Иные миры. Будущее возможно... - Альберт Дебейер

Словно по мановению волшебного жезла, поток пешеходов расступился, образовав две неподвижные стены. Я вспомнил хорошо знакомую мне картинку, поражавшую мое детское воображение: переход сынов Израиля через Чермное море. Особенно удивил меня при этом следующий эпизод. Один из муравьев, казалось, был глух, так как он продолжал спокойно идти, не обращая никакого внимания на машину. Однако в тот момент, когда она готова была задавить его, он, словно повинуясь какому-то инстинкту, внезапно отпрянул в сторону.

Машина остановилась у входа в дом, из которого я только что вышел. Каков же был мой ужас, когда я увидел, что из дома вынесли труп моей жертвы и положили в машину, которая мгновенно умчалась. Все это произошло скорее, чем можно об этом рассказать. В этом городе все совершалось с необычайной быстротой. По сравнению с этими легкими и подвижными насекомыми наши самые лучшие пожарные показались бы тяжелыми увальнями. Несомненно, жизнь этих насекомых была строго регулирована и подчинена дисциплине.

Немного спустя мне пришлось вторично убедиться, как великолепно были организованы эти существа. Вот как это произошло. Когда тело муравья было увезено, я начал помышлять о бегстве, так как было несомненно, что преступление обнаружено. Конечно, для меня это убийство было простым актом самозащиты; однако я имел сильное основание опасаться, что муравьи иначе отнесутся к моему поступку. К этому моменту я был уже твердо уверен, что сделался предметом всеобщего внимания, хотя муравьи по-прежнему не оборачивались в мою сторону. Я чувствовал на себе упорные взгляды, пронизывающие меня до глубины души. Казалось, эти насекомые обладали каким-то внутренним зрением. Нервы мои были напряжены до крайности.

Внезапно я заметил вереницу муравьев, маршировавших по улице и направлявшихся в мою сторону. При проходе их толпа расступилась, и уличное движение приостановилось. Через несколько мгновений они окружили меня. Огромные щупальцы насекомых обхватили меня и крепко сжали, словно в железных тисках. Сомнений не было, я попал в руки полиции. Меня задержали на месте преступления. Все улики были, конечно, против меня. Нечего было ожидать пощады. Милосердие совершенно не вязалось с этими бесчувственными созданиями.

Мне оставалось только вступить в борьбу с полицейскими. Завязалась ужасная схватка. Полицейских было около полдюжины, но, несмотря на свои крупные размеры, они были физически слабы. Достаточно было бы одного хела-хела, чтобы уничтожить множество этих созданий. Должен сказать, что я расправлялся с ними весьма свирепо. Во время битвы меня чрезвычайно поразило то, что никто из пешеходов не шевельнул пальцем, чтобы помочь моим противникам. Никто даже не глядел на нас, каждый спокойно шел по своим делам...

Я попытался было освободиться от цепких объятий насекомых, однако это оказалось далеко не легкой задачей. Противные холодные щупальцы охватили меня со всех сторон, впиваясь в мое тело. С огромным трудом мне удалось высвободить ноги, завязнувшие в студенистой липкой массе, какую представляли собой тела насекомых. Однако через мгновенье щупальцы снова опутали мои ноги, и, теряя равновесие, я свалился на тротуар и очутился под кишащей грудой насекомых. Дальнейшее сопротивление было бы бесполезно. Я задыхался под тяжестью муравьев. Было совершенно невозможно выбраться из-под скользкой студенистой массы, под которой я был погребен.

Один из муравьев вытянул щупальцы, напоминавшие ряд огромных гвоздей, и вонзил их в мое лицо. Горячая кровь залила мне глаза. Я обезумел от боли. Должно быть, этому припадку безумия я и обязан своим спасением. Говорят, сумасшедшие в припадках бешенства обнаруживают сверхчеловеческую силу. Думаю, то же явление было и со мной. Вне себя от ужаса и боли, я с такой бешеной силой рванулся из цепких объятий муравьиных полисменов, что проклятые тиски невольно ослабились. Через мгновенье я был уже на ногах и с дикой яростью наносил удары направо и налево. Каким-то невероятным маневром мне удалось стряхнуть с себя нападавших. Я пустился бежать, что было сил, по улице. Не помню, где я пробегал и куда направлялся. Внезапно, оглянувшись по сторонам, я увидал, что нахожусь на эспланаде: я каким-то чудом выбрался из лабиринта улиц и очутился возле канала.

К моему удивлению, канал был покрыт разного рода судами. Мне было совершенно непонятно, где могли находиться эти суда днем. Я бросился разыскивать свой челн, но, конечно, не мог его найти.

Между тем кровь стекала ручьями по моему лицу. Сознание туманилось от боли. Вероятно, я умер бы на набережной от потери крови, если бы мне не пришла в голову счастливая мысль: прыгнуть в канал. Как только я очутился в ледяной воде, кровотечение прекратилось. Однако через несколько мгновений я почувствовал себя слишком слабым, чтобы плыть дальше. Подплыв к пристани, я вскарабкался по ступеням и свалился без чувств на камни.

Не помню, долго ли я так пролежал в состоянии полной прострации. Мне казалось, что на меня смотрят мириады глаз, и я содрогался от этих сверлящих взглядов. Однако возможно, что это впечатление было простой галлюцинацией.

Когда я пришел в себя, был яркий день, и город, как и накануне, был мертвенно пуст.

Мне необходимо было во что бы то ни стало выбраться из проклятого города до наступления темноты. У меня не было ни малейшей охоты вторично встречаться с его странными и жуткими обитателями. Итак, я отправился в путь с твердым намерением поскорее выйти из пределов города. Я брел, словно в забытьи, то и дело спотыкаясь и падая, ничего не видя перед собой. Когда я, наконец, пришел в себя, то увидал, что нахожусь среди пологих холмов. Города не было видно, но на некотором расстоянии от меня блестел канал. Вокруг меня тянулись необозримые поля, на которых росли какие-то огромные красные растения. Должно быть, прошло несколько дней после моей ужасной встречи с муравьями.

Я умирал от голода и совершенно ослаб от потери крови. Приблизившись к странным растениям, я сорвал некоторые из них и начал жевать их листья, пытаясь утолить голод. Затем я принялся размышлять о том, где бы мне провести ночь. Я был слишком слаб, чтобы добраться до канала, да и какой был бы смысл это делать, раз у меня больше не было челна? Я горько пожалел, что вздумал тогда высадиться в городе и не продолжал своего путешествия по воде. Что-то ждет, однако, меня теперь? Мне было ясно, что никаких отношений с муравьями я не могу завязать. С другой стороны, нечего было и думать возвращаться в пустыню. Неужели же мне предстоит голодная смерть? – с ужасом подумал я.

Внезапно мои мрачные размышления были прерваны раздавшимся неподалеку резким воем, странно мне знакомым. Обернувшись, я увидел группу моих старых знакомых хела-хела, шагавших по полю.