Роковая ошибка княгини - Ирина Сахарова

Рихтер снова закивал, и вернулся на своё место, страшно довольный собой. Трость он снова повесил на подлокотник, и тихонько крякнул, усевшись на кресло. И вновь принялся жестикулировать, слишком быстро, но Александра, уже натренировавшись немного, с каждым взмахом его рук улавливала всё больше и больше.

Правда, от этого его повествование не переставало выглядеть бессмыслицей и бредом сумасшедшего.

«…взбрело в голову именно тогда… семнадцать лет ей было… поздно уже язык-то изучать! Думала бы лучше, как о своём муже молодом заботиться, чтоб не гулял… о детях будущих… о чём ещё девице положено думать в таком возрасте… Нет же, ей подавай образование! (тут он разгневанно потряс головой) А кто против — (неразборчивый жест, но Александра догадалась, что он имел в виду старую княгиню) — кто против генеральши пойдёт? Велела учить — учи! Так я при ней в то страшное время и оказался… Сколько раз потом жалел… проклинал старуху (видимо, снова про генеральшу)… не было бы меня рядом тогда — глядишь, по-другому судьба бы моя сложилась… Да, что уж теперь… ничего не исправишь… а я… как это старики любят… ворчу на судьбу… думаю, что мог бы всё изменить… А на самом деле ни черта я не мог. Даже тогда. Ничего не мог. (Снова он покачал головой, с презрением искривив губы в усмешке) Как бы я её остановил?! Как её вообще можно было остановить?! Одно слово — (опять непонятно, то ли имел в виду — Волконские, то ли — «князья», аристократы и тому подобное, но Саша его, как бы там ни было, поняла прекрасно) Попробуй скажи слово против! Это ты у меня милая и добродушная, тебя воспитывали по-другому… а той только попробуй возрази! Как посмотрит, как глазищами своими сверкнёт! И всё равно же будет, как она скажет. Они со слугами все так. Никаких возражений. Только подчинение. Даже если они заведомо неправы — какая разница? Они — хозяева. Мы — рабы.»

Александра с пониманием кивнула ему. Губы её растянулись в усмешку, непроизвольно, и она посмотрела на Мишеля, искренне жалея, что он ни слова из сказанного не понимает. Он недовольно склонил голову, глядя на неё — что? Что на этот раз? Но она лишь покачала головой в ответ, и вновь повернулась к Рихтеру.

— Я знаю, о чём вы. — Сказала она. — Продолжайте.

«Это было неправильно. Я не хотел. Я тысячу раз говорил, и тогда, и сейчас — я не хотел в этом участвовать. Они меня заставили».

— Они? То есть — Юлия Николаевна и Гордеев?

«Нет. Он (Гордеев) тут вообще был не причём. Он до последнего не знал. Я, если честно, не уверен, что он и сейчас-то знает… Хотя, наверное, знает. Он всегда обо всём знает, мерзкий человек!»

Александра улыбнулась, полностью поддерживая Максима Петровича в его отношении к ненавистному миинистру.

— А кто тогда? — Продолжила допытываться она. — Если Гордеев был не в курсе, то кто?

«У неё была подруга. (Пальцы его сложились щёпотью, словно он хотел перекреститься, и снова разжались — он показал — три) Их всегда было трое. Она и ещё две. Одна — высокая, нескладная такая, (он изобразил, взмахнув рукой от пола), вторая — красавица, фигуристая, прямо как ты… и волосы… (он потянулся к ней через стол, коснулся её прядей, перевязанных на затылке, и спускающихся через левое плечо на грудь) такие же волосы… Вы с нею очень похожи. Она была такая же красивая, как и ты, и…»

— Санда. — Непроизвольно срывается с её губ давно забытое, чужое имя.

Повисла пауза. Мишель с неимоверным интересом смотрел на неё, прямо взглядом прожигал, она чувствовала, а Максим Петрович изумлённо вскинул брови.

«Откуда ты знаешь?»

— Она рассказывала. — Сказала Александра растерянно. Ей самой было удивительно, что она вспомнила об этом так неожиданно, и, слегка смущаясь под пытливыми взглядами двух пар глаз, пояснила: — Те же самые слова… она так же, как и вы говорила. Ты так похожа на неё… точно такие же яркие волосы… её даже звали так же: Александра, но все называли её Санда, так короче… — Процитировала Саша слова Юлии Николаевны. Ей казалось, что она давно забыла их, но нет же, они с поразительной чёткостью всплыли в её памяти, как будто княгиня сказала их только что, мгновение назад. Саша как будто бы даже слышала её голос снова — такой низкий, глубокий, неимоверно прекрасный, и чуточку грустный. А ещё ласковый. Она всегда была ласкова с ней, своей спасительницей.

Максим Петрович согласно закивал, подтверждая каждое её слово, а Мишель, изнемогающий от нетерпения, дошёл до того, что требовательно коснулся её плеча.

— Что всё это значит? — Спросил он тихо и недовольно. Александра не ответила, лишь с извиняющимся видом покачала головой, и мысленно попросила у него прощения. Он как будто бы понял, настаивать не стал, и даже руку убрал, чтобы не смущать её лиший раз.

Тогда Саша повернулась к Максиму Петровичу, и попросила:

— Продолжайте, пожалуйста.

Рихтер согласно кивнул, и снова принялся с оживлением жестикулировать.

«…важная миссия. Не могла не поехать с ним. И меня, как следствие, взяли с собой. Маленький (видимо, Алексей Николаевич?) в то время был в… (где? — Саша не разобрала) Я бы, конечно, предпочёл остаться с ним, но не вышло. Пришлось ехать с ней. В… (он кивнул через плечо, в сторону карты, и она поняла — в Букарешт)».

— Зачем?

Он развёл руками.

«Откуда же мне знать?….миссия… (тут она нахмурилась, не сразу поняла — какая, и Максим Петрович терпеливо повторил, жестами изображая каждую букву) Дип-ло-ма-ти-чес-ка-я миссия. Он в те годы работал в посольстве…»

— Это правда?! — Александра чуть было не подпрыгнула на месте, и развернулась к Мишелю, широко раскрыв глаза.

— Что именно? — Недовольно полюбопытствовал он. — Как ты могла заметить, я ни единого слова из вашего диалога не понимаю!

— Простите, я… — Она тотчас же отмахнулась, решив, что извиняться перед ним на этот раз не станет, и пояснила: — Гордеев… ваш отец. Он, что, работал в посольстве в начале своей карьеры?!

— Это тебе Максим Петрович сказал? — Таким пренебрежительным тоном спросил Мишель, что Александра всерьёз испугалась наброситься на него в порыве ярости прямо сейчас, в гостиной у бедного Рихтера. Сам он тихонько фыркнул, то ли с сарказмом, то ли — от обиды, что его не воспринимали всерьёз. Саша сузила глаза, и, чтобы не начинать ссору, как можно спокойнее произнесла:

— Да, это мне Максим Петрович сказал. Так это правда? Ваш отец был послом?

— А ты думала, он с рождения был министром? — Мишель улыбнулся, а Рихтер изобразил что-то, отдалённо напоминающее смех.

— Нет, но… — Подумав немного, Александра решила не рассказывать ему, что именно её так удивило, и покачала головой, вновь повернувшись к Максиму Петровичу. — Продолжайте. Извините, что перебила. Я просто… я немного удивилась этому, вот и всё. Я не знала, что он начинал при посольстве.