Сквозь тьму и свет - Райан Кейхилл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты пришел в себя.
Кейлен ненавидел хитрый голос Высокого мага Артима Валдлока; звуки, скользя, точно паразиты, выползали изо рта мага, постоянно пытаясь извлечь мысли из головы Кейлена.
Поморщившись, Кейлен начал кашлять. Судорожный приступ оказался долгим, и все тело у него дрожало.
– Теперь ты чувствуешь себя ужасно жалким, верно? Скоро ты покинешь замок, а я получу награду за то, что тебя поймал. Но я должен задать тебе один вопрос. Почему?
Кейлен чувствовал, что его легкие уже не могли работать как следует. Однако сумел – сквозь боль и пустоту – опереться плечом о каменную стену камеры, слегка приподнявшись, и заглянуть в пытливые глаза Артима Валдлока.
В любой деревне Высокий маг считался бы красавцем: заостренные черты лица, загорелая кожа и светлые волосы. Но сейчас, когда он стоял перед камерой, нависая над Кейленом, в своих черных одеяниях с серебряной каймой, он больше всего напоминал змею.
– Позволь уточнить вопрос, – продолжал Артим. – Почему ты готов переносить жуткие мучения ради тех, кто лишь пытается тебя контролировать? – Высокий маг наклонил голову так, чтобы посмотреть Кейлену в глаза. – Мужчины и женщины, которых ты защищаешь, с радостью сожгут континент, чтобы насладиться местью. И будут использовать тебя как марионетку. Ради своих целей. Они тебе не союзники и не родня. Они просто дергают за ниточки, заставляя тебя выполнять их волю. Твоя истинная семья – Драконья гвардия.
Кейлен заскрежетал зубами, глядя на мага. Он знал, что тот делал: он пытался своими вопросами снова забраться к нему в голову.
Маг намеревался посеять там зерна сомнений. Проблема состояла в том, что некоторые его слова звучали разумно. Именно Эйсон Вирандр привел Империю в их деревни. Из-за его восстания солдаты убили семью Кейлена и, вероятно, многих других в Прогалине. Перед внутренним взором юноши замелькали лица: Тах Эдвин, Йорвилл Эрнин, Мара Стир… Анья.
Лидер повстанцев стал первопричиной их гибели, хотя даже не знал их имен. Эйсон Вирандр и Тэрин доставили Кейлена в Белдуар, и Империя пришла вслед за ними. Сколько людей умерло там?
Сердце дралейда провалилось бы в желудок, если бы прежде не погрузилось в пустоту, оставленную исчезнувшим разумом дракона. Но даже если попытаться учесть все доводы, именно Эйсон принес Валериса в Эфирию. И пока Кейлен лежал в этой камере, он хотел только одного: избавиться от наручников и снова ощутить прикосновение сознания дракона. Без него все потеряло смысл. Но своими чувствами Кейлен никогда и ни с кем не стал бы делиться.
Он испытывал огромное сочувствие к Эйсону: теперь он понимал, что значило стать Ракиной. Стать Сломленным.
Кейлен до сих пор ощущал эхо присутствия Валериса, непостижимую Искру: поэтому знал, что его дракон жив. Эта мысль утешала и помогала Кейлену сохранить разум. Дракон Эйсона – Лиара – умерла несколько столетий назад. И все же Вирандр выжил. Он справился с болью потери и преодолел гнев Сломленного. Теперь и Кейлен получил некоторое представление о том, каково это – стать Ракиной.
Артим Валдлок стоял совершенно неподвижно, серебристая кайма на его мантии мерцала в тусклом свете факелов на стенах. Он не сводил взгляда с Кейлена, словно дожидался ответа.
Кейлен изо всех сил старался не закрывать глаз и не отводить их в сторону.
– Тебе стоит над этим подумать. – На лице мага возникла улыбка, но взгляд оставался холодным. – Когда они придут за…
Дверь вдруг распахнулась, мелькнули стремительные тени, но Кейлен не мог за ними уследить. Вокруг возникли силуэты каких-то людей, Высокий маг закричал.
Кейлен, застонав, потянулся и схватился рукой за прутья решетки, чтобы лучше видеть происходившее. Он тщетно всматривался, пытаясь разглядеть лица в полумраке, но почувствовал, как сознание ускользает, а мир вокруг тускнеет.
Тармон глубоко вдохнул, остановившись перед тяжелой деревянной дверью, он готовился к схватке, чувствуя, как сердце отчаянно колотится в груди. Правой рукой он сжал рукоять меча и поднял левую с тяжелыми наручниками, покрытыми рунами. Выдохнув, он посмотрел на своих спутников – и они, не дожидаясь слов, кивнули.
Тармон повернулся и ударил плечом в дверь с такой силой, что та распахнулась и с оглушительным грохотом ударилась о стену, а лорд-капитан перескочил через порог.
Он знал, что расстояние до Высокого мага необходимо сократить как можно быстрее. В скорости – единственный шанс. Колдун стоял к ним спиной всего в паре футов и смотрел внутрь одной из камер: его черные одеяния взметнулись в воздух, после того как дверь с шумом распахнулась.
К тому моменту, когда Тармон оказался на расстоянии удара, мужчина лишь начал медленно поворачивать голову. Я должен покончить с ним, пока он не успел понять, что происходит.
Пока не начал использовать магию.
Лорд-капитан направил все свои силы в левую руку. Зажав в ней цепь тяжелых наручников, он швырнул их в лицо Высокого мага. Тармон услышал треск ломавшегося носа – в воздух брызнул фонтан крови. И прежде чем маг успел отреагировать, Тармон вогнал ему под ребра меч.
Высокий маг взвыл от боли, а лорд-капитан продолжил атаку. Оставив меч в теле противника, он ударил колдуна в лицо кулаком, отбросив его назад. Маг упал. Тармон кинулся за ним и одним движением сумел замкнуть наручники на запястьях врага.
Как только наручники защелкнулись, глаза Высокого мага широко раскрылись и начали вылезать из орбит.
– Нет, нет, нет…
Тармон снова его стукнул. Кровь лилась из разбитого носа, голова ударилась о каменный пол. Тармон сделал паузу, чтобы проверить, в сознании ли противник, а затем добавил еще. Умрет – значит, так тому и быть.
Убедившись, что Высокий маг без чувств, Тармон встал, и все его мышцы застонали от боли. Пытки и проведенные в камере недели сделали тело постоянным источником мучительных ощущений. Но тут уже ничего не поделаешь, поэтому лорд-капитан стиснул челюсти и набрался терпения.
– Он жив? – спросил Аллерон, входя вместе с Бердом и Вейрилом.
Тармон кивнул.
– Пока жив. Но если не появится целитель, умрет от потери крови. А наручники помешают ему себя исцелить.
– Пропусти меня, – сказал Берд, проходя мимо Тармона, стоявшего над распростертым на полу телом колдуна. – Нет ни малейшего смысла оставлять его в живых. Он должен умереть.
– В этом не будет
