Иные миры. Будущее возможно... - Альберт Дебейер

Необходимость, как говорят, мать изобретений. Мне пришло в голову воспользоваться превосходством своего веса над весом насекомого. Я навалился всею своею тяжестью на дряблую аморфную массу и притиснул ее к стене. Со страшной силой я боднул насекомое головой в живот. Оно судорожно забилось всеми членами, разжимая щупальца. Тогда я вцепился руками в дряблую массу и, разорвав ее надвое, швырнул на пол. Меня поразило, что даже в своей агонии насекомое не проронило ни звука. Очевидно, планетой владычествуют слепые и немые создания. Однако у меня не было времени размышлять. Шаги спускавшихся по лестнице муравьев раздавались над самой моей головой. Я кинулся сломя голову вниз по лестнице и через несколько мгновений очутился на улице.

Как я уже говорил, город производил ночью совсем другое впечатление, чем при дневном свете. Улицы кипели жизнью. В воздухе носились летательные аппараты. Здания были залиты ослепительным светом. По тротуарам густыми потоками катились пешеходы. Однако толпа муравьев весьма отличалась от человеческой толпы. Прежде всего, не было заметно торопливости и сутолоки; затем я, к удивлению своему, обнаружил, что на углах улицы нет муравьев-полисменов. Уличное движение протекало с необычайной регулярностью. Порядок всюду был образцовый. Казалось, все двигалось с точностью часового механизма. Очевидно, пешеходами руководил какой-то особый инстинкт, следуя которому, они координировали свое движение с движением всей толпы и переходили улицы без риска быть раздавленными.

Уличное движение, казалось, тоже управлялось каким-то коллективным инстинктом, во всяком случае, никто им извне не руководил.

Само собой разумеется, в первый момент я был потрясен необычайным зрелищем, какое представлял собою этот чудовищный муравейник. Должен признаться, что я долгое время не мог понять, каким образом насекомые при своей слепоте так идеально угадывают направление и ориентируются в гигантском лабиринте. Только в результате упорных размышлений и продолжительных наблюдений я смог себе уяснить причину этого явления. В описываемый же мною момент мне было не до гипотез. Я стремился во что бы то ни стало поскорее выбраться из муравьиного города. В свое время я немало наслышался от Хезерингтона о жестокости муравьев; мне приходилось лично изучать психологию насекомых; исходя из всего этого, нечего было, конечно, рассчитывать на милосердие гигантов-марсиан. Если даже они и не отличались свирепым нравом, во всяком случае, как существа социальные, они должны были поступить с убийцей их согражданина по всей строгости закона.

Мне оставалось только разыскивать дорогу к каналу и убираться подобру-поздорову из города муравьев.

Я решил смешаться с толпой и ввериться судьбе. Конечно, это было бы невозможно сделать, если бы муравьи были зрячими. В этом идеально построенном городе не существовало ни переулков, ни закоулков, где можно было бы укрыться от взоров горожан.

К счастью, все жители города были слепы, и это обстоятельство, как мне казалось, давало мне некоторые шансы на спасение. Но ведь находят же каким-то образом насекомые свою дорогу, значит... Я весь похолодел. В самом деле, повторяю, уличное движение совершалось в образцовом порядке. Никаких столкновений экипажей не было заметно. По сравнению с этим городом любой из наших земных показался бы сплошным хаосом.

Движущиеся передо мной гигантские муравьи казались такими необычайными, что я с трудом верил своим глазам. Несомненно, они были наделены чувствами, отличными от человеческих. Эти существа представлялись мне воплощенным противоречием; несмотря на мириады глаз, они были слепы и, однако, с изумительной точностью ориентировались в пространстве; движения их отличались легкостью, быстротой и уверенностью; каждый стремился к своей цели, не торопясь и не мешая другим. Невозможно себе представить ничего более невероятного, чем эти призрачные обитатели фантастического гигантского города.

Я притаился в тени дома, прижавшись к стене, и пытался собраться с мыслями. Внезапно из-за угла выступила гигантская фигура муравья и остановилась передо мной. Казалось, он заметил меня. Его усики зашевелились. Он смотрел на меня в упор. Было нечто невыразимо ужасное в этом огромном насекомом. Оно стояло, неподвижно уставившись на меня своими бесчисленными немигающими глазами. Я понял, что оно меня видит. Не могу описать ужаса, который я пережил, ощущая на себе этот взгляд василиска. Нечто аналогичное должен испытывать кролик, зачарованный взором змеи. Я стоял, как загипнотизированный. Казалось, кровь застыла у меня в жилах. Если бы насекомое на меня напало, я не оказал бы ему ни малейшего сопротивления. К счастью, оно стояло неподвижно. Наконец, оно сдвинулось с места и пошло по тротуару ровной размеренной поступью, характерной для этих насекомых-гигантов.

Я стоял, дрожа с головы до ног. Последний опыт меня достаточно убедил, что дьявольские создания каким-то непостижимым образом могли видеть. Ни за что на свете не выйду на улицу, решил я. Может быть, здесь, в тени, мне удастся простоять незамеченным до наступления дня. Однако страх не мешал мне продолжать мои наблюдения. Я обратил внимание, что муравьи не носили одежды, и что их походка была странно приглушенной – казалось, они скользили, едва касаясь камней. Все эти создания стройными рядами шли все в одну сторону. Я невольно уподобил их прусским гренадерам, марширующим на плацу.

По-видимому, город был весьма густо населен, так как толпам насекомых не было конца. Все новые и новые потоки темных фантастических существ мерно катились мимо меня. Скоро, к своему ужасу, я понял, что меня заметили. Ни один муравей не оборачивался в мою сторону, и, тем не менее, у меня сложилась твердая уверенность, что меня видят. Казалось бы, у меня не было никаких данных считать себя замеченным, но какой-то необъяснимый инстинкт подсказывал мне, что меня видели. Я чувствовал, как меня пронизывали мириады невидимых глаз.

Вскоре я понял, что мне грозит большая опасность. Очутившись на улице и захваченный новыми жуткими впечатлениями, я совсем было забыл об убитом муравье. Внезапно перед домом, где находился убитый муравей, остановилась огромная машина, напоминавшая автомобиль, но двигавшаяся с быстротой, совершенно недоступной нашим машинам.

Словно по мановению волшебного жезла, поток пешеходов расступился, образовав две неподвижные стены. Я вспомнил хорошо знакомую мне картинку, поражавшую мое детское воображение: переход сынов Израиля через Чермное море. Особенно удивил меня при этом следующий эпизод. Один из муравьев, казалось, был глух, так как он продолжал спокойно идти, не обращая никакого внимания на машину. Однако в тот момент, когда она готова была задавить его, он, словно повинуясь какому-то инстинкту, внезапно отпрянул в сторону.