Мертвое море - Тим Каррэн

— Но все это, как я уже сказал, чистая спекуляция, — подвел итог Кушинг. — И у нас нет времени думать о подобной ерунде. Нам нужно решить, как мы собираемся выбираться отсюда.

— А вдруг мы не сможем, — сказал Сакс. — Вдруг Страшила Крайчека не даст нам вернуться домой.

Возможно, Сакс так пытался пошутить, но никто не разделил его веселье. Когда дело касалось того таинственного существа, у всех напрочь пропадало чувство юмора.

— Туманный Дьявол, — сказал Джордж.

— Неплохое имя, — заметил Кушинг.

— О, боже, — закатил глаза Сакс. — Началось.

Но больше никто не проявил интереса к этой теме. Все отлично понимали, что за скептицизмом Сакса прячется страх. Раз он не мог принять такую вещь, не мог ужиться с мыслью о ней, значит, ее не существовало. Все просто. Джордж полагал, что это такое же самоотрицание, какое встречалось в прежнем мире, когда дело касалось НЛО или пришельцев… Сама мысль о таких вещах казалась человеческому разуму непостижимой, поэтому отрицалась и высмеивалась. Своего рода психологическая самозащита, чтобы можно было спокойно спать по ночам и не бояться, что за тобой придут зеленые человечки.

— Гринберг тоже говорит об этом в своем письме, — сказал Крайчек. — Что «Ланцет» может быть точкой концентрации этого существа.

— Поэтому, — сказал Кушинг, — нужно обратить свое внимание к этому кораблю. Согласно Гринбергу, это было не просто проклятое судно, но и место откровений. Ключ к спасению, и возможно, источник невообразимой опасности.

— Но что это? — спросил Менхаус. — Что это за существо?

Но никто даже не рискнул предположить. У всех были свои мысли, однако никто не озвучил их. Еще было рано. Возможно, это некий инородный призрак, а возможно, то самое существо, которое зародило идею о Сатане на Земле… и в тысяче других миров.

— Послушайте, — обратился ко всем Джордж. — Сейчас неважно, что это такое. Я чувствовал его, как и все вы. Оно существует, и этого достаточно. Не знаю, сколько раз в то чертовом тумане я чувствовал, будто за мной наблюдают, чувствовал чье-то присутствие. Еще я видел всякое. То, чего здесь не могло быть. По-моему, всему виной этот Туманный Дьявол.

— Думаю, пока вы тут травите байки, я немного прогуляюсь, — сказал Сакс, поднимаясь с дивана. — А то вы тут еще договоритесь до парня с крюком вместо руки в переулке для влюбленных.

— Сядь на место, Сакс, — сказал Джордж.

— Что?

— Сядь… на место.

— Да кто ты такой, чтобы мной командовать, мать твою?

Джордж поднялся на ноги, Фабрини тоже.

— Думаю, я тот, кто поставит тебя на место и заставит слушать, нравится тебе это или нет.

— А силенок хватит?

— Возможно, нет. Но тогда Фабрини поможет.

Сакс сел на место.

— Ладно, ладно, валяй. Рассказывай мне свои гребаные страшилки. Эй, Элизабет? Попкорн есть?

Сперва он думал, что все это какая-то большая шутка, но вскоре дерзкая ухмылка исчезла у него с лица. Особенно когда Джордж принес со шлюпки радиоприемник и поставил на стол перед ним. Глаза у Сакса расширились. Его красное, небритое лицо стало постепенно бледнеть.

— Чушь какая-то, — неубедительно запротестовал он. — Детские игры.

— Давай посмотрим, — сказал Джордж. — Давай посмотрим, что там такое…

Элизабет помогла Тетушке Эльзе встать. Та задремала, и Элизабет пришлось разбудить ее и довести до двери, ведущей к каютам. Но в проходе Элизабет задержалась.

— Вы… все вы… хорошенько подумайте о том, что делаете, о том, что вызываете.

И на этой зловещей ноте она покинула их.

Джордж включил радиоприемник, и воздух в каюте стал тяжелым и каким-то свинцовым. Таким густым, что было трудно дышать. Какое-то время радиоприемник скулил и свистел, потом раздался статический шум, то нарастающий, то стихающий, как и прежде. Эти снежные помехи напомнили Джорджу далекие, обдуваемые ветрами места. Места, где бушуют штормы, откуда нет спасения, а есть лишь ожидание. Торжественное, мрачное ожидание. Возможно, такие места, как аванпосты вражеских миров или одинокие базы, атакуемые антарктическими вихрями. Лишь статический шум, нарастающий и стихающий, словно чье-то дыхание. Но самое страшное, что Джордж был почти уверен, что шум стал громче, чем раньше… более ощутимым, более осязаемым.

— Похоже на… — пересохшим ртом произнес Менхаус. — … похоже на то, как ветер воет в пустом доме.

Джордж тоже об этом подумал. Одинокий, омерзительный звук мертвых мест. Жуткий вой ветра в пустых тыквах и катакомбах. Но если долго вслушиваться этот порывистый, сердитый статический шум, ты начинаешь слышать и ощущать другие вещи.

— У меня мурашки по коже, — признался Менхаус.

Джордж был с ним солидарен. Насчет мурашек. То был звук пустот и расстояний, черных бездонных глубин и мертвых лун. Такой издают дома с привидениями, когда рядом нет слушателей. Этот пульсирующий, настороженный звук был не совсем безжизненным, но и живым тоже не был. Несмотря на его бесплодность, в нем что-то зарождалось. Он проникал тебе в голову, заставлял что-то внутри тебя сжиматься и сворачиваться клубком. Джордж знал, что если бы пришлось застрять в какой-то комнате наедине с этим звуком, он пустил бы пулю себе в рот.

— Ладно, — наконец сказал Кушинг, почти испугавшись звука собственного голоса. — Приступай к передаче, Джордж. Пускай твой голос там услышат…

Но Джордж колебался. Мысль о том, что его голос засосет в бурю того костлявого, мертвого воздуха, казалась ему невыносимой. Словно то, что издавало тот шум, проберется сюда сквозь приемник и утянет его за собой.

Внезапно шум изменил свою тональность. Он превратился в приглушенный писк, словно кто-то лихорадочно передавал сигналы Морзе. Сперва Джордж подумал, что ему мерещится, но потом убедился в обратном. Там звучал чей-то голос, только он тонул в море помех. Постепенно он стал отчетливее. Это был мужской голос, искаженный, теряющийся, но тем не менее слышимый. Пронзительный, почти плачущий голос. — … Кто-нибудь, кто-нибудь… кто-нибудь, кто-нибудь… — затем он затих, эхом отозвавшись среди помех. Снова вернулся, словно отскочив от чего-то. — Кто-нибудь… пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… не идите за нами… не следуйте за нами… боже милостивый, не следуйте за нами… Затем он опять утонул среди помех. После чего все в каюте вновь обрели дыхание. И тут раздался еще чей-то голос, всего на пару секунд. На этот раз женский, в нем звучали отчаяние и безумие. Он прошептал в микрофон: — … Помогите нам… помогите нам… помогите нам… помогите нам… — Да, всего лишь шепот, словно кто-то или что-то боялся быть услышанным.