Джек Бестелесный - Джулиан Мэй

Во сне Марк оставил враждебных гонщиков далеко позади. Его двухколесный джаггернаут с ревом и шипением в полном одиночестве мчался по пустой, освещенной луной трассе с препятствиями высотой в добрый холм. При приближении к ним он, дробя лед, давал максимальную скорость, взмывал в звездное небо и ракетой перемахивал через гребень, волоча шлейф алмазных кристаллов. Чудовищный турбоцикл идеально подчинялся метаконтролю, поскольку у него на голове был ЦЭ-шлем. Приземлялся он легче перышка, не теряя при этом скорости. Взяв грозный тройник высотой в Маунт-Вашингтон, он, торжествуя, вздернул турбо на заднее колесо и увидел в лунных лучах у себя над головой сверкающие спицы на вращающемся переднем колесе – чистые, острые, смертоносные, готовые встретить любого соперника, у которого хватило бы опрометчивости оспаривать его первенство.

Кошмар повторялся всякий раз, когда он снова засыпал, и гнетущий финал гонок оставался одним и тем же.

Откуда ни возьмись, позади него появлялся старый черный БМВ-Т99НТ, нелепо маленький, и начинал неумолимо настигать его. Голос в ЦЭ-шлеме предупреждал, что нагоняющий соперник победит его. Выиграет гонки, если он не… если он не…

В этот момент сна высокая непобедимая машина Марка исчезала, он вновь сидел в седле своей «хонды», а его соперник, низко наклонясь над рулем, все приближался, приближался, и вот голос Фурии становился исступленным, а зрители на трибуне бесновались, и до финиша оставалось совсем мало. БМВ поравнялся с Марком, гонщик был без защитной формы, в обычном кожаном костюме, но укрытый непроницаемым метаэкраном. И вот в эти последние секунды соперник начал выдвигаться вперед. Начинал побеждать. И победит, если не…

Фурия рявкнула, и Марк подчинился, рванул свой турбо вбок, на врага, врезался в него, переехал, и он остался корчиться, истекая кровью, искромсанный шипами, а его лицо за щитком шлема было искажено болью и полно растерянности – словно он не мог поверить в то, что сделал Марк.

Лицо. Кто-то незнакомый и знакомый. Кто-то, кого Марк должен знать. Кто-то, кого он не мог узнать, но должен, должен был узнать, прежде чем снова проснется, снова заснет, и кошмар будет повторяться вечно…

– Марк! Ты слышишь меня? Марк?

Он слышал голос, чувствовал мягкое метапринуждение и открыл глаза. И увидел бронзовое с высокими скулами лицо Туквилы Барнса, старого друга их семьи, который теперь был директором отдела метапсихологии в Феррандовском центре Метанауки. Тукер разбудил его и помешал такому соблазнительному провалу в сон, в манящий кошмар. Марк осознал присутствие другого операнта, женщины в белом халате, помогавшей Барнсу будить его. Марк узнал и эту женщину – доктора Сесилию Эш, жену Мориса и его тетку. Он перестал сопротивляться. Кошмар растаял, забылся; он вспомнил другое неотложное дело и попытался сесть на кровати.

Тукер и тетя Сил легко с ним сладили.

– Э-эй! Не вскакивай. Полежи спокойно минуты две-три. – Тукер улыбался, и от него исходили вибрации облегчения. – Мы подсоединили к тебе разные трубочки и штучки. Не посрывай их. Если ты действительно очнулся, мы их скоро уберем.

Марк наконец расслабился. Сесилия задала Барнсу закодированный телевопрос и поспешно вышла из палаты.

– Тукер? – прошептал Марк тревожно. – Какой сегодня день?

– Следующий, – ответил Барнс. – Вечер воскресенья. Восемнадцать сорок, пятнадцатое февраля по земному летосчислению.

– С Джеком все в порядке?

На мгновение метапсихолог растерялся.

– Джек? Он в прежнем состоянии. А что с тобой, тебе неинтересно знать?

Марк выдавил улыбку:

– Ладно. В каком я положении?

– Несколько ожогов третьей степени, вывих левой кисти, небольшая субдуральная гематома – то есть небольшой сгусток крови на мозге, результат того, что ты, слетев со своей машины, приземлился на макушку. Шлем сильно смягчил удар, и сгусток рассосется сам собой. Со всеми травмами ты пролежишь не больше недели. Ты находился в шоке. Теперь он прошел. Трубочка в носу подает тебе дополнительный кислород, пара игл в поврежденной руке снабжает тебя сахаром, водой и еще всякой всячиной, а также поддерживает в норме твою кровь; катетер там, где ты предпочел бы без него обойтись, собирает бесценные телесные жидкости, ну и электронные жучки липнут к различным другим частям твоего тела. А в остальном ты в хорошем состоянии.

Марк приподнялся, чтобы сесть, и принуждение Барнса оказалось слишком слабым.

– Тукер, я должен выбраться отсюда, должен увидеть Джека…

Дверь открылась, и в палату вошли Поль, Люсиль и Сесилия Эш. Она мгновенно среагировала на попытку Марка сесть, воздействовала на моторный центр в его мозгу, так что он упал назад на подушки, как тряпичная кукла.

– Если не хочешь получить дозу транквилизатора, молодой человек, лежи смирно!

Марк ответил ей яростным взглядом, но сопротивляться перестал.

– Так-то лучше, – одобрила Сесилия. – Мы с Тукером оставим тебя поговорить с отцом, бабушкой и дедушкой, если ты обещаешь вести себя хорошо.

Марк кивнул.

Люсиль открыла свою объемистую сумочку и достала что-то, металлически заблестевшее. Гоночный трофей.

– Ты победил, Марк. Остальные заезды после несчастного случая отменили, так что приз получил только ты. – И она поставила трофей на тумбочку у кровати.

Марк испустил хриплый смешок и отвернулся.

– Как ты себя чувствуешь, сын? – спросил Поль. Все трое придвинули стулья к кровати и сели.

– Боль не сильная: я с ней сам справляюсь, – сказал Марк. Дверь за Сесилией и Тукером закрылась, и его хриплый шепот стал еле слышным. – Он ведь погиб? Кто бы он ни был…

– Да. – Лицо Поля оставалось непроницаемым. – Твой двоюродный брат Гордон Макаллистер.

– Гордо! – Психоэкран Марка ощутимо уплотнился. – Ну, конечно же! Мне показалось, что это кто-то знакомый. Но все произошло так быстро… Господи! Гордо! Он свихнулся, не иначе! Бедная тетя Катрин.

– Катрин совсем разбита, – сказал Поль. – По ее словам, Гордон вел себя совершенно нормально, когда она позволила ему поехать на Зимний карнавал. Он остановился у Фила и Аврелии вместе с другими детьми, страшно радовался твоему турбо, говорил, что и сам будет когда-нибудь участвовать в гонках на льду. Никто из нас не понимает, что произошло. Что взбрело Гордо в голову? То ли это была идиотская шутка, то ли…

– Он хотел меня убить, – прервал его Марк.

Люсиль тихо ахнула.

– Ты уверен? – настойчиво спросил Дени.

– Его намерение было прозрачнее стекла, Grandpere. Я и не подозревал, кто он такой, когда он вылетел на меня неизвестно откуда, но, черт подери, мне сразу стало ясно, что он намерен сделать. И Джек предостерег меня за десятую долю секунды. Я нажал на тормоза, и беэмвешка проехала всеми шипами через мое переднее колесо, а не через меня. Пламя… Не понимаю, как оно вспыхнуло. Бак турбоцикла невозгораем. И пожар при столкновениях – большая редкость. Бедняга Гордо. – И на персональной волне Дени он спросил: «Все произошло быстро?»