Дверь. Альбом - Мэри Робертс Райнхарт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Слесари в нашей округе утверждали, что не делали никакого дубликата ключа к сундуку, и хотя некоторые банки сообщили, что у них есть клиенты, которые хранят в банках золото, их имена были всем известны. Они были постоянными клиентами этих банков.
Герберт, однако, не рассказал мне о тщательном осмотре спальни миссис Ланкастер им самим и инспектором после инцидента с клеткой, а также о том, что рано утром он внимательно осмотрел костры Дэниелса на ничейной земле, тщательно разгребая золу.
Все это я узнала от него через две недели, когда он рассказал мне о том, как было раскрыто преступление.
— Инспектору нужна была помощь, — сказал он мне тогда, улыбаясь. — Он знал меня. Но это было крупное дело, и он хотел раскрыть его самостоятельно. И не только это. Вначале он был настолько убежден в виновности Джима, что не хотел слышать ничего, что оправдывало бы его. А я был другом Джима. Поэтому он сторонился меня.
Потом положение стало усложняться. И когда была застрелена Эмили Ланкастер, он послал за мной, чтобы посоветоваться. Я уехал из Полумесяца, и он решил, что я прекратил расследование. Мы не все рассказали друг другу. Он не рассказал мне о Дэлтонах, а я умолчал о двух перчатках. Но в остальном мы действовали, как родные братья!
Потом вас ударили по голове. И это произошло, когда двое его людей следили за домом Дэлтонов и готовы были поклясться, что Брайан Дэлтон лег спать в одиннадцать часов вечера и даже кошка не выходила после этого из дома. Тем временем полицейский поймал сумасшедшего убийцу, которым оказался я! После этого он предложил мне действовать, и я согласился.
Первым результатом этого перемирия, которое было заключено в ту же ночь у конюшни Тэлботов, как бы на нейтральной почве, было требование Герберта Дина внимательно осмотреть спальню миссис Ланкастер. И инспектор дал ему такую возможность, не предупредив об этом семью.
— Зачем? — спросил инспектор. — Вы не знаете этих людей. Комнату эту вычистили и вымыли. Там ничего не осталось. Она чиста, как… как…
— Вода от талых снегов Альп? — вставил Дин. Инспектор подозрительно взглянул на него.
— Комната чистая, уверяю вас. Полы вымыты, картины очищены от пыли. Занавески выстираны. Вы ничего там не найдете.
— Все это я знаю. Я уже был там, но у меня было мало времени.
— А, вы там уже были? Когда же это?
— В воскресенье утром, — ответил ему Герберт, улыбаясь. — Комната выглядела очень чистой. Но все же…
Инспектор помолчал немного. Они пошли к Ланкастерам, где Джордж Тэлбот спал на кушетке в библиотеке. Револьвер лежал рядом с ним на полу. Они разбудили его, постучав в окно, потому что Герберт Дин ни в коем случае не хотел звонить в звонок. Они вошли в дом, но проблема решена не была.
— А что делать с медсестрой? — спросил Джордж. — Она сидит в коридоре на втором этаже. Возможно, она уснула. Но может в любое время проснуться. А зачем это вам? Не понимаю.
— Позовите ее вниз. Скажите, что вам скучно, — предложил Герберт.
— Я уже пытался это сделать. Она не поддается, — ответил ему Джордж обиженно.
— Тогда сварите кофе. У нее же должны быть недостатки!
В конце концов они так и поступили, и в два часа ночи Герберт и инспектор проникли в спальню миссис Ланкастер, а Джордж, сменивший сестру, пока та пила кофе, стоял на верхней площадке лестницы, чтобы предупредить их, если кто-то появится.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Выглядело все это довольно странно. Потому что, как я думаю, войдя в спальню, Герберт осмотрелся и тут же полез под кровать. Сундук стоял на прежнем месте. Он зажег фонарь и осмотрел каждый дюйм под кроватью, включая матрас.
Все это делалось молча. Инспектор смотрел на него и улыбался.
Как я уже говорила, кровать миссис Ланкастер стояла изголовьем к стене, за которой находилась комната ее мужа, а нашли ее лежавшей на боку лицом к двери, выходящей в коридор. Она всегда так лежала. За дверью стенного шкафа стоял небольшой комод. И именно этому углу комнаты Герберт Дин уделил все свое внимание в ту ночь.
Осмотрев кровать, он направился к тумбочке и тоже внимательно осмотрел ее. Затем перешел к комоду. Причем осматривал не только сам комод и под комодом, но и вытаскивал все ящики, осматривая их со всех сторон. Потом снял со стены пару картин.
— Вы никогда не думали, — спросил он инспектора, — что она могла вовсе не лежать в кровати, когда ее убили?
— Но как она могла встать с кровати?
— На этот вопрос вы должны ответить сами. Я же хочу сказать, что она стояла у комода, когда ее ударили первый раз. Остальные удары были нанесены, когда она лежала на полу. Трудно объяснить наличие крови на матрасе со стороны пола. Есть кровь также и На нижней стенке комода, и на краю верхнего ящика.
— Но эта женщина не могла ходить! Не ходила многие годы!
— Я не стал бы так уверенно утверждать это.
— Послушайте, Дин, — сказал инспектор. — Я не говорю, что вы не знаете своего дела. Вы его знаете. Но хочу вам сказать, что она лежала в кровати, когда ее нашли мертвой. Предположим, я соглашусь с вами. И даже скажу, что она была довольно легкой, и ее можно было спокойно отнести в кровать. Но также должен вам сказать, что этого нельзя было сделать, не оставив следов. Тот, кто сделал это, должен был быть в крови с головы до ног. И это факт.
Герберт согласился с ним.
— Я тоже так думаю. Но кровь можно легко смыть.
Инспектор вытаращил на него глаза.
— Что вы хотите этим сказать? Мы осмотрели каждый дюйм в этом доме, а если бы кто-то вышел из дома в таком виде, то не смог бы пройти и ста ярдов. Хотя… Послушайте, Дин, — сказал он, понизив голос, — кто-то в этом доме разделся догола и совершил убийство. Она принимала душ, Дин, когда сестра позвала ее.
— Собиралась принять душ. Это разные вещи.
— Это она так говорит. Я всегда
