Водоворот жизни - Эрин Пайзи

– Я никогда не испытывала особого восторга перед пиццей, – ответила Рейчел, – однако полагаюсь на твой вкус.

– Это было просто восхитительно, – Рейчел вытерла рот и ощутила в животе непривычную тяжесть. – Должно быть, я поправилась сразу на пять фунтов.

Муня взглянула на нее с противоположного конца стола.

– Подожди, ты попробуешь еще ужин.

Всю вторую половину дня он получал истинное наслаждение от того, что преподносил ей бесчисленные милые сюрпризы.

– Нет, Рейчел. Нечего сидеть дома. Это твой первый вечер в Нью-Йорке, и я хочу, чтобы он остался незабываемым. – Он проводил ее в одну из свободных комнат. – Устраивайся, чувствуй себя как дома и прими душ.

Рейчел тут же влюбилась в комнату. Она выглянула в окно. Внизу по улицам всюду сновали маленькие точечки. А здесь и в самом деле очень грязно, отметила она. Рейчел оглянулась. Мебель стояла прочная и массивная. Кровать была сделана из вишневого дерева. Она любовно провела ладонью по богатой ажурной резьбе. Ковер был пятнистым, просто сине-зеленым. Письменный стол у окна был сделан из сосны и отполирован. Викторианской эпохи шезлонг завершал убранство спальни. Интересно, а где же шкафы? Должно быть, в ванной. Она открыла дверь. Боже мой! Какая роскошь! Муня позаботился о масле для ванн и множестве больших пушистых полотенец кремового цвета. Вот они где, шкафчики. Рейчел увидела целую стену шкафов и полок.

У нее всегда особую любовь вызывали ванные комнаты. Пол был выложен мраморной плиткой. Рейчел вдруг почувствовала острое желание принять душ. После самолета на коже остался неприятный кисловатый запах.

Как только первые струи воды ударили по ее телу, она поняла, что обнаружила новую восхитительную игрушку. Так вот о чем рассказывала Джейн. Она ухмыльнулась. Попробуем, насколько это приятно. Она отцепила лейку и направила тугую струю душа между ног и тут же засомневалась, стоит ли продолжать это занятие. «Нет, пожалуй не стоит, – подумала она, – слишком устала. Как бы не уснуть за ужином. Но если я не найду мужчину, то обязательно прихвачу такую штучку с собой в Лондон, – пообещала она. – Возможно, – с надеждой подумала она, – я заимею обоих».

– О, Муня, здесь просто чудесно. – Рейчел стояла в дверях. Муня подобострастно и благоговейно воссоздал интерьер английской столовой. Рейчел словно очутилась во времени своей юности, когда сидела за неторопливыми трапезами с тетушками Беа и Эмили. Глаза наполнились слезами. Муня уже зажег свечи. В мягком свете благородно мерцал изящный шератон, обеденный стол из атласного дерева. Стулья, обитые полосатой парчой эпохи принца Регента, чинно стояли в ряд, дожидаясь своей очереди.

Муня улыбнулся.

– Мне очень нравится эта комната. Знаешь, как маленький еврейский школьник, я всегда свято верил, что наступит тот день, когда я поселюсь там, где ко мне, по крайней мере, будут терпимо относиться, и обязательно заведу вот такую комнату.

– Те картины просто великолепны.

Муня взглянул на тихий уголок английского сельского пейзажа.

– Вот такой я люблю вспоминать Англию, – сказал он. – Эти картины написаны малоизвестными художниками Норфолкской школы, – он поспешно добавил: – Под «малоизвестными» я подразумеваю тех художников, которые не так знамениты, как Констебл, например. – Муня прекрасно помнил, во сколько ему обошлась каждая из этих картин.

– Попробуй рыбку, – сказал Муня за ужином. Рейчел уже съела тарелку сытного борща со сметаной.

– О, это ужасно.

– Тактичность никогда не была одной из твоих добродетелей, Рейчел, – хихикнул Муня.

Она сморщила носик.

– Знаю, все равно, ты же хихикаешь. – Она попробовала круглый рыбный шарик с веджвудской тарелки. – И в самом деле замечательно. – Она удивленно посмотрела на Муню.

– Отлично. Рад, что тебе понравилось. В Нью-Йорке полно всяческих изысканных еврейских деликатесов.

Они беззаботно болтали до конца трапезы, и каждый по-своему наслаждался вкусом поданных блюд.

После ужина Рейчел лежала на одном из огромных диванов в гостиной. Муня растянулся на полу, положив под голову мягкую бархатную подушечку. Они слушали Бетховена. Покой нарушался только звуком работающей на кухне посудомоечной машины.

– Я-то думал, – начал Муня, – что придется часами выслушивать всякие небылицы про Чарльза.

Рейчел посмотрела на него.

– Не волнуйся. Я их все уже выговорила Анне и отчасти – Клэр. – Она повернула голову и посмотрела на Муню. – Я приехала сюда ради своего удовольствия. Больше не хочу себе в нем отказывать и желаю наслаждаться жизнью.

– Так и будет, дорогая. Пошли. Пора спать. Завтра ударим по городу.

– Завтра я буду осматривать все достопримечательности, которые здесь показывают туристам, – Рейчел сладко зевнула.

– Ладно. Идет, – ответил Муня. – Мы так и сделаем.

– Я никогда больше в жизни не захочу осматривать небоскребы. О, мои бедные ноги.

Рейчел сняла под столом туфли. Муня улыбнулся.

– Ты же сама сказала, что все посмотрим. Рейчел обиженно поморщилась.

– Но я же вовсе не имела в виду, что за один день. Мы посмотрели… Сейчас вспомню… Статую Свободы, 5-е авеню… – Она вздохнула. – Вообразить только, что я – Рейчел Кавендиш у Тиффани и в Линкольн-центре…

– Мы завтра опять пойдем туда, – сказал Муня. – Я попросил парочку друзей присоединиться к нам. Купил билеты на «Богему».

Рейчел захлопала в ладоши.

– Я никогда еще не бывала в опере. Чарльзу это не нравилось. Как замечательно! О, Муня! Смотри, какой вид открывается отсюда.

Они сидели возле окна в Радужном зале, высоко над Рокфеллер Плаза.

Муня проследил за взглядом Рейчел.

– Да, мы на уровне шестьдесят шестого этажа.

– Все похоже на страну из волшебной сказки. Отдел шоколада Блумингдейл, Всемирный торговый центр – все эти деловые маленькие вертолетики. Они похожи на пчел, садящихся на гигантские бетонные цветки. – Она тяжело вздохнула. – Мне никогда и в голову не приходило, какая я, оказывается, провинциалка. Эти нью-йоркские женщины просто потрясающие.

Повсюду, где бы они ни были, она обращала внимание на окружавших их женщин. Она заметила, как громко они разговаривают, где попало, стряхивают пепел от сигарет и сильно размахивают руками.

– Пожалуй, они излишне раскованны, – согласился Муня. Те женщины, кого ты, в основном, видела во всех посещенных нами местах, несгибаемые деловые дамы, которые не уступают мужчинам в ведении дел.

– А где же тогда мужчины? Муня осмотрелся по сторонам.

– Понятно, что ты имеешь в виду. Подобным женщинам и не нужны мужчины, они уже много лет тому назад перешагнули свою черту, поэтому, если они с мужчиной, то он, как правило, гомосексуалист.