Солнце бессонных - Юлия Колесникова

А на переменах повторялась одна и та же картинка. Калеб забирал меня с одного урока на другой. Когда это случилось в первый раз, я почувствовала себя неловко.

Калеб зашел в класс и медленно направился ко мне. Протянув руку, помог мне подняться, и наверняка почувствовал, как сильно бьется мое сердце. Я нервно облизала губы. Все смотрели на нас, даже учитель.

Вот это сенсация, наверное, — думала я, смотря, как Калеб собирает мои вещи, и безвольно следуя за ним.

К концу дня страсти поутихли. Но я не сомневалась, всю неделю будут обсуждать наши отношения. Мусолить, переливать грязь, и добавлять пикантные моменты, которых конечно не было. И главное, начали ставить ставки, через сколько он меня оставит, включая ту неделю, когда он уедет во Францию. Как раз именно это раздражало больше всего. Потому что и я сама непроизвольно начинала думать в таком плане. А если Калеб уедет на неделю во Францию, и найдет там прекрасную незнакомку, и все мысли обо мне утратят над ним силу? Так же как это было с его женой?

Вторник был еще хуже. Оливье принялась разыгрывать из себя верную подругу. Точнее говоря, так она объясняла всем причины, по каким все время пытается повеситься Калебу на шею. Будто бы она хочет открыть мне глаза на Калеба.

Мы как раз направлялись в столовую, после истощительной самостоятельной работы по физике (мистер Чан превзошел сам себя!), когда Бет остановила меня.

— Может, не будем заходить, потом поедим?

Ее поведение показалось мне странным. Бет не смотрела в сторону столовой, и явно пыталась заставить меня сделать то же самое. Ее лицо стало каким-то раздражительным и гневным. Нос подрагивал, а ресницы бешено хлопали, стараясь скрыть неестественный блеск глаз.

— Что с тобой, ты только что стонала, что голодна. — Мне было все равно, что она там выдумала. Я хотела есть, к тому же на улице снова пошел снег, и стало холодно.

— А я передумала.

Кому она будет врать? Я, не останавливаясь, зашла в зал столовой. Мне сразу же бросилось в глаза, что Калеб и Оливье сидят за столом одни. Почему-то ревности я не почувствовала. А глубокое сожаление к Оливье. Она не умела проигрывать и не могла поверить, что такая как я смогла удержать Калеба.

Самым смешным было то, как народ начал вскакивать со своих мест подальше от этого столика, только в зале появилась я. Что-то я не замечала за собой угрожающего вида. С чего вдруг они решили, что я грозная?

Калеб поднялся на ноги и собирался уйти, Оливье поспешно подалась к нему, и на миг ей удалось прижаться к его губам.

Он оттолкнул ее от себя, я двинулась вперед и остановилась, весь этот концерт, разыгранный Оливье не подействовал на меня, так как она рассчитывала.

— Как глупо Оливье, — с жалостью к ней сказала я. — Научись проигрывать.

Я стояла за спиной Калеба и могла видеть, как он весь напрягся при звуках моего голоса, лишь теперь осознав, что я стою рядом и тоже наблюдаю за этой сценой. Оливье премило улыбнулась, вытирая размазавшуюся помаду. Секунда и его нежный рот отвердел.

— Пошла вон.

Калеб грубо схватил ее за руку и оттолкнул от себя. Оливье злобно посмотрела на нас двоих.

— Думаешь, он будет с тобой? Дура! У тебя еще от силы неделя!

— Уходи Оливье, — в разговор вмешалась Бет, напуганная происшедшим, и намного более злая, чем я, — ты и так уже наломала дров.

Оливье оглянулась. Вокруг нее стояли другие ученики, и с отвращением наблюдали за ее поведением. Неожиданно, сцена, разыгранная Оливье, чтобы сделать мне больно, оказалось очень полезна.

На мою сторону стало вдруг столько людей, и в этот день я почти не слышала никаких разговоров о нас с Калебом звучащих с укоризной.

Оливье ушла из столовой посрамленная, а Калеб с трепетом ожидал, что я скажу. Его глаза, потемневшие от злости и нетерпения, замерли на моем лице выжидающе.

— Неужели ты думаешь, я поверила тому, что здесь устроила Оливье?

Калеб с облегчением взял мою руку в свою, на большее мы сейчас не рассчитывали, когда вокруг было столько людей.

— Что с ней такое? Она вроде бы уже было успокоилась.

— Иногда я думаю не только у Дрю шизофрения.

Поесть в тот день мне не довелось. Бет и Ева, как два охранника больше не отставали от меня, можно подумать, кто-то бегал за мной с топором. Оливье всего лишь посчитала меня настолько тупой и отчаянной, готовой купиться на ее бездарную игру, что я даже почувствовала себя уязвленной.

Рассказав вечером обо всем Самюель, я сразу же пожалела о сделанном. Негодованию мамы не было предела.

— Да что она о себе возомнила!

Самюель металась подобным образом по дому, когда вернулся Терцо. Благо он оценил ситуацию, и взялся за ее успокоение. Ему тоже не понравилось поведение Оливье, но он смотрел на ситуацию с мужской точки зрения.

— Да уж, помню, было время, и по мне так девушки сохли, как по Калебу.

Самюель не обрадовалась его изречениям. Для нее, Оливье повела себя совершенно не по-дружески, и очень не красиво поступила с ее ребенком. Терцо, как мужчине, было не понять Самюель.

В гости наведался Грем, но, сразу же уловив скандальное настроение Самюель, решил предоставить возможность супругам уладить свои дела. Не знаю как, но Терцо заставил Самюель выйти на прогулку. И наконец-то, впервые за несколько дней, я была предоставлена сама себе. Никто ни о чем меня не расспрашивал, не интересовался, я не перед кем не отчитывалась. Вот это благодать!

Но через полчаса такой тишины, я отчетливо ощутила нехватку Калеба рядом.

Увидеться нам довелось только в среду, потому вечер вторника я посвятила урокам, перепиской с Доминик и Ричардом, и, конечно же, как всегда страданию. Целый вечер, который мы могли пробыть вдвоем, пропадал!

На среду я спланировала еще один вечер, когда дома никого не будет. Терцо долго упирался. В дни его молодости девушкам было не положено так часто оставаться наедине с парнями, но доводы Самюель и мои, помогли все уладить мирно. Да и вообще, что, по его мнению, мы могли сделать с Калебом, когда я и так уже на девятом месяце? Из самого опасного, чего бы хотела я, оставалось только прыгнуть с парашютом и бейсджампинг. К его радости ни того ни другого в городе не было. А уж тем более в нашем доме.

Так же мне пришлось отделаться от навязчивого желания Бет поговорить по телефону. Но не так скоро как хотелось бы. Когда Калеб пришел, я все еще обсуждала с ней поведение Оливье. Ну, обсуждала громко сказано. Говорила Бет, от меня требовалось во время одобрительно мычать. Послушав все это, Ева расстроилась. Даже не смотря на то, что Оливье действительно вела теперь себя в школе просто отвратно, та находила ей оправдание.