Наивная плоть - Нора Робертс

– Да:

– Его лицо горело от радости, словно от лихорадки. – Я думал, что ты сначала будешь сердиться.

– Я не сержусь. Я боюсь.

– Я никогда не сделаю тебе больно. – Он взял ее вялую руку и тихонько сжал. – И я не позволю, чтобы кто-нибудь другой причинил тебе боль. Я знаю, Дина, что сейчас ты, наверное, думаешь, как бы отсюда выбраться. Как убежать от меня, пройти сквозь стены… Но ты не сможешь. Я правда очень сильный, а ты еще очень слабая из-за наркотика. Что бы ты ни делала, все равно останешься здесь, взаперти. Садись.

Как во сне. Дина подчинилась. Ей хотелось бежать, эта мысль пульсировала у нее в голове, но ноги подгибались. Как она могла бы убежать, когда едва стояла? Ее тело было еще во власти наркотика. Джеф всегда учитывал каждую деталь; именно из-за таких мелочей он и был неоценимым членом ее команды.

– Это не правильно – держать меня здесь, Джеф.

– Нет, правильно. – Он поставил поднос перед ней на стол. – Я долго думал над этим. Так будет лучше всего. Для тебя. Я всегда думаю только о тебе. Потом мы сможем уехать путешествовать. Я уже присмотрел несколько вилл на юге Франции. Наверное, тебе там понравится.

Он прикоснулся к ней, легким движением погладил по плечу. Дина вздрогнула. Внутри у нее все сжалось.

– Я так люблю тебя.

– Почему ты никогда мне этого не говорил? Мы могли бы поговорить о том, что ты чувствуешь.

– Не мог. Вначале я думал, это просто потому, что я такой робкий, но потом понял, что все это похоже на план. На жизненный план. Твой и мой.

Торопясь все объяснить, Джеф придвинул второй стул. Когда он наклонился вперед, его очки сползли вниз по носу. Потемневшими глазами Дина наблюдала, как он поправил их указательным пальцем. Старая привычка, когда-то казавшаяся ей такой милой. Но теперь от этого жеста у нее в жилах похолодела кровь.

– Тебе надо было много сделать, набраться опыта, научиться разбираться в мужчинах – до того, как мы смогли бы быть вместе. Я это понимал, Ди. Я никогда не сердился на тебя из-за Финна. Мне было больно. – Положив руки на колени, он вздохнул. – Но я не сердился на тебя, и на него тоже не мог сердиться. – Его лицо опять просветлело. – В чем бы я мог его обвинять? Ведь я и сам знаю, насколько ты совершенна. Когда я впервые увидел тебя по телевизору, у меня даже дыхание перехватило. Мне даже стало немного страшно. Ты смотрела прямо на меня, прямо в мою душу. Я никогда этого не забуду. Видишь ли, раньше я был так одинок. Единственный ребенок… Я вырос в этом доме. Ты не ешь. Дина. Я хотел бы, чтобы ты поела.

Она послушно взяла вилку. Он хотел говорить. Казалось, ему это было необходимо. Самый лучший способ ускользнуть, просчитала Дина, это понять.

– Ты говорил, что вырос в Айове.

– Туда меня увезла моя мать. Она была дикаркой. – Теперь его голос звучал виновато. – Никогда никого не слушалась, никогда не подчинялась правилам. Естественно, дяде Мэтью приходилось ее наказывать. Он был старше, понимаешь. Он был главой семьи. Дядя Мэтью держал мою мать в этой комнате и старался научить ее, что существует правильный образ жизни и не правильный. – Пока Джеф говорил, выражение его лица изменилось. Складки вокруг рта и глаз углубились, он стал казаться старше и строже. – Но моя мать так ничему и не научилась, сколько бы дядя ни старался ей помочь. Она убежала и забеременела. Когда мне было шесть лет, ее забрали. У нее случился нервный срыв. Поэтому я приехал жить сюда, к дяде Мэтью. Понимаешь, у меня больше не было никаких родственников, которые могли бы меня взять. А дядя Мэтью должен был выполнить свой семейный долг.

Дина с трудом проглотила комок спагетти. Он застрял у нее в горле, как тесто, но она боялась попробовать вина. Он мог подсыпать туда наркотика, думала Дина, точно так же, как в бутылку с соком.

– Мне очень жаль, Джеф, что все это случилось с твоей матерью.

– Да нет, все в порядке. – Он тряхнул плечами, словно змея, сбрасывающая кожу. Его лицо опять смягчилось, как простыня, которую расправили ласковыми руками. – Она не любила меня. Никто никогда меня не любил, кроме дяди Мэтью и тебя. Это просто вино, Ди. Твой любимый сорт. – Усмехнувшись своей шутке, он поднял стакан и отпил немного, чтобы она не боялась. – Я ничего в него не подсыпал. Мне это ни к чему, потому что теперь ты здесь, со мной.

Подсыпал или нет, но этого вина ей лучше не пить. Дина не знала, какой будет эффект, если вино вступит во взаимодействие с наркотиками, еще остававшимися в ее организме.

– А что случилось с твоей матерью?

– Она сошла с ума и умерла. Тебе понравился твой ужин? Я знаю, что ты любишь спагетти.

– Все прекрасно. – Дина с трудом затолкнула в себя еще одну вилку спагетти. – А сколько тебе было лет, когда она умерла?

– Я не знаю. Это неважно. Я был счастлив здесь со своим дядей. – Джеф нервничал, когда вспоминал о матери, поэтому старался избегать этой темы. – Он был замечательным человеком, сильным и добрым. Ему даже совсем не приходилось меня наказывать, потому что я тоже был хорошим мальчиком. Я не был для него Божьим испытанием, как моя мать. Мы заботились друг о друге. – Теперь он говорил быстро и возбужден но. – Он мной гордился. Я хорошо учился и не болтался по улицам с другими мальчишками. Они мне были не нужны. Я имею в виду: единственное, чего они хотели, – это кататься на быстрых машинах, слушать громкую музыку и спорить со своими родителями. Я уважал старших и никогда не забывал убирать в своей комнате или чистить зубы. Дядя Мэтью говорил, что мне никто не нужен, кроме семьи. А он был единственным членом моей семьи. Потом, когда он умер, появилась ты. Так что я знаю, что все сделал правильно.

– Джеф, – Дина использовала все свои навыки, весь свой опыт, чтобы их разговор плавно продолжался в нужном ей направлении. – Ты действительно думаешь, что твой дядя одобрил бы то, что ты сейчас делаешь?

– Да, конечно. – Он лучисто улыбнулся. Его лицо было светлым, невинным и пугающим. – Он все время разговаривает со мной вот здесь, – Джеф постучал пальцем по голове и подмигнул. – Он сказал, что мне надо быть терпеливым, подождать, пока наступит нужный момент. Ты помнишь, когда я в первый раз послал тебе письмо?

– Помню.

– Тогда мне в первый раз приснился сон про дядю Мэтью. Но только это было не похоже на сон. Все казалось таким настоящим. Он сказал, что я должен ухаживать за тобой, как настоящий джентльмен. Что я должен быть терпеливым. Он всегда говорил, что на все требуется время. Дядя Мэтью сказал, что мне придется подождать и что я должен заботиться о тебе. Мужчины должны заботиться о женщинах, которых они любят, должны их защищать. Люди забыли об этом. Кажется, что сейчас все друг другу безразличны.