И опять Пожарский. Тетралогия (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Кроме того нужно поискать ещё несколько растений выходцев из нового света. Нужна фасоль, нужны бобы и нужны баклажаны со сладким перцем. Пётр отдал ювелиру портреты этих растений нарисованных с его слов и эскизов художниками.

Блин, пора бы господину Ротшильду появиться с платиной и какавой. Афанасий Иванович точно помнил ещё из школьной программы, что без платины в качестве катализатора кислоты не получить. А ведь до войны с Польшей за Смоленск желательно получить гремучую ртуть и бездымный порох.

Напоследок, Пётр попросил ювелира по возможности его долю привозить не в монетах, а в произведениях искусства: картинах Микеланджело и Рафаэля, Леонардо да Винчи и прочих знаменитостей, скульптур итальянских мастеров, а если попадутся скульптуры древнегреческие или древнеримские, то брать обязательно.

Событие тринадцатое

Пётр Дмитриевич собрал своих патриархов науки и искусства на небольшое совещание. Как‑то расстроил его последний пул учёных. Четыре философа и только один математик и инженер, хотелось бы наоборот. Кроме того князь понимал, что пора выходить на международный уровень. Нужно издавать книги людей живущих в Вершилово на латинском языке и отправлять их в Европу. Но вот у него были в основном астрономы, а всех последователей Коперника сейчас в Европе церковь прессует. Если он начнёт продавать там книги по астрономии, то сожгут и книги, и продавца, заодно, а его объявят врагом веры или что‑то типа того. Нужны математики и физики, их церковь не притесняет. Кроме того если лучших математиков собрать в Вершилово, то они общаясь друг с другом толкнут эту науку вперёд семимильными шагами.

Вот он и собрал корифеев, чтобы предложить им вызвать математиков сюда. Тем более там, в Европе ещё и тридцатилетняя война в разгаре. В кабинете Марена Мерсе́нна собрались, Гвидо Ренни, Михаэль Мёстлин и Иоганн Кеплер и сам французский богослов.

– Вот скажите, дорогие метры, чем вас не устраивает жизнь в Вершилово. Я чего‑то обещал вам и не выполнил, или с вами плохо обращаются русские?

Товарищи попереводили друг другу с его "неправильного" немецкого и за всех, как аксакал ответил Михаэль Мёстлин

– Кто вам такое сказал, Пётр Дмитриевич, мы все просто счастливы, что откликнулись на ваше приглашение и если кто‑то вам чего‑то наговорил, то наплюйте, это неблагодарная свинья. Скажите, кто это и мы все вместе выгоним его отсюда. В Вершилово дураки не нужны, – к концу речи профессор аж побагровел.

– Нет, господа корифеи, эти выводы я сделал сам по вашему поведению. Я всё время прошу вас приглашать сюда учёных, а за два года приехало всего несколько человек. Этого мало. Вон большая половина Академии Наук стоит пустая. Книг новых, которых ждёт от нас Государь, мы почти не издаём. Давайте попытаемся вспомнить и позвать сюда хороших математиков. Начнём с Франции, есть у вас товарищи по переписке господин Мерсенн?

– Пётр с широкой улыбкой уставился на священника.

– Фу, а я уже испугался, что среди нас завелась неблагодарная свинья. Но позвольте сначала узнать, князь, зачем вам математики? Они ведь не принесут вам никакой прибыли. Они закопались в своих цифрах и треугольниках и не видят и не слышат больше ничего.

– Прибыли мне вполне хватает. Мне нужно чтобы в Европе Россию, страну, в которой мы с вами живём, перестали называть варварской и отсталой, а стали называть великой. А для этого нужно, чтобы мы издавали книги и продавали их в Европе. Но начинать с Астрономии я не хочу, с Медицины, тем более, а вот математика как раз подойдёт.

– План не плохой. Только вот книги математиков читают единицы, в основном такие же математики. Может лучше всё‑таки начать с философии. У нас сейчас собралось неплохие учёные в этой области, – покачал головой Мерсенн.

– Давайте издадим философов, если у них есть хорошие работы, а пока издаём, подъедут и математики. Так есть у вас знакомые среди математиков во Франции, – гнул своё Пётр.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Конечно, есть, прямо сейчас навскидку готов назвать несколько имён, а в ближайшие дни написать им письма и пригласить сюда. Я много переписываюсь с Клодом Гаспа́ром Баше́ де Мезириа́ком он из городка Бурк – ан‑Брес. Клод издал недавно учебник занимательных задач по арифметики, и он пишет замечательные стихи.

– Зовите его сюда. Такие люди нам нужны.

– Ещё есть Пьер Вернье, он из города Орнан. Это не совсем Франция. Это государство называется Франш‑Конте Бургундия – вольное графство. Он математик и изобретатель, а сейчас работает директором монетного двора в Бургундии, – вспоминал дальше священник.

– Этого зовём в первую очередь, обещайте любые блага. Мне позарез нужен директор монетного двора.

– Но ведь наши монеты и так самые качественные и красивые в Европе? – удивился Кеплер.

– Вы же видели монеты Атлантов? Я хочу, чтобы наши монеты были не хуже, – пояснил Пётр.

– Хорошо, я завтра напишу ему письмо с приглашением, – пообещал Мерсенн и продолжил, – Есть ещё Жерар Дезарг. Он аристократ из Леона. Я о нем слышал от Рене Декарта. Сейчас он живёт в Париже и посещает кружок Шатеро‑Лефевра. Декарт пишет о нём, как о выдающимся геометре.

– Поедет ли французский аристократ в Россию? Но вы, дорогой Марен его обязательно пригласите и Декарта тем более. Я слышал от Исаака Бекмана, что его преследуют за вольнодумство. Пусть едет сюда. Здесь преследуют за тугодумство, – шутка корифеям понравилась. Мерсенн её даже записал.

– Кто же ещё? Вот, есть Альбе́р Жира́р он, правда живёт сейчас в Гааге. Он переводит труды греческих геометров и сам занимается геометрией.

– И этому обязательно напишите. Издадим здесь его перевод греков.

– Наверное, и все французы. Хотя есть ещё Клод Мидорж он судебный чиновник в Париже, но очень много занимается геометрией, о нём я тоже слышал от Декарта. Теперь точно всё. Я вас понял князь. Завтра же сяду писать письма всем шестерым и в письмах напишу, чтобы они ещё повспоминали хороших математиков.

– Вот и отлично, – Пожарский потёр руки. Шесть таких товарищей как Декарт точно создадут имя России.

– Теперь ваша очередь дорогой Кеплер, кого вы знаете из Священной Римской Империи? – Пётр переключился на немца.

– Есть Йост Бю́рги, он живёт и работает в Праге. Кроме того что он придворный математик, так он ещё и создатель уникальных часов в которых три стрелки. Одна показывает секунды.

– Стоп! Этого сюда срочно за любые деньги. Я ищу часовщиков, а вы молчите. Что ему делать в воюющей стране, тем более в Праге, там скоро половину жителей перебьют, – замахал руками Пожарский.

– Он уже не молод. Ему, наверное, уже лет семьдесят, но когда я видел его в последний раз, он был вполне здоров.

– Сегодня же пишите ему письмо. Отправим до Праги со специальным курьером, Если что, здесь подлечим.

– Есть ещё Кристоф Шейнер, он сейчас трудится профессором во Фрайбургском университете. Но он иезуит. А вообще он известен как изобретатель прибора для вычерчивания конических сечений. Перед отъездом я получил от него письмо. Он усовершенствовал мой телескоп, вставив в него третью линзу и теперь изображение не перевёрнутое. Он писал также, что занимается наблюдением солнечных пятен.

– Зовите его к нам, перевоспитаем. Он, поди, твёрдо верит, что все звёзды и планеты вращаются вокруг папы римского, – усмехнулся Пожарский.

– Йост Бю́рги в своём письме ко мне как‑то хвалил некоего выпускника Пражского университета Йоханнеса Марци. Он сейчас в университете занимается физическими исследованиями посвящёнными механике и оптике, – напряг память Кеплер, – Всё больше никто на ум не приходит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Разве три хороших человека – это мало. Зовите их сюда. Больных подлечим, холостых женим, заблудших перевоспитаем, – Пётр снова потирал руки мысленно, если ещё к тем шестерым и эти трое подъедут. Вот это будет кубло. Остался итальянец.