затрясся, словно под их ногами пробуждается Баордар.

***

Шагая во тьме, она видела, как потоки магии бушуют от содеянного ею, буквально минуту назад. Словно сотни нитей великой паутины Уны сплелись в один единый поток или же узор, который бушевал, источая сотни, если не тысячи пульсаций, колеблющих и сотрясающих пустоту вокруг неё. Она потянулась к той силе, что звала её, распутывая клубок нитей из жидкого света. В самом центре она нашла ту нить, что вела к Жизни и Смерти. К тому аспекту, который мог повелевать им обоими.

Когда-то давно они, некроманты, небыли теми, кого обвиняли во всех бедах этого мира. Они жили своей жизнью, пусть и обычаи с традициями их были чужды другим. Любой умерший занимал своё место рядом с другими, живя вечно. Сердца павших воинов помещались в ларцы, а тела их служили армиям Эш’Хайгару. Мертвых не хоронили, мертвые строили города, охраняли границы, скрывая свои лица за масками, чтобы родные не страдали. У них не было рабов. Никогда. И лишь когда в их земли вторглись те, кто звал себя благородными имперцами, служащих Богам и Свету, именно тогда они, некроманты, стали приспешниками тьмы, обратившиеся ко злу…

***

В какой-то момент она поняла, что спит. Треск поленьев в костре приятно грел её уши, а костёр, отдавая своё тепло земле, грел её тело. Она колыхнулась и открыла глаза. Ночное небо приветствовало её тишиной, покровом звёзд и созвездий, прекрасно знакомых ей. Вот Дракон и Грифон парили в небесах, а Пёс и Змей бежали к ним на встречу. Тихо и еле слышно, где-то вдалеке она слышала, как камни подают в пропасть, стуча о скалы.

Она осмотрела лагерь. Блексворд спал без задних ног, а Орин мешал угли в костре.

— Но как? — спросила она.

— Мы мчались как бешенные. Стены рушились, потолки падали на нас, под нашими ногами полы обрушивались в бездну. Никогда не видел такой суматохи. Тебя пришлось на руках нести, ты только сейчас очнулась. Не знаю, что ты сделала, но нежить смотрела на тебя, как на спасительницу. Может быть, ты сделала то, что нужно. Обвинять не стану — он покачал головой и продолжил

— Нету больше Зиккурата Ин-ар-Хартум. Тихое плато теперь завалено несметной грудой камней, и под ней похоронены тысячи душ. Камни падали прямо перед нами, дороги обрушивались, и в десятый раз мы чуть не упали в тёмную пропасть. Мы шли в тумане из пыли и грязи, а мимо нас проходили ренегаты, кто-то с ушибленной головой, кто-то с рассечённым черепом, но мы продолжали идти, идти в надежде на то, что найдём выход. Словно через туман, что застилала долину всего Тихого плато… — на секунду он замолчал, вспоминая, как камень упал в метре от него, размозжив голову раненного ренегата, он словно отмахнулся от всех воспоминания того, как тело легионера дёргалось в конвульсиях.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Мы поднимались на паровой платформе и всё вокруг нас тряслось. Каждый дюйм земли сотрясался от толчков, а мы бежали к выходу. Падая и поднимаюсь, вертясь и прыгая как зайцы. В какой-то момент мне показалось, что помрём прямо там. — Орин помешал полено в костре и искры взлетели к небу. Затем взял альманах, лежавший в стороне и, повертев его в руках, положил рядом с Эльнорой. Но то уже спала беспробудным сном, не в силах сопротивляться утлости. Ему бы и самому поспать, но кошмары были хуже усталости и век, что заливаются железом.

***

— Ты. — голос позади заставил его вздрогнуть, вскочить и обнажить меч. Никого не было, но Орин знал, прекрасно знал, что он был не один.

— Щит — перед ним престал призрак. Бледный, словно из пелены тумана, он явился к нему, ибо кровь зовёт кровь. Одетый в доспехи, который носили императоры-грифоны, призрак снял крылатый шлем. Орин дрогнул, перед ним предстал Эйдэн Четвертый. Великий.

— У Наследника есть щит, который он примет удар древнего врага. Есть меч, который он возденет против тех, кто восстанет из-под палящего песка. Ты — щит, который невозможно расколоть. Помни об этом. Потому что ты не только щит для него, но и для всех, кто верен Богам-Основателям и Свету. Ты не изгой. Ты бил им. Но прими факт того, что эта судьба не для тебя. — призрак последнего императора СтоннКасселов указал на Эльнору

— Береги её. Коли она встанет не на тот путь, то будет древним врагом — и вновь он исчез, как пелена тумана перед рассветом.

Орин сел перед костром. Остальные спали, и разбудить их сейчас было проблематично. Он глянул на свои наручи. На одном из них был изображён коронованный пёс, на другом лошадь, поднимающаяся на дыбы, грива которой переходила в причудливый узор. Чёрные Легионы были основаны Ноем Одноглазым. Их считали особыми гвардейскими полками, но позже им пришлось бороться с Эш’Хайгаром. С ордами нежити. Они первыми принимал удары немёртвых, и каждый раз, стоя на смерть на границах Кровогорья они умирали, и поднимались, чтобы биться до самого конца. Орин посмотрел на свои изодранные руки. Некогда Чёрные Легионы были щитом для всего Кровогорья, а Красные Легионы — воздетым мечом. Так ли это сейчас? Он не знал, но надеялся.

Глава 38. Гончая и Кобра

Орин в последний раз окинул взглядом Тихое плато и невольно вздрогнул, вспоминая пережитое. Теперь, когда вся долина внизу была завалена камнями и валунами, он спокойно выдохнул, сплюнув кровавую слюну прямо в пропасть. Жалость вызвало понимание того, что верный клинок «Изгой» отныне покоится в тех руинах. Добротное оружие из адамантитовой стали, сделанное специально под его руку, его отцом Эврадаром. Пусть Орин до сих пор испытывал к нему дикую злость и неприязнь, он помнил о тех уроках, что старых Эфес Солнца успел ему припадать. Но от части, СтоннКассел чувствовал, что был сам виноват в том, что привёл в упадок свою семью. Гарет уважал и любил старшего брата и давным давно его прости за все грехи и помогал в самых сложных ситуациях, в отличие от Киры, которая была обижена на Орина, за то, что он ушёл в час, когда был нужен её большего всего. Он и сам себя за это корил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Туман над Тихим плато рассеялся. Наверняка, нежить больше не будет устраивать свои походы отсюда и дальше вглубь Кровогорья. Вздрогнув от дуновения холодного ветра, он поспешил вернуться к костру. Им предстоял долгий путь до столицы этих земель, носившая имя — Уэйстек. В обитель всех Чёрных Легионов Зантара. Недалеко отсюда, в дне пути в пограничном замке, они оставили лошадей. А там, с отдохнувшими и набравшими силы жеребцами, они в несколько дней доедут до Уэйстека.