Война Чарли Уилсона - Крайл Джордж

Той весной Уилсон с удивлением узнал, что администрация не направила запрос о новом бюджете для афганской программы. Он встретился в своем офисе с новым директором ЦРУ Уильямом Вебстером и побеседовал с ним на эту тему, но в Агентстве, по-видимому, больше не существовало единого мнения. Администрация Буша хотела выйти из игры, и на седьмом этаже Лэнгли понимали, что у них нет иного выбора, кроме поддержки решения своих хозяев из Белого Дома.

Но никто не мог покончить с «войной Чарли Уилсона» подобным образом. Новые руководители афганской программы ЦРУ, уже давно перенявшие манеру Гаста неофициально приезжать к конгрессмену, без обиняков утверждали, что, несмотря на официальную позицию ЦРУ, они считают позором уйти с поля битвы, пока она не закончилась надлежащим образом.

Не получив запрос о финансировании, сенатская комиссия по ассигнованиям выдвинула законопроект, где не было ни слова об Афганистане. Тридцатого сентября 1991 года поток оружия, продовольствия и боеприпасов для моджахедов должен был прекратиться. Но для Чарли Уилсона такое окончание войны казалось неправильным и недопустимым. Ему не нравилось, что Соединенные Штаты собираются уйти, подхав хвост. Президент мог желать чего угодно, но это была не его война. Эта война с самого начала была войной Конгресса, и он не мог отступить, особенно теперь, когда в ЦРУ начались разброд и сомнения. Именно в этом заключалась суть обращения Уилсона к его недовольным коллегам из комитета по разведке, когда они собрались для обсуждения ежегодного бюджета. Это может показаться невероятным, но он снова одержал победу. Никто не умел говорить «нет» Чарли Уилсону.

— Где мы возьмем деньги? — спросил председатель комитета Маккарди.

— Не имеет значения, — безразличным тоном ответил Чарли. — Возьмите их из техасского оборонного контракта или еще откуда-нибудь. Главное в том, что мы не должны оставлять моджахедов без поддержки.

— Ну хорошо, как насчет 25 миллионов? — спросил Маккарди, имея в виду ежеквартальное финансирование, то есть 100 миллионов долларов в год.

— А как насчет 50 миллионов? — отозвался Чарли.

В конце концов было решено остановиться на этой сумме. Вместе с вкладом саудовцев это означало, что моджахеды получат очередные 400 миллионов долларов.

Это было лишь началом необыкновенных маневров, предпринятых Уилсоном ради того, чтобы провести законопроект через Конгресс, не проявлявший ни малейшего энтузиазма по отношению к афганской проблеме. Даже его надежный союзник Джон Марф, председатель подкомиссии по ассигнованиям, теперь хотел закрыть программу ЦРУ. Он был потрясен сообщениями о масштабах наркоторговли по каналам моджахедов, но в конце концов встал на сторону Чарли, и его поддержка обеспечила утверждение законопроекта в Конгрессе. Осенью он был утвержден и в Сенате. Секретное ассигнование было скрыто в оборонном бюджете на 1992 года в размере 298 миллиардов долларов. Когда вопрос был поставлен на голосование, лишь немногие обратили внимание на 200 миллионов для Афганистана, и никого это не заинтересовало.

Таким образом, на тринадцатый год войны моджахеды не только получили военный бюджет в 400 миллионов долларов, но и неслыханно щедрый подарок, когда Соединенные Штаты решили посылать им горы иракского оружия, захваченного во время войны в Персидском заливе.

Каким бы постыдным ни было поведение воинов ислама в следующие месяцы, в апреле 1992 года они смогли прекратить междоусобицу на достаточно долгое время, чтобы взять Кабул. Чарли снова испытал глубокое удовлетворение. Он стоял до конца и дал афганцам еще одну возможность одержать победу, которую они заслужили. Но потом дела пошли насмарку. В августе артиллерия временно исполняющего обязанности министра иностранных дел Гульбеддина Хекматиара начала обстреливать позиции его бывшего товарища по оружию, временно исполняющего обязанности министра обороны Ахмад-Шах Масуда. Кабул, переживший всю войну в сравнительной целости и сохранности, внезапно подвергся интенсивным бомбардировкам, а на улицах города развернулись настоящие бои. Когда пыль улеглась, более сорока процентов жилых домов было разрушено, художественный музей сровнен с землей, президентский дворец разграблен.

В обычных обстоятельствах такое «нецелевое использование» американских средств привело бы к скандалу или, по крайней мере, озаботило бы некоторых граждан США. Но разгул анархии в Кабуле остался совершенно незамеченным на фоне исторических событий, происходивших в мире. В декабре 1991 года Советский Союз прекратил свое существование. Повсюду в городах бывшего СССР статуи Ленина свергали с пьедесталов, и над обновленной Россией вставала заря свободы. Почти во всем мире Соединенные Штаты стали называть единственной мировой сверхдержавой.

Для руководителей ЦРУ Афганистан был главным катализатором этих исторических перемен. Оперативное управление, убежденное в том, что афганская операция послужила ключом ко всем дальнейшим событиям, решило воздать должное человеку, который сделал это возможным. По словам директора Вулси, без Чарли Уилсона «история пошла бы по другому, гораздо худшему пути». Это был не тот торжественный парад, о котором мечтал Чарли, но до сих пор ни один конгрессмен или любой другой государственный деятель не удостаивался подобных почестей в стенах ЦРУ. Казалось, что теперь, когда страх перед ядерной войной быстро рассеивался и Америка стала единственной сверхдержавой, сокровенные чаяния времен холодной войны воплотились в действительности.

Но история устроена иначе. Великие перемены неизбежно приводят к непредвиденным последствиям. Никто из присутствующих не мог предусмотреть, насколько опасным окажется возрождение воинствующего ислама, имеющего собственные мечты о мировом господстве.

Многочисленные и заблаговременные предупреждения начали поступать задолго до того, как Чарли получил награду в Лэнгли. В январе 1993 года молодой пакистанец Аймаль Каси подошел к шеренге автомобилей у ворот ЦРУ и хладнокровно расстрелял двух сотрудников, а затем бежал в Пакистан, где его приняли как народного героя. В феврале того же года последовал взрыв в одном из зданий Всемирного торгового центра. Когда дым рассеялся, стало ясно, что некоторые ветераны афганской кампании теперь явно считают Америку своим врагом.

Еще за год за этих событий в афганском Хосте можно было увидеть тревожную картину будущего. Вооруженные до зубов моджахеды разделились на соперничавшие фракции; одна из самых крупных состояла из арабских добровольцев и мусульман со всего света. Бывший глава пакистанской разведки Хамид Гуль утверждает, что в ходе джихада более тридцати тысяч добровольцев из разных стран прибыли в Пакистан для того, чтобы принять участие в священной войне. Теперь не вызывает сомнений, что под эгидой ЦРУ Афганистан превратился в место сбора для воинствующих мусульман, в настоящую Мекку радикального исламизма.

Джалалудцин Хакани, которого Чарли назвал «воплощением доброты», уже давно принимал у себя добровольцев из Саудовской Аравии, и в течение нескольких лет ЦРУ не имело никаких возражений против такой практики. Одним из саудовских добровольцев был Осама бен-Ладен, которого часто можно было видеть в том же районе, где Чарли некогда был почетным гостем Хакани. Будучи любимым полевым командиром ЦРУ, Хакани ежемесячно получал мешки с деньгами в оперативном пункте в Исламабаде. После 11 сентября 2001 года он стал третьей по важности мишенью для американских войск в Афганистане.

Уже во время первой войны в Персидском заливе Гульбеддин Хекматиар, главный получатель оружия ЦРУ, заявил о своей убежденности в том, что Соединенные Штаты стремятся к мировому господству и хотят захватить контроль над арабской нефтью. После событий 11 сентября 2001 года он тоже стал мишенью для своих прежних покровителей, когда ЦРУ попыталось убить его с помощью ракеты «Хеллфайр», выпущенной с дистанционно управляемого беспилотного самолета «Предэйтор». Наряду с покушениями на Хакани и бен-Ландена, эта неудачная попытка лишь укрепила ореол неуязвимости, окружавший воинов Аллаха.