И придет новый день - Ула Сенкович

— Что ты тут делаешь? — Хондар смотрел на меня с совершенно искренним удивлением. Он не притворялся.

— Спала, пока ты не пришел. Я тут живу.

— Поднимайся. Я думал, ты умнее.

— Вот кто бы говорил! Куда ты меня тащишь? — поскольку я не собиралась никуда идти, меня подхватили на руки и без видимых усилий, слово я ничего не весила, куда-то понесли. — Поставь меня немедленно на землю!

Поставил, чтобы втащить за собой по выдолбленным в скале ступеням наверх. Втолкнул не очень вежливо внутрь довольно большого помещения и закрыл дверь наружу.

— Ты теперь живешь здесь.

Я взвилась, ткнула пальцем в твердую грудь (а, все равно…) и прошипела совершенно немузыкально:

— Еще одно условие — ты меня не тронешь!

— Я догадался уже. Ты можешь считать меня идиотом, но с памятью у меня проблем нет. Я помню все, что ты мне говорила. Передумаешь, я может быть соглашусь на тебя польститься, пока ты просто здесь живешь.

— Согласишься что…?! Да кто ты такой?

— Тот, кто выполняет твои приказы.

Вид у парня был вполне серьезный, похоже, не издевается. Я осмотрелась. Это помещение отличалось от всего, что я до сих пор в Годруне видела. Довольно большая комната, назвать ее пещерой как-то язык не поворачивался, гладко обработанные стены, куполообразный потолок. Ряд окон с витражным остеклением. До сих пор мне ни одно застекленное окно в пещерном городе не попадалось. Прямо-таки дворец, как я посмотрю. Была даже скудная мебель. Грубо сколоченный поцарапанный стол, две длинные скамьи и (кто бы мог подумать!) у одной стены стоял буфет с посудой. Хондар густо покраснел, но сдержался. Прошла в смежные помещения. Здесь было еще около пяти различного размера гладко выдолбленных в скале помещений. Явно не работа природы. Кто-то на славу потрудился, приводя здесь все в цивильный вид.

— Если я здесь живу, где тогда спишь ты?

— Алия… — Хондар набрал воздуха побольше, совладал с собой и вполне выдержанным тоном продолжил. — Это мои покои. Я здесь живу. А ты — моя гостья. Выбирай себе любую комнату, которая понравится. Дальняя спальня моя. Не нравится моя постель, есть еще две меньшего размера. Если хочешь, чтобы тебя уважали, относись к другим так же.

— Ладно. Признаю, была не права. Наверное, так действительно будет лучше. Иначе как заставить твоих орков меня слушаться?

— Никак. Они не будут тебе подчиняться.

— Это мы еще посмотрим. А что значит Нэрин?

Хондар поморщился и, судя по взгляду, пытался увильнуть от разговора.

— У тебя нет теперь от меня секретов. Ты обещал мне помогать во всем, — я уселась за стол и предложила присоединиться ко мне. Хондар неохотно за мной последовал.

— Это древняя легенда. Тебе будет неинтересно. Я плохой рассказчик. Ладно. Тебе налить? — мой собеседник извлек из буфета бутыль с прозрачной жидкостью и два граненных кубка грубой работы.

— Оркская водка? — я была шокирована.

— Эльфийское вино. Выдержанное, но из-за этого немного сладкое. Могу поискать водку, если хочешь.

— Нет. Пойдет и это. Готова слушать.

Рассказчик из Хондара, действительно, был неважный, и если исключить многочисленные отступления и забытые имена, из-за чего иногда становилось неясно, о ком идет речь, то в целом история имела вид вполне романтичный.

Когда-то в седой древности, в те золотые времена, когда славный оркский народ был могуч, богат и ему принадлежали обширные земли от западного моря до пределов, где восходит солнце (я не удержалась от замечания, что хорош врать, такого никогда не было. Пришлось долго извиняться, из-за чего я и запуталась вначале с именами), так вот в эти удивительные времена жил герой по имени Шагр. Он был свободным воином и не подчинялся никому кроме верховного властителя орков. Длинный перечень подвигов героя я пропускаю, скука смертная, интересным рассказ становится только, когда герой отправился убивать Красного Дракона. Чем ему чешуйчатый не угодил не объяснялось, но все предыдущие попытки убить зверя заканчивались печально. Вид монстра был так ужасен, что воины не выдерживали. Или бежали в страхе или умирали от ужаса. Поэтому хитроумный орк оставил свое сердце возлюбленной и, став в полном смысле этого слова бессердечным, отправился к Красному Дракону и убил его. Герой вписал свое имя навсегда в память оркского народа, но запомнился все-таки не этим подвигом. Оставшись без сердца, Шагр не испытывал особых неудобств и к ужасу всех окружающих продолжил совершить подвиги. У него теперь не было страха, сомнения или жалости. Он стал Одмон — "тот, кто не имеет сердца". Перепуганные сородичи кинулись к возлюбленной героя, хранившей у себя в груди очень ценный гарант милосердия, и девушка согласилась стать Нэрин. У нее было сердце героя, и она стала его совестью. Она стала "та, кто отдает приказы". К ней шли за милосердием и защитой.

Под эльфийское вино история пошла на "ура" даже с нескладным изложением.

— Так ты объявил себя этим монстром, и они тебе поверили?

— Как видишь.

— Кто бы мог подумать, что у орков есть такие красивые истории? Я теперь могу тебе приказывать, и никто не посмеет возразить? Хитро придумано, даже я не смогла бы изобрести ничего более подходящего. То есть, я — главная?

— Не зарывайся. У меня же нет сердца.

— Да на месте твое сердце. Я его видела. Пока ты дырку не зарастил.

— У тебя нет другой одежды? — Хондар попытался отвести взгляд в сторону от моих коленок.

— Нет. Тренируй волю.

— Лучше бы ты оделась.

— Спокойной ночи, повелитель орков.

И я отправилась веселиться на безопасном расстоянии. Способность Хондара возникать из пустоты меня не беспокоила. Я верила, что он сдержит слово. Даже не берусь сказать почему, но я ни минуты не усомнилась в его словах. Было в нем что-то надежное. Как и в его брате. Более сумасшедший и импульсивный, но Хондар все-таки внушал доверие.

К тому же я хоть и называла его орком, относилась к нему, как к человеку. И этот человек мне нравился. Пусть и псих. Но симпатичный. С этими мыслями я и заснула.

Утро началось с официального визита. Прибыла группа оркских дам выразить мне свое почтение и признание моего официального статуса — избранной любовницы своего господина. Когда я разобралась, кем меня считают, было уже поздно вопить, что я — это не она, и делать прочие опровержения. Меня подвело плохое знание оркского языка. Поостыв слегка, я решила оставить все, как есть. Что мне за дело, за кого меня здесь принимают? Молчать сплетников все равно не заставишь, пусть болтают, что хотят.

Визит был коротким, только отметиться, я даже толком не успела их рассмотреть. Орчанки выглядели симпатичнее, чем мужчины, но это только если их рядом поставить. Не особенно высокие, коренастые, с крепкими ногами и мощным развитым торсом. Я и раньше задавала себе вопрос, глядя на какого-нибудь выдающегося борца с огромными кулачищами: "Неужто это чудовище могла родить хрупкая милая девушка?" Ответ напрашивался только один и совершенно категоричный — сын будет весь в маму.