Царьград. Гексалогия - Андрей Посняков

Лешка пожал плечами:

– Кажется, в какую‑то компанию по ремонту дорог. Говорил – дело выгодное.

– Компания наша или, может быть, генуэзская?

– Наша. Владос же патриот!

– Осел он, а не патриот! Ну, кто же сейчас в наших вкладывает?! В следующий раз я сама вложу! И, уж будь уверен, не прогадаю. Ладно, ладно, не хмурься, на самом деле мне очень даже нравятся все твои дружки, особенно Георгий. Вот уж, поистине, Божий человек. Поди, скоро станет епископом!

Ксанфия вдруг замолкла и долго лежала, устремив взгляд в потолок. Лишь иногда что‑то шептала. Лешка даже испугался:

– Ты что замолчала‑то?

Девушка повернула голову и улыбнулась:

– Думаю!

– О том, куда вложить деньги? Так их у нас пока нет!

– Нет, вовсе не о том, – продолжала улыбаться Ксанфия. – А о том, кого пригласить на нашу свадьбу посаженным отцом! Дело, между прочим, важное.

– Кто бы спорил! – Лешка развел руками. – Кстати, можно Филимона Гротаса…

– А, это того куратора… бывшего твоего начальника.

– Он хороший человек и даже сейчас мне помогает.

– Но ты ж сам – куратор! Правда, по жалованью этого отнюдь не скажешь… ой, кто это там идет? – Девушка поспешно натянула покрывало.

– Сейчас посмотрю, – завернувшись в плащ, Лешка подошел к двери. Открыл, едва постучали. – А, это ты, Тимофей! Заходи, давно не видались. Выпьешь вина?

Парнишка махнул рукой:

– А пожалуй, и выпью – есть с чего. Ой! – увидав Ксанфию, он сконфузился и покраснел.

Девушка тут же расхохоталась:

– Не бойся, не бойся, не укушу. Ты, Тимофей, с чего пить‑то собрался?

– Владос обещался сегодня доход принести, – как бы между прочим пояснил гость. – Я в него тоже вкладывался. Между прочим – три золотых!

– О, целых три золотых! – засмеялась Ксанфия. – Богатенький Тимофеюшка. Да ты правду ли говоришь‑то? Неужели рыжему повезло?!

– С Божьей помощью! – Тимофей перекрестился. – Все купцы судачат – немало денег выручил на подрядах господин Костадинос.

– Вот молодец! – Девушка азартно хлопнула в ладоши. – Я же всегда говорила – в наших надо вкладываться, в наших… А Алексей – нет, мол, только в генуэзцев!

Лешка поперхнулся вином.

– Так, значит, скоро к нам Владос припожалует, принесет денежки. Очень хорошо! Как раз на свадьбу!

Тимофей покачал головой и хитро улыбнулся:

– Думаю, навряд ли он вам их принесет.

– Как это – навряд ли? – возмущенно хлопнула ресницами Ксанфия. – Он же честный человек и наш друг!

– Да так… Я его тут встретил только что, по пути. Бежал – светился. Купим, говорит, на паях с Алексеем, корабль… Он там присмотрел один, во Влахернской гавани…

– Чего?!! Корабль? Чтоб он потонул? Или чтоб его разграбили пираты?! Ничего себе, вложение капиталов! – Ксанфия отбросила покрывало и, как была, голая, нервно вскочила с ложа.

– Ой! – Отрок поспешно отвернулся.

– Ты не отворачивайся, а давай живо беги на улицу и лови возчика! Едем во Влахернскую гавань… Может, он еще не успел этот чертов корабль купить, дружок твой… быстрее, быстрее…

– В гавань? – Лешка почесал голову. – Ну, как хочешь, можем и съездить. День‑то сегодня какой чудесный выдался – чего дома сидеть?

– И правда, день хорош! – выглянув в окно, Ксанфия прищурилась от ласкового солнца. Пахло цветущими яблонями…

Что ж медлите! Проснитесь!

Без споров, без вражды

Друг друга выручайте

От общей всем беды!

Константин Ригас

«Военный гимн».

Они подходили долго, мучительно долго, у Алексея уже заболела спина. Устал, устал лежать в кустах за полуразрушенным портиком бывшего дворца Паргалиона, когда‑то – прекраснейшего здания, а ныне, за последние два века, обсыпавшегося, осевшего, разрушенного.

– Вон, вон, садятся! – пошевелившись, прошептал на ухо Панкратий – такой же молодой парень, как и Алексей, Лекса – напарник. По другую сторону портика хоронился Иоанн, третий – высокий, русоволосый, с задорной кудрявой бородкою. Интересно, ему тоже было неудобно лежать? Или, может, он и не лежал вовсе, а давно уже уселся на какой‑нибудь камень, кусты‑то в той стороне погуще.

Панкратий радостно потер руки:

– Ну, уж теперь‑то возьмем, теперь‑то они от нас никуда не денутся!

Лешка‑Лекса – усмехнулся, шепнул:

– Не говори «гоп»…

И сам до боли в глазах всмотрелся в только что подошедших к заброшенному дворцу мужчин. Их было трое – двое молодых здоровяков, сильных, уверенных в себе, парней… пожалуй, даже слишком уверенных… самоуверенных – так уж куда лучше сказать. особого опасения они, кстати, не вызывали – Алексей видал и не таких. Вполне предсказуемые ребятки. И с ними третий… Постарше других невысокого росточка, неприметный, лысоватый, с редкой рыжеватой бородкой… Держится скромно, даже уселся чуть в стороне от парней, а потом, как начало смеркаться, так и вообще встал, неспешно прохаживаясь вдоль портика. Ну, ясно – этот так, на стреме.

Кивнув на сего субъекта, Алексей скосил глаза на Панкратия. Тот лишь пожал плечами – ну, напрочь незнакомый тип, ни разу пока не встреченный.

Да уж, много их было таких в этой шайке – не встреченных… Правда, кое‑что знали.

Кто же это такой? Пигмалион Красный Палец? Нет, тот, кажется, здоровяк, да и помоложе. Адам Волчья Пасть? Так того, говорят, недавно зарезали в какой‑то пьяной драке. Кераксион Младенец? А вот это – может быть… Интересно, почему прозвище такое – «Младенец»? Говорят, он весь седой уже, а лицо почти без морщин, розовое, нежное, как у младенца.

Впрочем, это все люди в определенных кругах известные – станут они стоять на стреме, как же! Скорей, сами кого хочешь, поставят. А этот лысоватый, скорее всего, просто пешка. Верно, они взяли его в каком‑нибудь нищем братстве, арендовали на вечерок – можно так сказать. Или – пожилой – пусть даже на третьих‑четвертых ролях – тоже входит в шайку? Ладно, не долго уже осталось, узнаем.

Стараясь не шуметь, Алексей сменил позу:

– Темнеет. Однако, где же ювелир?

– Придет, – сглотнув набежавшую слюну, прошептал напарник. – Раз уж они ему, наконец, назначили встречу… О! Слышишь?

И в самом деле, где‑то неподалеку послышался стук копыт. Миг – и на заросшей акациями аллее, ведущей к заброшенного дворцу Паргалион появилась двуколка, запряженная парой гнедых. Судя по облупленной коляске – двуколка не своя, нанятая.

Сидевшие на покосившейся мраморной скамье парни, вальяжно поднявшись, махнули руками – иди, мол.

Вылезший из двуколки человек в скромном серовато‑палевом платье – высокий, чернобородый, сутулый – выглядел каким‑то испуганным, бледным, его вытянутое, осунувшееся лицо с тонкими чертами напоминало икону. Игнатий Волар, хозяин ювелирной мастерской у Амастридского форума. Аргиропрат, как их здесь называли. Молодец, явился таки, не струсил! Хотя – боится, боится – видно по всему. Ну, что же ты встал? Иди же!

Расплатившись с возницей, аргиропрат Игнатий Волар неуверенной походкой направился к парням. На плече он нес тяжелую – это было сразу заметно – матерчатую суму.… Деньги. И не мало – сто золотых иперпипов – месячный доход мастерской. Да, лиходеи попросили нехилую дань. И это – только разовый взнос. Игнатий, как умный человек, хорошо все понимал – потому, подумав, и обратился за помощью в ведомство эпарха. Ну и что из того, что Герасима Кривого Рта при одном своем упоминании заставляла дорожать обывателей от Амастридской площади до церкви Апостолов? Шаек в граде Константина имелось множество – и что, каждой платить? Так никаких денег не напасешься и вообще, можно закрывать мастерскую!

Возчик тронул поводья, осторожно разворачивая повозку… Черт, куда делся тот неприметный субъект? Ага, вот он… Вышел из‑за акации. Остановился. Что‑то сказал вознице, наверное, прогонял. Да, так и есть: кивнув, возчик подогнал лошадей и двуколка, подпрыгивая на ухабах, быстро покатила прочь.

Ювелир оглянулся, затравленно так оглянулся, испуганно – нет, все же он был не храбрец, этот аргиропрат Игнатий Волар, хотя и хватило смелости заявить… Хотя, тут, скорее не смелость – тут прижимистость и хорошо понятное возмущение.

Ну, что ж ты! Что ж ты так ищуще шаришь глазами вокруг? Ведь договаривались же… Если бандиты не дураки… Впрочем, хорошо, что уже темнеет.

Лешка напрягся, нащупывая руками небольшой арбалет – оружие, запрещенное еще лет триста назад особым указом базилевса. Ну, это так, на всякий случай. Вообще‑то сейчас все должно обойтись гладко – недаром столько готовились.

А ювелир уже подошел к парням, что‑то сказал, протягивая мешок…

Они ведь должны пересчитать, должны, неужели, поверят на слово? Нет, обязательно пересчитают, обязательно… Вот, тогда и брать!

Алексей закусил губу – ну, давайте же!