Ведьмы Алистера (СИ) - Шатил Дарья

— Почему ему плохо? — спросила Марта, почувствовав очередной виток боли, но совсем слабенький — Коул даже не застонал.

— Тело подстраивается под новые условия своего существования, — лаконично ответила госпожа Ева, но, наткнувшись на непонимающий взгляд Марты, продолжила объяснения. — Его тело не приспособлено к магии. В нём её совсем нет — чистокровный человек, если можно так сказать. И теперь его тело учится использовать магию, твою магию, как топливо. И, к сожалению, подобное не проходит безболезненно.

Коул вновь простонал, и госпожа Ева горько улыбнулась.

— Думаю, скоро придёт в себя, и тогда нужно будет дать ему зелье. Оно немного притупит неприятные ощущения, но не уберёт их полностью.

Марта лишь согласно кивнула. Чем быстрее он перестанет испытывать боль, тем ей лучше.

— Я вот что хотела узнать: Кеторин не сказала тебе, как снять браслеты? — спросила госпожа Ева, и Марта ошарашенно выпучила глаза. — Не переживай, я в курсе, что это она вас сюда привела. Если не выдашь меня другим, то я даже расскажу тебе, где она жила всё это время.

— Где? — неуверенно спросила Марта.

— В соседней спальне. Вишнёвые покои, как она их называет. Ещё девочкой она часто у меня оставалась, когда ругалась с родителями. Твоя очередь.

Марта покачала головой, перебрав в голове воспоминания о словах Кеторин про браслеты.

— Не сказала.

— Научить? Не думаю, что тебе хочется всё время быть привязанной. Иногда полезно знать, как скинуть ошейник в нужное время.

Марта коротко кивнула, и госпожа Ева аккуратно взяла её за руку и перевернула запястьем вверх. Она начертила в воздухе руну и постучала узловатым пальцем по браслету — раздался щелчок, и браслет раскрылся. Теперь его можно было спокойно снять с руки, но Марта, не долго думая, защёлкнула его обратно.

— Как знаешь, — только и хмыкнула госпожа Ева. — Если хочешь помыться, за той дверью ванная. Я положила там ещё и сменные вещи; ваши уже высохли, но сомневаюсь, что ты захочешь надеть их обратно.

Марта не стала отказываться и сразу же выбралась из кровати. Голова кружилась: не сильно так, но неприятно. И этими побочными эффектами она была обязана Коулу. Возможно, нужно было злиться, но она была слишком усталой и дезориентированной, чтобы растрачивать себя на бесполезные эмоции.

Ванны как таковой у госпожи Евы не было. Была лишь медная лейка, отгороженная шторкой, чему Марта даже порадовалась — сейчас она не справилась бы с такой, казалось бы, простой задачей, как залезть, а потом вылезти из ванны.

Марта слегка потупилась, глядя на один-единственный вентиль, который можно было либо открыть, либо закрыть. Ну и как ей настраивать воду? Мыться пришлось в итоге чуть тёплой водой.

Однако душ, на удивление, Марту не взбодрил — после него захотелось вернуться в кровать и поспать ещё.

Когда она вышла из ванной, Коул уже не спал. Слабый и бледный он сидел в кровати, откинувшись на спинку и внимательно слушая госпожу Еву. Марта разобрала только конец её фразы:

— …если наберёшь слишком много энергии, колдуном ты не станешь. Можешь не переживать по этому поводу. Но Марту подобное временно ослабит, так что думай головой, а не промежностью.

Марта нахмурилась, но промолчала. Мало ли о чём они говорили до её появления. Она с ногами забралась на кровать и собиралась уже вытянуться и поспать ещё немного, как с грохотом распахнулась дверь, и в неё влетела взлохмаченная и запыхавшаяся Кеторин.

— Собирайтесь, мы уходим, — на одном дыхании выпалила она и лишь потом, опершись рукой о стену, замерла, чтобы отдышаться.

— К чему такая спешка? — спросила госпожа Ева; её брови вскинулись вверх. — Они только проснулись. Обожди до завтра, и я под благовидным предлогом отправлю их восвояси.

— Нет. Мы уходим сегодня. Прямо сейчас.

Госпожа Ева окинула её взглядом с ног до головы. Раз, другой — и затем, тяжело вздохнув, выдала:

— Ох… дурёха, ты, Кеторин! Какая же ты всё-таки дурёха! И за что вы свалились на мою голову?!

Марта поджала губы, сдерживая улыбку. На её памяти никто не разговаривал с Кеторин так.

— Что ты с ним сделала? — продолжала госпожа Ева. — Где-то заперла? Что, опять усыпила?

Кеторин ничего не ответила, лишь хмуро посмотрев на госпожу Еву, и вышла из комнаты. Та же проводила её сочувствующим взглядом и, посмотрев на Марту, погрозила пальцем:

— Даже не думай брать с неё пример. На старости лет останешься одна и будешь кусать локти, не зная, как задушить собственную гордость. Она ведь его так и не простила, а уже почти двадцать лет прошло. Только и делают, что мучают друг друга.

Марта поняла, о ком шла речь. О Люциане, бывшем муже Кеторин. Эту историю она знала поверхностно и только со слов самой хозяйки «Ведьминой Обители». Ей уже хотелось расспросить госпожу Еву поподробнее, но тут Кеторин вернулась, уже успев переодеться в тёплые вещи, а в руках держа дорожную сумку Марты.

— Одевайтесь и будем уходить, — вновь приказала Кеторин и швырнула сумку на кровать.

— И куда ты их потащишь? — осведомилась госпожа Ева. — Коул вон ещё от обряда не отошёл. С лестницы свалится, сломает себе что-нибудь, и будешь его потом на спине таскать.

Коул весь подобрался и единым движением скинул ноги с кровати, явно обиженный подобным заявлением.

— Сейчас в душ схожу, и пойдём, — хрипло ответил он и встал с кровати. Вот только Марта чувствовала, что делает он это на чистом упрямстве и никак иначе. Небось спящая временами гордость подняла голову.

Коул покопался в сумке и вместе с найденными вещами пошёл в ванную. Марта думала помочь ему, но по тому, каким уверенным взглядом Коул смотрел на дверь, поняла: он помощи не примет. Девушка проводила его взглядом до двери и, лишь когда та закрылась за ним, спросила:

— Пойдём тем же путём, каким и пришли?

Вновь пробираться по сугробам и спать в промёрзшей палатке ей не хотелось. Кеторин ответила отрывистое «да» и прошла в комнату. Села на пуфик у туалетного столика, скрестила руки на груди и уставилась на белый потолок, словно там было что-то интересное. Ведьма нервно стучала пяткой об пол, отбивая ей одной ведомый ритм, а госпожа Ева смотрела на неё и сокрушённо качала головой, как мать, которая не может вразумить собственного ребёнка. Марта же следила за происходящим, попутно натягивая на себя тёплые вещи и проверяя, всё ли на месте.

— Что? — не выдержала и спросила Кеторин, не отрывая взгляда от потолка. Голос её был холодным и недовольным.

— Где он? — спокойно спросила госпожа Ева.

— В амфитеатре.

— Ты ему хоть бы плед дала что ли… замёрзнет же… Что будешь делать, если заболеет?

Кеторин перевела взгляд на госпожу Еву и насмешливо ответила:

— Я? Ничего. А вот он глядишь и проредит свою очередь на отогревание.

— Дура ты. Нет у него никого. Давно уже нет.

— Значит, сам себя отогреет, — Кеторин даже улыбнулась, но Марта так и не поняла, радостно или злорадно.

Вот только от сцены, свидетельницей которой она стала, вопросов в голове родилось столько, что захотелось расспросить обо всём. Ей было интересно узнать о том, каким человеком была их городская легенда Кеторин Чубоски. Ведь в Рупи никто не знал её настоящую, и, чем больше Марта узнавала её, тем больше она казалась обычной женщиной со своими проблемами и обидами, со своими чувствами — желанными и не очень.

И сейчас Марте казалось, что видит она перед собой не сильную ведьму, а глубоко раненную и обиженную женщину, в которой клокочет желчь и желание задеть побольнее. У Марты даже не возникло вопросов, кто причина этой желчи. Люциан. Мужчина, свалившийся невесть откуда в зале Совета. Тогда она его не разглядела, но сейчас ей стало до жути интересно, кто же он, раз так кипит кровь Кеторин. Каков он, как человек?

До возвращения Коула никто больше не произнёс ни слова, а Марта успела одеться и даже немного просушить волосы полотенцем. Коул вышел уже одетый. Шёл он медленно, каждый шаг словно давался ему с трудом, но его почти не шатало, что Марта приняла за хороший знак. Да и боль его она ощущала смутно, как может чувствоваться повреждённый много лет назад сустав: не болит, не болит, потом немного потянет — и перестанет. Похоже, сработали снадобья госпожи Евы.