Гайдзин - Джеймс Клавелл

— Спасибо, Малкольм. Но тогда, ну, можно мне открыть свой счет, chéri, знаешь, я очень хорошо умею распоряжаться деньгами.

— Я не сомневаюсь, что это так, а сейчас не забивай всем этим свою очаровательную головку, когда мы поженимся, я устрою все по твоему желанию, но здесь в этом счете нет никакой надобности.

Она почти не слышала того, что говорила, развлекая Струана сплетнями из французской миссии, газетными сообщениями и тем, что её парижская подруга написала ей о великолепном особняке — во Франции их называли «отелями» — на Елисейских Полях, принадлежавшем одной графине, который скоро будет выставлен на продажу так недорого, роняя в его сознание зерна их славного будущего, заставляя его смеяться, ожидая, когда он устанет и его начнет клонить в сон, и тогда она оставит его, чтобы пообедать в клубе с французскими офицерами, потом покататься с ними и с несколькими морскими офицерами-англичанами верхом на скаковом кругу ипподрома, потом будет сиеста, а потом она будет готовиться к приему у сэра Уильяма — почему бы ей в самом деле не пойти туда? Но сначала она вернется, чтобы пожелать спокойной ночи своему будущему супругу.

Все так чудесно и так ужасно, голова её больше всего была занята новой дилеммой: как раздобыть наличные. «Что мне делать? Я должна иметь деньги, чтобы расплатиться за лекарство, эта свинья Андре Понсен не станет мне их одалживать, я знаю, что не станет. Будь он проклят и будь проклят мой отец, укравший мои деньги! И будь проклят он, с Токайдо, пусть ад навеки проглотит его душу!

Прекрати это и сосредоточься. Помни, что ты одна и потому должна сама решать свои проблемы!

Единственная ценность, которая у меня есть, это кольцо, подарок Малкольма, а его я не могу продать, просто не могу. О Господи, все шло так хорошо, я официально помолвлена, Малкольм поправляется, Андре помогает мне, но лекарство такое дорогое, а у меня нет денег, настоящих денег, о Боже, Боже, что же мне делать?»

Слезы побежали у неё из глаз.

— Боже милостивый, Анжелика, что случилось?

— Просто… просто я так несчастна, — всхлипнула она и зарылась лицом в простыни на его постели, — так несчастна, что… что Токайдо случилось, и тебя ранили, и я… мне тоже больно — это несправедливо.

Десятивесельный катер сэра Уильяма спешил через лениво перекатывающиеся валы к флагману, стоявшему на рейде Иокогамы; матросы изо всех сил налегали на весла. Сэр Уильям был один в своей каюте, он стоял, ловко справляясь с изрядной килевой качкой, в сюртуке, визитке и цилиндре. Море было чистым; небо на западе темнело, облака уже стали серыми, но пока не было никаких явных признаков шторма. Когда катер подвалил к борту флагмана и все весла поднялись вертикально, он вскочил на трап и поднялся на главную палубу, где рев волынок возвестил о его появлении на корабле.

— Добрый день, сэр. — Лейтенант Марлоу ловко отдал честь. — Сюда, прошу вас. — Они прошли мимо рядов тускло поблескивавших пушек до квартердека — главная палуба и ванты напоминали потревоженный улей: пушки закреплялись, канаты сматывались в бухты, проверялись паруса, из трубы поднимался столб дыма, — поднялись по трапу, спустились по другому на вторую батарейную палубу, миновали матросов, задраивавших люки и убиравших такелаж, и подошли к каюте адмирала на корме. Марлоу постучал, и морской пехотинец, стоявший на часах у двери, сделал на караул.

— Сэр Уильям, сэр.

— Ну так открывайте дверь, Марлоу, ради бога.

Марлоу пропустил сэра Уильяма в каюту и приготовился закрыть за ним дверь.

— Марлоу, останьтесь здесь! — приказал адмирал.

Просторная каюта занимала всю корму корабля — множество маленьких морских окон, большой стол и морские кресла, прикрепленные к полу, маленькая койка и туалет, большой буфет с графинами из граненого хрусталя. Адмирал и генерал полупривстали, отдавая дань вежливости, и снова опустились на место. Марлоу остался стоять у двери.

— Благодарю вас, что прибыли так быстро, сэр Уильям. Бренди? Шерри?

— Бренди, благодарю вас, адмирал Кеттерер. Неприятности?

Краснолицый адмирал гневно посмотрел на Марлоу.

— Не откажите в любезности, мистер Марлоу, бренди для сэра Уильяма. — Он бросил на стол лист бумаги. — Депеша из Гонконга.

После обычных цветистых приветствий депеша гласила:

Вы немедленно проследуете с флагманом и четырьмя или пятью боевыми кораблями в порт Бочисэ, к северу от Шанхая (координаты на обороте), где сейчас располагается главный пиратский флот Ву Сюнь Тёя. Неделю назад целый рой джонок этого пирата, высокомерно подняв его флаг — Белый Лотос, — перехватил и потопил пакетбот Её Величества «Бонни Сэйлор» неподалеку от залива Мирс к северу от Гонконга, где гнездятся эти пираты. Флот, находящийся здесь, займется заливом Мирс — вам же предписывается уничтожить Бочисэ и пустить ко дну все суда, кроме рыбацких, если главарь, предположительно это Чу Фан Тёй, откажется спустить флаг и отдать себя в руки правосудия Её Величества.

По завершении сего направьте один корабль с донесением сюда и возвращайтесь в Иокогаму, где вы, как обычно, передадите себя в распоряжение слуг Её Величества. Ознакомьте сэра Уильяма с настоящей депешей и, пожалуйста, передайте ему вложенный конверт. Примите и проч., Стансхоуп, кавалер ордена Бани 2-й степени, губернатор Дальнего Востока.

P. S. «Бонни Сэйлор» пропал со всем экипажем, семьдесят шесть офицеров и матросов, десятью пассажирами, среди них англичанка, жена здешнего торговца, грузом золота, опиума и риса на десять тысяч гиней. Чу Фан Тёй имел наглость доставить к дому правительства мешок, содержавший судовой журнал и сорок три пары ушей с письмом, в котором извинялся, что собрать остальные не представилось возможным. Женских среди них мы не нашли и опасаемся худшего в её отношении.

— Ублюдки, — пробормотал сэр Уильям, и ему стало ещё больше не по себе при мысли о том, что, поскольку все азиатские воды кишели пиратами, особенно к северу от Сингапура до самого Пекина, а флоты Белого Лотоса были самыми многочисленными и печально известными из них, эта женщина легко могла оказаться его собственной женой, которая должна была с недели на неделю прибыть в Гонконг из Англии с тремя из его детей. — Вы уходите с отливом?

— Да. — Адмирал подтолкнул к нему через стол конверт. Сэр Уильям сломал печати:

Дорогой Вилли, следующий пакетбот доставит звонкую монету на оплату расходов миссии. Между нами, Вилли, извини, но в данный момент я не могу выделить тебе никаких дополнительных войск, как и кораблей. Может быть, весной. Мне приказано вернуть корабли и войска в Индию, где власти опасаются повторения бунта пятилетней давности. В добавление к этому, Пенджаб опять волнуется, пираты стали сущей чумой в Персидском заливе, а чертовы кочевники в Месопотамии опять перерезали телеграф — сейчас формируется новый экспедиционный корпус, чтобы покончить с ними раз и навсегда!