Диктиона. Пламя свободы - Лариса Куницына

чёрное свечение, если тьма может светиться, — добавил Кибелл и, пройдя мимо нас, присел на широкий подоконник. — У меня появилось ощущение абсолютного зла.

— Абсолютного зла не бывает, — возразила я невольно. — Абсолют не стабилен, он тяготеет к переходу в иное качество.

— Во что может перейти зло? — раздражённо взглянув на меня, поинтересовался он.

— Теоретически? Только в добро.

— Мне тоже так твердили в детстве, — проворчал он. — Но пока добром там и не пахнет, — он покосился на Хэрлана. — Мы все сказали, что думаем, только ты не высказал свою высокомудрую догадку, брат.

— Она мне не нравится, — признался монах и прислонился спиной к стене. Я не могу объяснить, откуда она взялась. Это было ощущение ужаса, но очень тонкое и всеобъемлющее, словно моя кровь стонала от страха.

— Чистая кровь Аматесу застонала от страха? — усмехнулся Кибелл. — Разве такое бывает?

— Есть то, что однажды заставило народ Аматесу бежать сломя голову и бросить на произвол судьбы всё, что было нам дорого.

Красивое лицо Хэрлана было очень серьёзным и даже суровым, и Кибелл раздражённо сдвинул брови.

— Выражайся яснее, дружок. Ты говоришь о Зле, изгнавшем нас из нашего мира? Хочешь сказать, что кто-то нашёл отмыкающий свиток и извлёк вещь из планеты, а зло из тела?

— Не хочу, — покачал головой монах. — Но эта мысль стучит в моей голове. Первопричина великих бед настигла нас. Хорузан.

— Только этого не хватало, — пробормотал Энгас.

— Это не всё, — добавил Хэрлан. — Нечто, свершившее всё это, двигалось кругами и, достигнув Храма, исчезло.

— Не вижу логики, — покачал головой король. — Тысячи лет назад наши предки бежали с Аматесу, потому что не могли справиться с Хорузаном. А теперь ему было достаточно соприкоснуться с Храмом, чтоб он исчез?

— Я просто говорю, что видел. В крыше Храма пролом, плиты пола расколоты, а по стенам идут трещины. Но больше никаких разрушений. И есть свидетель, который видел его. Провалившегося внутрь.

— Его? — вздрогнул Кибелл. — Кто-то видел, что это было?

— Один из братьев как раз выглянул из окна дома неподалеку и увидел, — пожал плечами Хэрлан. — Я верю ему, но поверишь ли ты? Он потерял рассудок, и только и делает, что твердит о тонком демоне в мёртвом сиянии. Его волосы были как огонь и уголь, а глаза как глаза Миссаретской змеи.

— Нашёл что вспомнить… — почему-то передёрнул плечами Реймей.

— У него был рот до ушей, наполненный прозрачными зубами, похожими на ледяные иглы. Он танцевал на крышах города танец смерти и, прыгнув на крышу святилища, вдруг как подкошенный упал на одно колено и провалился вниз.

— Тонкий демон? — поморщился Кибелл. — Глаза Миссаретской змеи? Может, парень, действительно… — он постучал пальцем по виску.

— От чего? — вздохнул Хэрлан. — Это был опытный воин, наставник молодых меченосцев из обители Алых дубов.

Кибелл только покачал головой и в смятении коснулся рукой лба

— Ладно, — произнёс он после некоторого молчания. — Всё это странно и тревожно, но точно мы ничего не знаем. Мне, и правда, неуютно здесь. Поедем в посольство!

Никто не стал спорить. Из дворца мы вышли через боковой выход. Кони уже стояли на очищенной площадке, от которой шёл узкий проход между нагромождениями вывороченных из мостовой плит и плавно вливался в узкую улочку.

Мы снова медленно ехали по городу. Кибелл всё так же внимательно смотрел по сторонам, не говоря ни слова. Часть улицы, на которую мы вскоре свернули, была уже расчищена и приобрела вполне приличный вид, если не считать потрескавшихся и местами закопчённых взрывами стен.

— Сколько времени уйдёт на обработку дерева, необходимого для ремонта столицы? — неожиданно спросил Кибелл, обернувшись к Донгору. Тот, похоже, уже думал об этом, потому что с готовностью ответил:

— Около года. У нас по всей стране пять соляных шахт, приспособленных для томления древесины. На выдержку каждого бруса уходит около месяца, ещё двенадцать дней на пропарку и по два на просушку и закалку. К тому же у нас нет сейчас такого количества необходимых минералов, запас трав, применяемых для отваров, невелик, а время сбора свежих уже прошло…

— Как Элаес построил весь город за три года? — раздражённо проворчал король.

— Это лишь легенды, милорд, — снисходительно улыбнулся Донгор,

— Если только он использовал привозной марганец и выделял необходимые ферменты не из трав, а из чего-то другого, — неожиданно подал голос Реймей.

— Откуда он его привозил? — ехидно осведомился Донгор.

— В мирах полно планет, где есть богатые месторождения. А ферменты… Я знаю, что их вырабатывают на Тиртане, правда, лишь для изготовления красителей для тканей.

— Откуда тебе это известно? — взглянул на него Кибелл. Он был явно заинтересован. — Не знаю, как насчёт нашего с вами славного предка-короля, но мы-то имеем возможность для такого импорта. К тому же наши месторождения, кажется, начинают иссякать.

— Ещё не скоро, — пробормотал Энгас, — но добыча уже осложнена.

— Мне сказал это твой сын, — усмехнулся придворный лекарь. — В прошлом семестре он писал доклад по химии.

— Это называется реферат, — кивнул Кибелл. — Но если он исследовал наши методы обработки дерева, то почему же ничего не сказал мне?

— Ничего? — Реймей озабочено взглянул на короля. — Может, он хотел сделать тебе сюрприз, когда работа будет закончена. Его реферат получил высокую оценку преподавателя, и ему было предложено продолжить исследования.

— Всё это хорошо, — проворчал Донгор. — Но на что мы купим то, что нужно для нашего города, на другой планете?

— Об этом и речь! — воскликнул Реймей. — Кирс и пытается описать наш опыт так, чтоб его можно было применить на других планетах. Говорят, что технологии там ценятся дороже золота.

— То есть мы получим то, что нам необходимо, всего лишь объяснив кому-то, как мы это делаем? — уточнил король. — Я не против.

— Только не дай себя надуть, — фыркнул Донгор.

— Я? — Кибелл расхохотался. — Если уж я не дал себя надуть такому хитрецу, как…

И тут тишину прорезал хриплый крик:

— Ваше величество!

Кибелл невольно вздрогнул, и все мы начали осматриваться по сторонам, потому что крик был наполнен такой смесью отчаяния и надежды, что проигнорировать его было просто невозможно. В одной из узеньких улочек, отходящих в сторону, я увидела группу пленных, которые разбирали наполовину обрушенную стену под присмотром нескольких дюжих ребят в одежде ремесленников с лучемётами на плечах и боевыми топорами за спиной. Именно в этой группе и находился человек, который отчаянно махал рукой в нашу сторону, тревожно глядя на надвигающегося на него охранника. Это был высокий алкорец-аристократ в испачканной изорванной тоге, которая болталась на нём балахоном в виду отсутствия традиционного пояса. Второй алкорец, бледный и измождённый, опустил лом, которым ворочал куски