Наследие исполинов. Никто, кроме нас - Васильев Владимир Николаевич

Метрах в четырех от Сани, за технарским пультом вышел из рабочего транса Дейв МакГрегори (до сих пор контролировавший общую топологию сшивки) и пихнул локтем Жоржа Сориала (до сих пор цинично спящего за соседним техпультом):

— Просыпайся, Жорж! Сейчас Бекасов пожалует, чтоб мне лопнуть.

МакГрегори как в воду глядел: через полминуты с чмоканьем расслоилась перепонка и в аппаратную пожаловал сам Мистер Импозантность — Андрей Бекасов, руководитель проекта.

— Ну что, коллеги? — пробасил он не без воодушевления. — Я вижу, вы закончили?

— Да, шеф, — подтвердил Саня. — Однако изобрели вы, господа физики, топологию — еле разобрались, что куда распихивать!

«Квазар-четыре», в отличие от просто «Квазара», был очень небольшим проектом, в нем были задействованы всего девять ученых плюс шестнадцать искателей, техников и рабочих-подсобников. Присутствовало также неизвестное число военных из батальона охраны и обязательные лбы в комбинезонах «Хозчасти», но эта публика редко показывалась на глаза, предпочитала отсиживаться в тени и исполнять прямые обязанности. Поэтому отношения в исследовательском коллективе сложились достаточно семейные, свойские. Саня подозревал, что «Квазар-четыре» засекречен даже от союзников — все без исключения участники проекта были людьми, причем с достаточно высоким уровнем допуска. Наверняка здешние физики только ставят задачи да снимают результаты экспериментов и решающих испытаний — обсчитывается все на стороне, по частям, чтобы невозможно было вычислить целое. А занимался проект не чем иным, как топологией сложных сшивок. Выявлял новые свойства и испытывал возможности самых причудливых объемных комбинаций из генераторов работы исполинов.

— Отлично. — Бекасов удовлетворенно щелкнул пальцами. — Эдик, ты готов?

— Готов, шеф! — отозвался Свирский по громкой.

— Начинаем!

Саня предупредительно вывел контрольное построение в большой видеостолб посреди аппаратной. Все с интересом принялись наблюдать, даже заспанный Сориал.

— Ванька, давай на позицию «омикрон»! — скомандовал Саня в переговорник.

Ванька Танасевич, один на четырехместном боте, послушно потянул в область захвата. Данные его движения — скорость, курс, дрейф, ускорение, момент вращения, погрешности, скважность потока и тому подобное — выводились в видеокуб над пультом и дублировались в лабораторию, где орудовал Эдик Свирский с коллегами-физиками.

— Активирую захват, — предупредил окончательно оживившийся Эдик спустя несколько минут, а чуть позже сообщил: — Есть захват! Плотненький, шеф, на загляденье!

— Это хорошо, — величаво кивнул Бекасов. — Продолжайте.

Во время экспериментов он обыкновенно, заложив руки за спину, стоял посреди аппаратной или лениво разгуливал перед видеостолбом.

— Наведение норма. Тоже плотненькое. Вроде все штатно. Стартуем?

— Стартуем, — подтвердил Бекасов.

Все, не сговариваясь, поглядели на объемную масс-диаграмму. Там, в нескольких мегаметрах от базы, висела объемная сшивка и бот с Ванькой Танасевичем на борту.

— Старт! — выдохнул Свирский, активируя сшивку.

Бот пропал. И с диаграммы, и из окрестностей базы. Если и на этот раз все прошло, как задумано, он должен был возникнуть далеко-далеко, за тысячи световых лет, в зоне приема поблизости спутника «Желтая Тень», в Солнечной системе.

Ожил пульт мгновенной связи, также заведенный на громкую.

— База, я бот, — послышался довольный голос Танасевича. — Вижу Венеру! Вижу Солнце! Вижу контрольный тик «Желтой Тени»!

Бекасов счастливо заулыбался в бородку.

— Ы! — радостно сказал Саня и с размаху хлопнул по плечу сидящего рядом Васю Шулейко: — Ай да мы! Ай да молодчаги!

— Ну что же, коллеги! — Бекасов обернулся к искателям и технарям у пультов и величаво всплеснул руками. — Поздравляю! От души поздравляю всех с успешно проведенным испытанием! Сшивку «Омикрон-два» — в список активных. Возвращайте бот, подбирайте хвосты и на разбор.

— Йеп, шеф! — настроение у Сани, понятное дело, было лучше некуда.

— Кстати. — Бекасов вторично обернулся по пути к выходу, на этот раз персонально к Васе Шулейко. — Я слышал, у тебя «Розовое Фалькау» водится, Василий Евгеньич?

Шулейко смиренно потупил взор:

— Ну… Как вам сказать…

— Будь любезен, прихвати на разбор. Бокалы прихвачу я. — Бекасов усмехнулся и вышел.

В кабинете Бекасов действительно вынул из шкафа коробку с фамильными бокалами богемского хрусталя, по давней традиции мечтательно вздохнул, прикинув, сколько этим бокалам лет, поставил коробку на стол и уселся в любимое кресло. В отличие от бокалов — новое и весьма модерновое. Внимательно поглядел на дополнительный пульт мгновенной связи, настроенный всего на один адрес, и медленно, словно бы неохотно, коснулся сенсора вызова.

Над пультом тотчас раскрылся видеокуб. Сначала он был мутным и почти непрозрачным, однако вскоре посветлел и явил изображение.

— Добрый вечер, господин полковник, — поздоровался Бекасов.

— У меня утро, профессор, — проворчал Попов без особого, впрочем, недовольства. — Что у вас?

— У нас — всё, — вздохнул Бекасов с усталым облегчением. — Сшивка «Омикрон-два» готова к использованию. Только что завершилось финальное испытание. Разумеется, завершилось успешно, иначе я бы вас не тревожил.

— Отлично, — кивнул Попов с видом человека, который ничего иного и не ждал. — Должен сказать, ваша группа опередила самые смелые графики операции. Во всяком случае, моя группа еще не готова.

— Все равно еще придется обучать персонал управлению. — Бекасов пожал плечами. — Успеете, я думаю.

— А зачем обучать? — простодушно спросил Попов. — Разве уже обученные люди не надежнее?

На миг Бекасов нахмурился, потом многозначительно протянул:

— Хм… Так что? Испытаний больше не будет?

— В нынешнем виде — нет.

— А сколько людей вы отзовете из проекта?

— Четверых искателей, двоих технарей и вашего гения Свирского. Достаточно?

— Для операции — более чем. Однако Свирский был бы мне необходим для обработки накопленного материала, для общего мониторинга темы, для… В конце концов, он пишет фундаментальную работу по физике монодоменов, и я как научный руководитель…

— Андрей Константинович, — прервал Бекасова Попов. — Операция займет максимум сутки. После этого забирайте своего Свирского на здоровье, никто не возражает. Но на операции управлять сшивкой будет он, и только он. Потому что никто лучше него со сшивками не управляется, вы ведь сами говорили.

— Понятно, — вздохнул успокоенный Бекасов. — Что ж, мне остается лишь подчиниться и пожелать вам удачи. Когда придет транспорт за моими… хотя, наверное, теперь уже не моими людьми?

— Часа через два, полагаю. Намекните Веселову, Шулейко, Забирану, Танасевичу, МакГрегори и Сориалу, чтоб паковали вещички. Ну и Свирскому, разумеется.

— Понял, господин полковник. Это все?

— Все.

— До свидания.

— До свидания, профессор.

Бекасов уже протянул руку к сенсору, когда Попов неожиданно снова окликнул его:

— Профессор!

— Да, коллега?

— Спасибо вам. Вам и вашей группе.

Бекасов улыбнулся, шевельнув эспаньолкой и протяжно вздохнул:

— Служу доминанте…

Разбор закончили быстро, минут за сорок, и к великой радости не обнаружили никаких отклонений от загодя просчитанного графика. Впрочем, если Бекасов, не дожидаясь обратной переброски бота, дал команду вносить испытываемую сшивку в список активных, значит, он на двести, на тысячу двести процентов уверен в положительном результате.

После разбора с шутками-прибаутками ухнули две бутылки розового игристого вина с Фалькау. Сориал чуть не разбил фамильный бекасовский бокал какого-то древнего хрусталя — спасибо, Вася Шулейко среагировал, поймал на лету, у самого пола. Бекасов пообещал зашвырнуть Сориала куда-нибудь в хромосферу Регора или, например, Менкиба. Сориал ужаснулся — можно было легко подумать, что искренне.