Тмутараканский лекарь - Алексей Роговой

в битве с армией Рустама, на нее наложен фиксирующий лубок, а сверху лубка нога была туго забинтована повязкой из грубой ткани.

«Видимо, полевые лекари постарались, — отметил про себя Матвеев, — Ну что же, уже неплохо». Однако, всё было бы ничего, если бы из-под повязки не доносился какой-то странный неприятный запах. Да и Рябина постоянно корчился от боли, хотя был не безусым юнцом, а опытным воином, привыкшим к различным ранениям и переломам. Даже крепкое вино ему эту боль не заглушало.

Георгий Ватомурос на обходе тоже почувствовал странный запах и предложил Сергею снять повязку с раненой ноги и посмотреть, что же там происходит. Стонущего Рябину взяли в перевязочную. Как только повязка была снята, зловонный запах окутал всё помещение, и лекарям предстала нога Рябины во всей своей красе. Его правая раненая нога была отечна, раза в три больше неповрежденной левой. Кожа вокруг раны, нанесенной, очевидно боевым топором, раздробившим несчастному голень, была серо-синюшного цвета. Из раны, где были видны обломки костей, вытекала темная жидкость, похожая на грязную сукровицу и издающая этот запах. При надавливании на кожу четко ощущалась крепитация — звук хруста снега на морозе. Рябина резко застонал от боли. Георгий и Сергей переглянулись — эта была газовая гангрена, грозная патология, при которой бедолага мог расстаться не только с ногой — его шансы на выживание тоже стремились к минимуму.

Причина гангрены тоже была налицо — рана была плохо обработана, свидетельством чего были комочки грязи и остатки штанов воина, которые Георгий извлек из раны.

— Неужели у них было столько раненых, что его просто не успели качественно обработать, — возмутился Матвеев. — На Тихомира и Артемия это не похоже. Это же не первый их поход и далеко не первый раненый!

— Но лубок же ему наложили, да и повязку тоже, — возразил Георгий, — Значит, время на обработку раны у тех, кто это сделал, все-таки было. Не думай плохо о Тихомире и Артемии — они не только твои друзья, но и мои ученики. А ты помнишь, как я вас учил, пусть жестко, зато самое важное вы запомнили навсегда, я надеюсь. А в первую очередь то, что рана должна быть чистой и хорошо промытой. И уж тем более в ней не должно быть грязи и посторонних предметов.

— Да я-то помню, только ТАКОЕ впервые вижу. Хотя за эти пять лет всякого повидать пришлось. Ума не приложу, как в этом случае поступить.

— В первую очередь, нужно погрузить его в глубокий сон, чтобы мы смогли эту рану хорошенько обработать, — распорядился Георгий, — Зовите сюда Абрама, да поскорее. У нас есть два варианта. Первый, и самый очевидный — ампутировать ему ногу и спасти жизнь. Второй — попытаться ногу спасти, но это будет большой риск для его жизни. Все-таки лучше жить одноногим, чем умереть с обеими ногами. Непростой выбор…

— Учитель, а давай поборемся за его ногу, — предложил Сергей, — у меня почему-то есть стойкая уверенность, что у нас все получится. С Божьей помощью, конечно!

— А если у него начнется огневица? (Так в те времена называли «сепсис» — заражение крови)

— Как только мы увидим первые признаки огневицы, то тогда ампутируем ногу и будем спасать его самого.

— Есть в вас, русичах, неистребимое желание рисковать. В этом я убедился за то время, что живу на Руси. Давай попробуем рискнуть, и да поможет нам Христос!

Убедившись, что наркоз подействовал, и Рябина громко захрапел, Георгий и Сергей принялись за его пострадавшую конечность. Для начала они тщательно промыли чистой кипяченой водой и обработали ее водой, в которой длительно лежали три серебряных креста — для дезинфекции — затем иссекли омертвевшие участки тканей и сделали по три лампасных разреза с обеих сторон голени. Из разрезов вытекла грязно-зеленая жидкость, и рана очистилась. Обломки костей Георгий сопоставил максимально анатомично, а на ногу снова наложил лубок, который можно было бы снимать для перевязки раны.

Утомленный Рябина после операции проспал почти целые сутки. На следующее утро ему было уже легче, и нога на перевязке выглядела явно посвежее. Для улучшения эффекта и скорейшего выздоровления воина его теперь отпаивали гранатовым соком, а рану обрабатывали поочередно отваром ромашки и дубовой коры с добавлением капли крещенской воды. Кроме того, как местно на рану, так и внутримышечно, Сергей вводил больному раствор «лечебной плесени». Грамотно назначенное лечение быстро пошло Рябине на пользу. Страшная гангрена постепенно начала отступать. Первым ушел запах, потом исчезла крепитация и стали понемногу затягиваться раны. Рябина выздоравливал на глазах. Прошло совсем немного времени, и его было уже не узнать. Через месяц он снова смог наступать на больную ногу, а еще через пару недель покинул госпиталь на своих двоих ногах. Перед уходом он горячо поблагодарил своих спасителей, крепко обнял их и долго тряс им руки на прощание.

— Ну что, чувствуешь удовлетворение от нашей работы? — спросил Георгий у Матвеева, провожая взглядом уходящего ратника.

— А то как же! — отозвался парень. — Не зря моя чуйка сработала — не зря мы рисковали. Еще одного воина в строй вернули, еще одну жизнь спасли. Вот ради такого и стоит работать лекарем.

Следующий запомнившийся Матвееву пациент поступил практически сразу после выписки Рябины. Звали его Берёза, и были у него сильно ранены обе ноги.

— Не иначе как мы санитарами леса заделались, — наигранно возмущался Сергей. — Будем теперь лекарями-дендрологами, деревья врачевать будем, — сказал он своему ученику и другу Соломону.

Но тот ничего не ответил, округлившимися глазами наблюдая за раненым. И там было на что посмотреть. Пока Берёзу обрабатывали и готовили к операции, он рассказал свою историю.

Как оказалось, хоть сражения с основными силами хазарского кагана и происходили на севере, но разбойничьи шайки из хазар-дезертиров шастали по округе, грабя мирных жителей и нападая на русско-аланские разъезды. Вот в одном таком разъезде и был Берёза. Поскольку давно никаких происшествий не было, воины проявили беспечность и не заметили вражеской засады. Разбойники напали внезапно, кинув в воинов два сосуда с зажигательной смесью и выпустив с десяток стрел. Одна из них вонзилась в руку Берёзы, а «бомба» взорвалась рядом с копытами его коня, раздробив ему обе передние ноги. Воин почувствовал резкую боль в правой стопе, но даже не успел на нее посмотреть. Истекающее кровью животное взбрыкнуло и упало на своего седока. Оглушенный и ошалевший от боли Берёза потерял сознание.

Когда он очнулся и выполз из-под туши коня, то обнаружил, что все его пятеро товарищей по дозору убиты и обезоружены. Берёза попытался