Осколки вечности - Александра Верёвкина

ввалившимися внутрь глазницами и удобно расположившаяся на разложенном переднем сиденье девица, из шеи которой торчал внушительного вида катетер, бодро наполняющий кровью висящий на спинке пластиковый пакет. К нему была присоединена еще одна прозрачная трубка, доставляющая живительную жидкость непосредственно в мою голодающую пасть. Ясно, откуда взялся этот раздражающий синтетический привкус.

— Как себя чувствуешь? — без всякой издевки поинтересовался парень, заметив мой преждевременный приход в себя. — Если хорошо, моргни два раза, коли не очень…

Я единожды опустил веки и, собравшись с духом, подмигнул одним глазом, сообщая, что нахожу свое состояние удовлетворительным. Лео как-то неестественно улыбнулся и продолжил сыпать избитыми вопросами. Проверял чувствительность кончиков пальцев, неуверенно прощупал рукой лоб на манер измерения температуры, осмотрел затылок и каждый отдельно взятый позвонок, и лишь затем вынес свой авторитетный вердикт: 'Жить будешь'. Все это время я потягивал чарующе свежую кровушку и с вежливым любопытством разглядывал лежащую в кресле особу. Приятные, но абсолютно не запоминающиеся черты лица, роскошные каштановые волосы, разметавшиеся по подголовнику, чуть полноватые руки, сильно натянутая на внушительной груди застиранная водолазка, скромные, если не сказать заношенные джинсы невразумительного оттенка и вульгарные черные туфли на красной подметке и пятнадцатисантиметровом каблуке. Возраст на первый взгляд колебался в районе от двадцати до тридцати семи лет, но, смыв густо наложенный макияж, избавив ногти от десяти слоев дешевого лака и вытащив из бюстгальтера килограммы поролона, в сухом остатке получим трогательное число двадцать три. И мне мгновенно разонравилась затея вампира по части безразличного: 'Убьем, так убьем! Чего переживать-то?'. Я выпил уже около полутора литров, чем погрузил одурманенную лекарствами девушку в глубокий обморок. Не остановлюсь, это сделает ее сердце…

— Хватит, — неосмотрительно прохрипел я, нещадно оцарапав краями трубки горящее жаждой горло, а после постарался жестами донести до Лео свое желание немедленно прекратить измывательства над юной особой. Предстать перед Астрид хладнокровным убийцей?! О, лучше добровольная и мучительная смерть! Хотя тут я, пожалуй, погорячился. Умирать как-то вовсе не хотелось…

— Ох уж это твое королевское благородство, — страдальчески вздохнул парень, вытягивая из меня опостылевший силиконовый проводник. — Только в живых нам ее все равно не оставить, она меня узнала. Не хочешь марать белы рученьки? Ладно, мы вампиры негордые, сами справимся. Куда вас с истеричкой отвезти?

Сначала я как следует отдышался, попутно массируя саднящую изнутри шею, затем удостоверился в том, что основная опасность скопытиться раньше срока миновала и здравость суждений вернулась ко мне в полной мере, и уж после выдал на-гора скопившийся запас 'лестных' определений.

— Никогда больше не смей разговаривать с Астрид в подобном тоне, — высокомерно вещал я, наблюдая за обратным переливанием крови. — Ты извинишься за грубость и впредь станешь прилагать все усилия к тому, чтобы никоим образом не оскорбить эту девочку. Почему? Я так сказал и точка, могу добавить восклицательный знак для большей доходчивости. Убивать ты никого не будешь, я давно подыскиваю подходящий 'завтрак'. Она вроде годится, да и кровь деликатесная. Пункт назначения? Думаю, ближайший бутик. Переоденемся, выпьем по чашке кофе, успокоимся и наведаемся в гости к Уорренам. Если меня не пустят на порог, в чем я практически не сомневаюсь, найдется минутка для обсуждения парочки насущных проблем. Я успел разглядеть того, кто сидел за рулем. Кажется, все, — решил закругляться я, когда якобы вспомнил о небольшой благодарности. — И да, спасибо за заботу. Мне действительно полегчало.

Лео сполз ниже с сиденья, заслышав последнюю часть моей подчеркнуто спокойной тирады и с неприлично разинутым ртом проследил за моим героическим выходом из машины. На его лбу неоновым светом сверкала вывеска: 'Нифига себе!', которая как нельзя лучше подействовала на мое разрозненное слишком медленно затихающей болью сознание.

Малышку, сосредоточенно нарезающую круги неподалеку от смердящих мусорных баков, я приметил почти сразу, но добраться до нее в считанные мгновения не сумел. Помешали головокружение, очевидная одеревенелость мышц и щемящая сердце жалость, свинцовой тяжестью отдавившая ступни. Она выглядела такой…потерянной, испуганной и заплаканной одновременно, что я попросту растерялся на первых парах. Эти остекленевшие глаза, вперившиеся в одну точку на грязном асфальте, нервно сплетенные между собой пальчики с посиневшими ноготками, забинтованные запястья. Скольким еще она должна пожертвовать ради меня? И как мне искупить свою вину на сей раз? Я ведь совершенно не умею извиняться на словах.

— Астрид, — довольно тихо окликнул я девочку, неуверенно шагая ей на встречу, — Астрид. Астрид, Астрид, Астрид! — методично выкрикивая ее имя, я уже мчался к ней со всех ног, на бегу широко раскрывая спасительные объятия, а, подлетев, изо всех сил сжал руками узенькие плечики, оторвал от земли хрупкое существо и надежно спрятал опухшее лицо у себя на шее. Сейчас я не запрещал ей плакать, осознавая важность выплескивания скопившейся боли наружу, не спешил рассмешить, а осторожно раскачивался на месте, убаюкивал и безмолвно клялся, что в последний раз позволил обстоятельствам взять верх.

Я найду Северина, чего бы мне это не стоило! И положу конец череде отчаянных неприятностей, омрачающих собой нашу жизнь!

— Обещаю тебе, — прочно укоренил я данное себе заверение, зарываясь носом в растрепанные темные волосы.

До автомобиля я донес ее на руках, осторожно усадил потерявшее остатки сил существо на залитое собственной кровью заднее сиденье и устало опустился рядом, по возможности сохраняя исполненный состраданием зрительный контакт с помутневшими от слез глазами. Мне не нравился цвет ее лица, соотносимый с землисто-серым, и уж совсем не по себе становилось от звучания голоса. Безжизненного, изломленного, хриплого и будто находящегося за сотни километров…

— Тебе лучше? — с надеждой осведомилась девочка, по всей видимости, с трудом балансирующая на грани реальности и глубокого обморока. Получив спешное согласие, она прокашлялась и все тем же замогильным тоном надгробного мраморного изваяния продолжила. — Больше не пугай так меня, пожалуйста. Я с удовольствием умру сама, лишь бы не смотреть на то, как мучаешься ты. Отвези меня домой, Джей. К себе. Спать хочется.