Пираты Короля-Солнца - Марина Алексеева

Почему она зачеркнула эти строчки? Гримо не писал стихов и не понимал, как это люди умудряются сочинять? Вроде складно написано. Но 'мачты корабля' не трещали, не такой сильный был шторм, в который они попали. Видимо, Бофорочка хотела писать свою балладу, основываясь на реальных событиях. Первые две строфы эти реальные события и отражали. Даже в начале второй строфы безликое "твой друг" Анжелика заменила на имя конкретного человека — де Гиша. Высокий Девиз — тоже было понятно, о каком Девизе речь. О нашем, мушкетерском — 'Все за одного, один за всех' .

Так Гримо, говоря языком филологов, производил 'лингвистический анализ' текста баллады. Он перевернул страницу. Если бы Гримо сказали этот термин, он очень удивился бы. Он и не слыхивал об этом. Он просто размышлял. Но филологи-то знают, что за тремя строфами баллады следует посылка. Обращение автора к лицу, которому адресована баллада. 'О Принц' , 'Сеньор' , 'Донна' , — и так далее. Посылка следовала. Но не к лицу, которому адресована 'баллада' , обращалась дочь герцога де Бофора. Вот что прочел Гримо после слова 'Посылка' :

А холод Африки пронзает до костей.Бушует шторм — ведь нынче не до бриза.Бофор! Атос! Вам не крестить у нас детей.И в штром, и в штиль — но любит он Луизу!

Посылка была перечеркнута. Крест накрест — диагональными линиями. 'Ну и правильно сделала, — подумал Гримо, почесывая лысину, — Не стоит ябедничать родителям на то, что 'любит он Луизу' . Родителям и без нее об этом ведомо. Впрочем, не так уж и любит. Скорее нет, чем да. А кто их поймет, этих влюбленных!"

Перечитывая 'Посылку' , Гримо мысленно обратился к родителям автора и адресата: "Бофор! Атос! Вы хоть что-нибудь понимаете? Я никак не могу понять' .

Анжелика зашевелилась во сне. Крыло гипсового ангелочка врезалось ей в щеку. Она перевернулась на другой бок. На розовой щеке отпечаталось крыло ангела. Гримо смотрел на гипсового ангела, простенькую поделку, не произведение великого ваятеля. Ему припомнилось, как торговцы и ремесленники расположились со своими изделиями, заполонив все площадки и пятачки Тулонского порта, предлагая свои нехитрые товары солдатам. И, видимо, там же, в Тулоне, дочь герцога выпросила у отца в подарок ангела, бродя по этой импровизировнной ярмарке.

''А может быть, — подумал Гримо, — будет так, как должно быть — не по законам этого подлого мира, а по законам Божественной Справедливости — Бофор и Атос будут крестить у вас детей? Передай это Господу, ангелочек…

Зажатый в кулачке ангел чуть шевельнулся. Солнечный луч скользнул в щель задраенного иллюминатора. В луч попала макушка стихокропательницы и синяя бандана.

''Может, это ответ свыше? — подумал Гримо, и тут же одернул себя, — Я точно впал в маразм. Эти гипсовые ангелы стояли шеренгами на деревянных столах ремесленников. 'Купите ангела, господа! Совсем недорого! Этот талисман принесет удачу! На память о Провансе' . А рядом ловкий малый выводил кисточкой на белых одеяниях ангелов имена покупателей, за собственное имя требуя приплаты. Ловкий малый был окружен группой гвардейцев — те непременно желали иметь собственного ангела-хранителя. А рядом с народным мастером его компаньон выстраивал новые шеренги таких вот поделок. Подходящие сувениры для добрых католиков, которые собираются на войну со злыми мусульманами. Парни учли момент и попали в струю. Но разве может тулонская безделица совершить чудо?

Гримо хотел перелистать несколько страничек вперед, чтобы прочесть, что написала Анжелика до своей баллады: 'Надо с этим подразобраться' . Но спала м-ль де Бофор очень уж беспокойно. Того гляди проснется. И Гримо решил не рисковать. Он положил тетрадь на прежнее место и аккуратно закрыл синей банданой.

И правильно сделал! Потому что в этот момент, конечно же, Анжелика де Бофор проснулась.

21. ЖЕСТЫ ГОСПОДИНА ГРИМО

— Ой, Боже праведный! Мы уже утонули? Мы на дне морском? — воскликнула дочь Бофора.

— Успокойтесь, дитя мое, — ответил Гримо, — Успокойтесь, как успокоилось море.

Гримо не знал, как к ней обращаться. Он решил обойтись нейтральным 'дитя мое' . Старик раскрыл иллюминатор. Высунувшись наружу, Бофорочка собственными глазами убедилась, что гибель в морской пучине им больше не грозит.

— Все живы-здоровы, дитя мое. Никто не пострадал. Все отлично себя чувствуют. Поверьте! И адмирал, и мой господин, и барабанщик — все, все, все.

— Слава Богу! Мне было так страшно! — и она бросилась на шею Гримо. Гримо как мог, успокаивал м-ль де Бофор. А м-ль де Бофор снова вошла в роль пажа и улыбнулась.

— Этот ужасный шторм! Смешно, не правда ли? Я спросонья и не узнал вас, дражайший Гримо! Я принял вас за ангела смерти!

— Ну, вот еще! — буркнул Гримо, — Где вы видели ангела смерти в парике алонж?!

— А кстати, где ваш знаменитый парик, господин Гримо?

Гримо провел рукой по своей блестящей лысине. О парике, так потешавшем всех обитателей 'Короны' , он совсем забыл. Видимо, штормовой ветер сорвал с головы ветерана роскошный алонж и унес в море. Но унесенный ветром парик не вызвал у Гримо особых сожалений. Стараясь быть галантным и остроумным, / кое-что он все-таки пытался перенять у Атоса / Гримо сказал:

— Мой алонж теперь, наверно, украшает голову Его Величества Нептуна.

— Ветром сдуло? Но вы не огорчайтесь, герцог вам новый задарит.

— Это ни к чему, сударь. Почудили и будет.

Вспомнив о герцоге, Анри де Вандом нахмурился. Вспомнив о герцоге, Гримо сосредоточился на своей миссии миротворца. А поручение было не самое легкое — по лицу Анри Гримо понял, что паж обижен на адмирала всерьез. Теперь уже не девушка Анжелика, насмерть перепуганная ужасным штормом, а паж Анри разрыдался и уткнулся в плечо Гримо. А Гримо никогда не приходилось утешать рыдающих девушек.

— Ну,… это… что вы… господин паж… ну перестаньте…

— Герцог, — прошептал Анри, — Ой, Гримо! Я никогда не видел герцога в такой ярости! Я никогда не прощу его! Знаете, что он мне сказал?!

Гримо кивнул. Повторять резкие слова герцога он не хотел. Но угрозу Бофора расслышал отчетливо. Бофор сказал именно то, что нужно. Так сказал бы на его месте любой мужчина. Но нежная утонченная девушка от слов отца в шоке, хоть и пытается изо всех сил разыгрывать отважного мальчишку.

— Что теперь обо мне подумают?! Какими глазами я посмотрю на Пиратов? На моряков? Представляю, как теперь меня все презирают! Я теперь буду сказкой 'Короны' !

''Да вы и есть 'сказка 'Короны' '', мадемуазель де Бофор' , — подумал Гримо, гладя по голове мнимого пажа.