Сдвиг времени по-марсиански - Филип Дик

— Ваш прогноз неблагоприятен, — заявил Глоб.

Джек Болен кивнул.

— Сейчас наступила ремиссия, несомненно вызванная тем, что вы покинули школьную среду. Хотите начистоту? Я не поручусь, что она продлится долго, — может, еще десять минут, а может, час; может, вам удастся дотянуть до вечера, когда начнется еще более сильный приступ. Ведь особенно тяжелы для вас ночные часы, не так ли?

— Да, — кивнул Болен.

— Есть два варианта. Я могу забрать Манфреда обратно в Бен-Гурион и представлять сегодня вечером ваши интересы у Арни, как ваш официальный психиатр. Я регулярно этим занимаюсь, это мой бизнес. Оплачивайте счет, и я подброшу вас домой.

— Возможно, я воспользуюсь этим позднее, — ответил Болен. — Вы сможете представлять меня, если мне станет хуже. Но сегодня я с Манфредом должен быть у Арни Котта.

Доктор Глоб пожал плечами. «Невосприимчивость к рациональным предложениям, — отметил он про себя. — Признак аутизма. Джека Болена невозможно убедить: он уже слишком отъединен от окружающего мира, чтобы слышать и понимать. Язык превратился для него в пустой ритуал, лишенный какого бы то ни было смысла».

— Мой сын Дэвид, — внезапно вспомнил Болен. — Мне надо вернуться в школу и забрать Дэвида. И вертолет компании И, он тоже там остался. — Взгляд его стал более осмысленным.

— Не надо возвращаться туда, — попытался убедить Глоб.

— Отвезите меня обратно.

— Тогда хотя бы не возвращайтесь в школу; оставайтесь на площадке. Я распоряжусь, чтобы вам прислали сына, а вы, пока он выходит, подождете в вертолете. Это по крайней мере будет менее опасно. Я вместо вас переговорю со школьным мастером. — Доктор Глоб внезапно почувствовал прилив симпатии к этому человеку, к тому, с каким упорством он настаивал на своем.

— Спасибо, — ответил Болен. — Вы очень любезны. — Джек улыбнулся, и доктор тоже ответил ему улыбкой.

— Где Джек Болен? — жалобно спросил Арни Котг. На часах было шесть вечера. Арни сидел в одиночестве в своей гостиной, попивая слегка переслащенный коктейль, который приготовил ему Гелио.

Сейчас ручной бликмен возился на кухне с обедом, используя при этом исключительно товары с черного рынка — из нового источника, открытого Арни. При мысли о том, что их теперь доставляют к нему по оптовым ценам, он ощутил прилив радости. Насколько это лучше старого положения вещей, когда весь доход поступал в карман Норберту Стайнеру! Арни потягивал коктейль и поджидал гостей. Из динамиков в углу лилась музыка, заполняя комнату и убаюкивая уважаемого члена Союза водопроводчиков.

Он пребывал почти в полудреме, когда его разбудил резкий звонок телефона.

— Арни? Это Скотт.

— Да, — недовольно откликнулся Арни — он предпочитал общаться через свою хитрую шифровальную машину. — Послушай, у меня тут важное дело сегодня вечером, и если ты…

— У меня тоже важное, — перебил его Скотт. — Кто-то встал нам поперек дороги.

— Что? Ты имеешь в виду с продуктами? — До Арни наконец дошло, что имел в виду Скотт Темпл.

— Да, — откликнулся Скотт. — И у него все на мази. Своя посадочная площадка, свои ракеты, торговые маршруты — наверное, он унаследовал все после Стай…

— Можешь не продолжать, — прервал Арни. — Лети сюда сейчас же.

— Будет сделано. — И Скотт повесил трубку.

«Ну и как вам это понравится, — огорчился Арни. — Только я начал вставать на ноги, как появляется какой-то негодяй! И главное — я ведь даже не собирался впутываться в черный рынок, почему этот парень сразу не сообщил мне, что хочет подхватить дело Стайнера? А теперь поздно: я уже взялся, и никто не заставит меня бросить его».

Через полчаса в дверях появился возбужденный Скотт: ворвавшись в гостиную, он принялся мерять ее огромными шагами, поедая закуски и тараторя на ходу.

— Этот парень — настоящий профи, в деле не новичок — уже облазил весь Марс, включая самые отдаленные дома, где хозяйки покупают в лучшем случае по одной баночке; всюду успел сунуть свой нос. Учитывая, что мы только начинаем, боюсь, он не оставит нам ни малейшей лазейки. Если говорить начистоту, парень перекрывает нам весь кислород.

— Понимаю, — откликнулся Арни, потирая лысину.

— Надо что-то делать.

— А ты знаешь, где у него база?

— Нет, но, вероятно, где-то в горах Франклина Рузвельта — там была площадка у Норба Стайнера. Надо поискать там. — И Скотт сделал пометку в записной книжке.

— Найди его площадку и сообщи мне. А я отправлю туда полицейский корабль из Льюистауна.

— Тогда он поймет, кто на него точит зуб.

— Верно. Пусть знает, что ему придется бороться не с обычными конкурентами, а с самим Арни Коттом. А я позабочусь, чтобы полиция сбросила на его площадку тактическую бомбу. Пусть негодяй сообразит, что мы искренне недовольны его деятельностью. Подумать только, прийти и мешать мне, когда я даже не хотел ввязываться в это дело! И без него-то несладко!

Скотт кончил записывать: «И без него-то несладко!»

— Ты все узнаешь, а я прослежу, чтобы им занялись, — подытожил Арни. — Сам он нам не нужен, только оборудование — зачем впутываться в неприятности с ООН. Уверен, это образумит его. Как ты думаешь, он один? Не какая-нибудь большая компания с Земли?

— Как я понял из рассказов, он определенно один.

— Вот и хорошо. — Арни распрощался со Скоттом и снова остался в одиночестве в гостиной, только на кухне колдовал бликмен.

— Как наша рыбная похлебка с чесноком? — крикнул Арни.

— Отлично, мистер, — откликнулся Гелиогабал. — Могу я спросить, кого вы собираетесь кормить сегодня? — Он трудился у плиты, расположив вокруг несколько видов рыбы, травы и различные специи.

— У меня будут Джек Болен, Дорин Андертон и один аутичный ребенок, с которым работает Джек по совету доктора Глоба… сын Норба Стайнера, — ответил Арни.

— Все подлые типы, — пробормотал Гелиогабал.

«Как и ты», — ответил ему про себя Арни.

— Лучше как следует занимайся едой, — раздраженно добавил он, закрыл дверь на кухню и вернулся в гостиную. «Это ты, чернокожий мошенник, втянул меня во все это, — подумал он, — ты со своим пророческим камнем натолкнул меня на эту мысль. И лучше бы она сработала, потому что я все поставил на эту карту. К тому же…»

Дверной звонок заглушил звуки музыки.

Открыв дверь, Арни увидел Дорин: нежно улыбаясь, она вошла в гостиную. На ней были туфли на высоких каблуках, плечи окутывал мех.

— Привет. Чем это так вкусно пахнет?

— Да какая-то несчастная рыба. — Арни снял с гостьи накидку, обнажив гладкие, загорелые, чуть веснушчатые плечи. — Нет-нет-нет, — тут же запротестовал он, — это совершенно не подходит, у нас сегодня вечером дела. Входи и надень приличную блузку. — Он подтолкнул ее к спальне. — А с этим подожди до следующего раза.

«Какая потрясающая, первоклассная баба мне досталась», — думал Арни, стоя в дверях и глядя, как она переодевается. Она разложила свое декольтированное платье на кровати. «Это я ей подарил», — вспомнил Арни. Вспомнил он и манекенщицу, которая демонстрировала платье в магазине, но Дорин выглядела в нем гораздо лучше — эти огненно-рыжие волосы, ниспадавшие по шее, словно всполохи пожара…

— Арни, — повернулась она к нему, застегивая блузку, — будь сегодня помягче с Джеком Боленом.

— Какого черта, ты о чем? Единственное, что мне нужно от старины Джека, это результаты — он и так провозился, время кончилось.

— Полегче, Арни, — повторила Дорин. — Или я никогда не прощу тебе этого.

Ворча, он вышел в гостиную и направился к буфету, чтобы сделать ей коктейль.

— Что будешь пить? У меня есть бутылка десятилетнего ирландского виски, очень неплохого.

— Хорошо, — ответила Дорин, появляясь из спальни. Она села на диван и расправила юбку на коленях.

— Ты, как всегда, что бы ни надела, прекрасно выглядишь, — оценил Арни.

— Спасибо.

— Послушай, все, чем вы занимаетесь с Боленом, делается с моего ведома, как тебе известно. И все это лишь видимость, верно? В глубине души ты принадлежишь мне.

— Что ты имеешь в виду — «в глубине души»? — лукаво поинтересовалась Дорин, не спуская с него глаз, пока он не рассмеялся. — Конечно, я твоя, Арни. Здесь, в Льюистауне, все принадлежит тебе до последнего кирпича и соломинки. Каждый раз, когда я включаю воду на кухне, я думаю о тебе.

— Почему обо мне?

— Потому что ты — тотемное божество утекающей воды. — Она улыбнулась. — Шучу, я просто вспоминаю твою парилку с уходящей навсегда водой.

— Да, помнишь, как мы с тобой пошли туда поздно ночью, — я открыл ее своим ключом, и мы, как пара шалунов, включили горячие краны, пока все не заполнилось густым паром. А потом разделись — ну и пьяны же мы были — и начали бегать и прятаться друг от друга в этом пару… — Он усмехнулся. — А потом я поймал тебя на скамье массажистки, и там-то уж мы развлеклись на славу.