Божественные головоломки, или Война за любовь - Юлия Фирсанова

— Когда? — простонал Энтиор, его кожа горела от прикосновения губ принцессы, и замер от сладострастного предвкушения наказания, ибо спрашивать не полагалось.

Элия, прекрасно знакомая с правилами игры, хлестнула вампира по губам трижды, повергая его в экстаз, и властно приказала:

— Жди.

— Ты так жестока… — это заявление не было упреком, скорее восторженной констатацией факта наслаждавшегося властью над собой мужчины с садомазохистскими предпочтениями.

— О, стради… — одуревший от эротических переживаний, Энтиор и не думал вопреки надеждам богини смиренно уползать из ее обители, чтобы поиграть с живыми игрушками в казематах или комнате удовольствий, он продолжал упрашивать:

— Прости, прости дерзость, даруй, молю, хотя бы одну единственную каплю твоей крови, утоли мой жаркий голод! Дозволь!

Открыто высказанная просьба подобного рода означала откровенное и полное признание главенства над собой и столь же полное подчинение. Опять-таки она не могла быть отвергнута без тяжких последствий. Мысленно прокляв привычки Энтиора, толкающие ее к опасной грани, богиня наколола острой кромкой мизинца указательный палец. Рубиновая капля выступила на подушечке пальца. Принц мелко задрожал, борясь со стремлением ринуться вперед и припасть губами к вожделенной милости.

— Одну каплю, — строго предупредила Элия и протянула вампиру руку запястьем вверх, от всей души надеясь, что как только брат получит вымаливаемое, он уберется по всем чертям.

— Благодарю, стради, — выдохнул Энтиор.

Холеные длинные пальцы с безупречным маникюром розового перламутра благоговейно приняли руку. Мужчина медленно, растягивая благословенные мгновения, склонил голову к ладони принцессы, коснулся ее сначала нежным благоговейным поцелуем, а потом охватил палец губами, по коже скользнули выпущенные клыки. Капля живительной влаги коснулась губ, языка, горла вампира. Он дернулся от неистового блаженства, омывшего горячей волной, мощной судорогой изогнувшего тело. Безумно захотелось пустить в ход клыки, испить еще прекрасного напитка, но разрешения не было дано. Почти поспешно, боясь, что нарушит запрет и навлечет на себя великую немилость, мужчина выпустил руку богини.

— Эли-я-я, стра-а-ди-и, — пролепетал Энтиор, опускаясь на ковер у ног женщины, его волосы разметались по босым ступням сестры. — Твоя кровь стала еще слаще, я никогда не пил ничего более восхитительного. Прости, кажется, я пока не могу встать, слишком хорошо…

Мысленно принцесса поблагодарила брата за столь своевременное пояснение, отравой ее кровь не должна была стать, ведь даже кровь настоящего Пожирателя Душ не являлась ядом для его адептов, но падение Энтиора немного обеспокоило богиню. Вдруг она не учла каких-то факторов?

— Настолько хорошо? — задумчиво уточнила Элия, ставя на горло вампиру ступню.

— Да-а-а, — бирюзовый лед глаз Бога Извращений подернулся дымкой дурмана, глоток крови стради, унижение — эротические грезы принца, а в мечтах он частенько видел Элию, воплощались наяву, единственное, чего оставалось желать вампиру, так еще больше боли и крови. Энтиор был уверен, принцесса привела бы его в запредельный экстаз, только она была достойна. Но богиня все длила и длила мучительно-сладостную игру, не снисходя до намеков и откровенных просьб.

Стон вампира, буквально предлагавшего свою душу, кровь, силу богине и делавшего это с куда большим искусством, чем Нрэн, заставил Элию сильнее затянуть узду на по-звериному мощно рвущейся пригубить подношение инстинктивной силе. Резко оттолкнув ножкой мужчину, женщина хлестнула голосом:

— А теперь убирайся и жди, пока тебя не позовут.

— Повинуюсь, стради, высочайшая, — выдохнул вампир, Пусть не с первой попытки, принц, покачиваясь, поднялся на ноги, и пылко пообещал: — Я буду, буду ждать твоего зова!

«С Бэль было проще, ее не хотелось попробовать на вкус», — такой мыслью проводила брата-вампира богиня.

Только сама Элия знала, чего ей стоило удержаться от искушения и как ни в чем не бывало таинственно улыбаться, блокируя лишние эмоции, чтобы чуткий нос вампира-охотника не уловил истинного состояния стради. Все столь тщательно воздвигнутые на пути силы Пожирательницы Душ печати пришли в негодность, их практически нужно было строить заново. И, самое горькое, принцесса совсем не была уверена в том, что новые блоки продержатся дольше прежних, если ей снова встретится слишком соблазнительная жертва. Сильный, чувственный и жаждущий принести всего себя на алтарь страсти мужчина. Если бы можно было вычистить душу так же, как тело, просто приняв ванну.

Выпроводить Энтиора оказалось проще, чем вернуть мыслям холодную сосредоточенность, необходимую для кропотливой работы по восстановлению системы контроля за силой. Богиня чувствовала себя муравьем, пытающимся заделать течь в гигантской дамбе. Мало того, что сильно пострадали свежие блоки на силе Пожирательницы Душ, так еще несколько брешей образовалось на привычных, как вторая кожа, и надежных заслонах, контролирующих проявление силы любви, подчас опасной не менее, чем мощь высшего вампира.

Недовольно цокнув языком, Элия пересела с пуфика на диван и, откинув на мягкий валик голову, углубилась в ментальный труд. Омовение в ароматной воде снова откладывалось на неопределенный срок. Чтобы неопределенность не обернулась вечностью, принцесса наложила на двери апартаментов сильное запирающее заклятье, долженствующее сообщить каждому, возжаждавшему ее общества, о крайней нежелательности визита.

— Утомилась, дорогая? — глубокий голос, раздавший из зазеркалья, заставил богиню вздрогнуть, она едва не упустила нити заклинаний. А уж как мысленно она поименовала говорящего, ему и вовсе не стоило знать, а то прекрасные черты хищного мужественного лица, всплывшие в зеркальной тьме, могли изрядно исказиться.

— Чрезвычайно, — односложно ответила Элия, тщетно пытаясь игнорировать завораживающую красоту и силу голоса Дракона Бездны. В зеркало женщина не смотрела.

— На маленькую кузину и братца-вампира у тебя нашлось несколько минут, а на пару словечек для старого друга — нет, какая жалость, — в интонациях Повелителя Межуровнья было больше мягкой насмешки, чем натурально оскорбленного самолюбия.

Вероятно, Злат в кои-то веки оказался достаточно свободен и расположен поболтать с Элией, вот только сама женщина к диалогу не стремилась, вернее не стремилась рациональная и логичная часть богини. Инстинкты же Пожирательницы вопили обратное, хорошо еще пока не могли решить в какую именно категорию занести собеседника: еда или спутник.