Прости, но я хочу на тебе жениться - Федерико Моччиа

Алекс и Ники на уроке вождения – снято на мобильник. А потом Ники одна, она спит, а по-том дуется, потому что замечает, как он снимал ее, пока она спала.

За кадром раздается голос Алекса:

– Ты была так прекрасна, я всю ночь умирал от любви к тебе и боялся… Боялся того, что начинаю влюбляться в тебя…

И снова музыка, и фотографии Алекса – он один на маяке, все эти дни он ждал ее.

– Моя жизнь потеряла смысл…

Ники улыбается.

– А потом началась заново.

Короткий ролик – она выходит из дверей старого дома смотрителя маяка.

– К столу!

Его голос, ее голос. Как забавно я была одета… Первый суп в моей жизни! И еще фото, и еще…

– И вот тогда я понял, каким глупцом был, что только зря потратил время…

Другая музыка. Группа Coldplay. Виды Нью-Йорка. Ники чувствует боль в сердце. Она молчит, видя, как они вдвоем бегут по улицам Манхэттена, она выходит из магазина Gap, а затем из Levi’s, примеряет платья, рубашки, одной рукой отталкивает камеру. И говорит:

– Ну, не снимай меня… А то я передумаю выходить за тебя замуж…

В тот день она сказала это просто в шутку, просто глупая фраза, которая никогда не могла стать правдой. А потом Ники начинает медленно в тишине плакать, слезы текут рекой, волной, которую невозможно сдержать, она бросается на берег и отступает, и Ники накрывает лавиной смешанных чувств, и слез становится все больше. А музыка играет дальше. Вот полет на вертолете, вид на Нью-Йорк с высоты. А потом надпись на небоскребе Эмпайр-стэйт-билдинг: «Прости, но я хочу на тебе жениться». И крупным планом – Алекс.

– Прости, но я кое-что не сказал. Прости, но я всегда буду любить тебя.

Ники больше не может сдерживаться, она начинает рыдать, спрятав лицо в ладонях, стыдясь этого поцелуя, этого внезапного желания бунтовать, того, что она отвернулась от всего, что у нее было, от прекрасной любви Алекса. А затем, маленькая путешественница, по собственной воле потерпевшая кораблекрушение, она сидит в тишине отчаяния, вытирает слезы тыльной стороной ладони, недовольная, сбитая с толку и, наконец, просто злая из-за того, что не смогла найти виновника всех странных перемен, случившихся с ней. Но почему все так случилось? Что произошло на самом деле? Внутри нее огромная пустота, она чувствует себя такой одинокой, как никогда раньше. Даже несмотря на то, что в соседней комнате спят родители, которые ее любят и поддержат любое ее решение, даже если у нее есть прекрасные подруги, которые всегда ее понимают, всегда готовы поддержать. Сейчас Ники чувствует себя как спущенный воздушный шарик, внутри нее прячется что-то такое, что она никак не может отбросить. То, о чем даже не может говорить, потому что это бесполезно объяснять, невозможно понять. Отсутствие любви. Потеря любви, конец любви, бегство от любви. После него ты оказываешься вот таким, голым и опустошенным. Внешне кажется, что у тебя все в порядке, но у тебя больше нет души. И в этом безмерном одиночестве ей остается только лечь спать. Может, завтра она увидит все в другом свете. Может быть. И, вконец измученная, она бросается на подушку, словно ища убежища, безопасной гавани, тихого порта, где можно отдохнуть подальше от всех этих мыслей. Но кто на самом деле виноват во всем, что с ней происходит?

Глава сто тридцать вторая

Красивая коробка в желто-оранжевой упаковке стоит на стеклянном журнальном столике в гостиной. Еще два стакана апельсиновой газировки и два кусочка шоколадно-кокосового торта. Дилетта смотрит на Филиппо с улыбкой:

– За что?

– Как «за что»? Ты это заслужила!

Дилетта смотрит на пакет:

– Но это не наша годовщина и не мой день рождения!

– Нет, но это праздник! Поверь мне… Открой…

Дилетта берет коробку. Смотрит на нее, вертит в руках, трясет, чтобы догадаться, что внутри.

– Не гремит…

Филиппо молчит и улыбается.

– Давай открой!

Видно, что он едва может усидеть на месте от волнения. Дилетта заинтригована. Она медленно начинает разворачивать коробку, стараясь не порвать бумагу. Она никогда не любила разрушать. И медленно раскрывает упаковку. Дилетта не верит своим глазам. Затем она замечает записку. Вынимает. Читает.

– Не верю… – Она поворачивается, смотрит на Филиппо и от счастья прыгает ему на шею.

Осыпает его поцелуями, обнимает и смеется от волнения. Филиппо тоже смеется, удивленный и обрадованный этой вспышкой счастья. Потому что это больше чем подарок. Это обещание, выбор, осознание, это совместное путешествие в будущее, полное множества разных неожиданностей. Это прыжок в пустоту, но с хорошим парашютом за спиной, способным удержать их обоих.

Дилетта встает и берет Филиппо за руку. Мягко смотрит на него:

– Пойдем… Иди со мной…

И она ведет его в свою комнату, закрывает дверь и усаживает на кровать. И начинает его целовать. И в этот момент они становятся так близки, как никогда раньше, единое целое, теперь немного больше и осведомленнее, все еще напуганы, но готовы идти дальше. Наконец-то готовы.

На диване в груде оберточной бумаги с большим бантом лежит открытая коробка с детским костюмчиком светло-желтого цвета и узором из вышитых на нем плюшевых мишек. А еще записка: «Желтый, как солнце, освещающее наш мир, желтый, как цветок, сияющий в полдень, желтый, как золото твоих волос, желтый, как мечта, которая сбудется. Мальчик или девочка, неважно: этот ребенок будет таким же чудесным, как и ты…»

Глава сто тридцать третья

Несколько дней спустя. Безоблачное голубое небо. Медленный поток машин, не слышно ни единого гудка клаксона, никто не пытается ускорить ритм движения города. Алекс запирает машину. Быстро проходит во двор и входит в здание.

– Доброе утро, синьор Белли, вас ждут наверху.

– Хорошо, спасибо.

«Меня ждут? Но кто? Почему? Что произошло?» И как только закрываются двери лифта, Алексу на ум приходит странная мысль, болезненное напоминание о прошлом. В тот день она позвонила ему по телефону:

– Привет… Твой секретарь не дала мне поговорить с тобой…

– Мне очень жаль, а ты где?

– У твоего офиса…

Алекс выбежал и увидел ее, она сидела на ярком диване, в синей куртке, высоких ботинках Adidas, в руках – папка с набросками кампании «Ла Луна»… А сейчас ему кажется невозможным, что Ники больше нет в его жизни. Он подходит к тому самому дивану и понимает это. «Ники, где ты? Что случилось с нашей жизнью? Почему?» У него кружится голова, все кажется таким абсурдным. Но тут