Под куполом - Стивен Кинг

— Это сработает?

Большой Джим кивнул.

— Должно. Я в драйве.

Джуниор разжевал следующий кусок мяса и запил его колой.

— Я тоже, отец, — произнес он. — Я тоже.

7

Когда Джуниор ушел, Большой Джим в своем грандиозном, вычурном халате направился в кабинет. А там из среднего ящика стола, где он старался держать его едва ли постоянно, достал свой мобильный телефон. Потому что считал его безбожной вещью, предназначенной для побуждения к напрасной болтовне ни о чем — сколько же человеко-часов израсходовано на бесплодную болтовню по ним? И что за мерзостные лучи пронизывают твою голову, пока ты разговариваешь?

И все же эти телефоны могут быть полезными. Он рассчитывал, что Сэм Вердро сделает то, что ему скажет Джуниор, но также понимал, что он был бы дураком, если бы не подстраховался.

Он нашел номер в «скрытой» директории телефона, которая открывалась только после введения цифрового кода. Прозвучало с полдесятка гудков, прежде ему ответили.

— Что? — хрипло гавкнул в телефонной трубке голос родителя многочисленного потомства Кильянов.

Большой Джим вздрогнул, на секунду отставив телефон подальше от уха. Приставив его вновь, услышал кудахтанье.

— Ты в курятнике, Роджер?

— Ага, да, сэр… Большой Джим, я здесь. Кур надо кормить, хоть там война, хоть потоп, — резкий поворот на 180 градусов от раздражения до уважения. А Роджер Кильян задолжал ему уважение. Большой Джим сделал из него миллионера. Если он тратит то, что могло бы быть жизнью без всяких финансовых проблем, на кормление табуна кур, значит, на то воля Божья. Роджер слишком туп, чтобы измениться. Такая ему с неба послана натура, и она должна сегодня хорошо послужить Большому Джиму. «И городу, — подумал он. — Именно ради города я все это делаю. На благо города».

— Роджер, у меня для тебя есть работа, для тебя и твоих троих старших сыновей.

— Только двое из них дома, — сказал Кильян. Его плотный янки-акцент превратил последнее слово на вдома. — Рики и Рэндол здесь, а Роланд был в Оксфорде, когда опустился этот Христом проклятый Купол, — он заткнулся, поняв свою погрешность, какое-то время в телефонной трубке слышалось лишь квохтанье куриц. — Извините за бранное слово.

— Я уверен, Бог тебе простит, — сказал Большой Джим. — Хорошо, тогда ты и твои двое старших. Вы сможете быть в городе где-то… — он считал, это не заняло много времени, когда ты в драйве, все решается само собой. — Скажем, где-то в девять, самое позднее — в девять часов пятнадцать минут?

— Мне нужно еще разбудить их, но, конечно, мы успеем, — ответил Роджер. — А что надо будет делать? Подвезти еще пропана…

— Нет, — перебил его Большой Джим. — И молчи об этом, Бог любит тебя. Просто послушай.

Большой Джим говорил.

Любимец Бога Роджер Кильян слушал.

Им аккомпанировало квохтанье приблизительно восьми сотен кур, которые набивали себе зобы заряженным стероидами кормом.

8

— Что? Что? Почему?

Джек Кэйл сидел за столом в своем крохотном, тесном директорском кабинете. Стол был завален списками, составленными во время инвентаризации, которую они с Эрни Келвертом наконец закончили в час ночи, их надежды на более раннее окончание перечеркнул метеоритный дождь. Сейчас он схватил эти длинные желтые листы, исписанные ручкой, и потряс ими, показывая Питеру Рендольфу, который стоял в дверях кабинета. Для этого визита новый шеф нарядился в полную форму.

— Посмотри на это, Пит, прежде чем совершать безумие.

— Извини, Джек. Супермаркет закрывается. Он откроется в четверг как продуктовая база. Для распределения продуктов. Мы будем вести все счета, корпорация «Фуд-Сити» не потеряет ни цента. Я тебе обещаю…

— Не в том дело, — Джек едва-ли не стонал. Тридцать-с-чем-то-летний, с кукольным личиком и шапкой пружинистых рыжих волос, которые он сейчас безжалостно теребил той рукой, в которой не держал желтые листы… которые Питер Рендольф явно не собирался у него принимать.

— Вот! Вот! О чем это ты, во имя Иисуса-Гимнаста-Прыгающего, мне говоришь, Питер Рендольф?

Из подвального склада выкатился вверх Эрни Келверт. С пивным животом, краснорожий, с седыми волосами, которые он причесывал всю жизнь на один и тот же манер. На нем был фирменный зеленый халат «Фуд-Сити».

— Он хочет закрыть маркет! — сообщил ему Джек.

— Зачем, Господи помилуй, вы хотите это сделать, когда здесь еще полным-полно продуктов? — сердито спросил Эрни. — Зачем пугать людей? Они и так перепугаются со временем, если это будет продолжаться. Какой идиот это придумал?

— Так проголосовали выборные, — сказал Рендольф. — Если имеете что-то против этого плана, изложите это на городском собрании в четверг. Если к тому времени все это не кончится, конечно.

— Какого еще плана? — закричал Эрни. — Ты хочешь мне сказать, что за это проголосовала Эндрия Гриннел? Не такая она глупая!

— Я так понимаю, у нее простуда, — сказал Рендольф. — Плашмя лежит дома. Так решил Энди. А Большой Джим, как второй выборный, поддержал это решение.

Никто его не учил, каким образом изложить эту информацию, да и не было потребности. Рендольф знал, как предпочитает делать свой бизнес Большой Джим.

— Распределение может иметь смысл на каком-то этапе, — сказал Джек. — Но зачем сейчас? — Он вновь потряс своими бумагами, щеки у него стали уже почти такого же цвета, как волосы. — Зачем, когда у нас пока что всего так много?

— Это самое лучшее время, чтобы начать экономить, — сказал Рендольф.

— Что за бред, и это решил тот, у кого стоит собственный катер на озере Себаго[266] и дом на колесах «Виннебаго Вектра»[267] на заднем дворе, — произнес Джек.

— Не забываем о «Хаммере» Большого Джима, — добавил Эрни.

— Достаточно, — объявил Рендольф. — Выборные решили…

— Но только двое из них, — напомнил Джек.

— Ты имеешь ввиду один, — уточнил Эрни. — И мы знаем этого одного.

— …и я вас об этом официально уведомил, и, конец болтовне. Повесите в витрине объявление. МАРКЕТ ЗАКРЫТ ДО ОСОБОГО РАСПОРЯЖЕНИЯ.

— Пит. Послушай. Посуди, — Эрни уже не казался рассерженным, теперь он едва ли не умолял. — Это перепугает людей до смерти. Если ты так настаиваешь, то, что если бы я написал ЗАКРЫТО НА УЧЕТ, СКОРО ОТКРОЕМСЯ? Можно добавить ИЗВИНИТЕ ЗА ВРЕМЕННЫЕ НЕУДОБСТВА, и ВРЕМЕННЫЕ выделить красным или еще каким-то цветом.

Рендольф медленно и почтенно покачал головой.

— Не могу этого позволить, Эрни. Не мог бы, даже если бы ты все еще официально числился здесь, как вот… — он кивнул на Джека Кэйла, который уже бросил на стол бумаги и мог терзать себе волосы обеими руками. — ЗАКРЫТО ДО ОСОБОГО РАСПОРЯЖЕНИЯ. Так мне сказали выборные, а я выполняю приказы. Кроме того, вранье всегда возвращается, чтобы укусить тебя за сраку.