Прилив победы - Дэвид Дрейк

Не то чтобы Дамодара игнорировал мнение Шанги. Но его гораздо больше интересовало настроение раджпута, чем предмет, который они обсуждали. Меривший комнату шагами раджпут всегда напоминал Дамодаре тигра. Но господина-малва поразило спокойствие Шанги. Дамодару это… удивляло. И, учитывая то, что оно может означать, порядком беспокоило.

Шанга закончил отчет и остановился. Так получилось, что сделал он это в том углу комнаты, где находился самый странный предмет мебели.

Царь раджпутов сверху вниз смотрел на зловеще модифицированный стул. Старые пятна крови все еще были видны. Теперь они стали коричневыми, не красными, и мухи давно потеряли к ним интерес.

— Почему ты не избавишься от этой проклятой штуковины? — спросил он.

— Нахожу ее полезным напоминанием, — ответил Дамодара. Он мрачно хмыкнул. — Последствия неправильной оценки.

Шанга повернул голову и смерил взглядом своего командующего. На протяжении многих лет он стал так же хорошо понимать военачальника, как Дамодара — самого раджпута.

— Тебя что-то беспокоит, — заявил Шанга.

Дамодара пожал плечами.

— Это трудно объяснить. Я… поставлен в тупик, скажем так. Я ожидал, что ты будешь в ярости. Ты ведь так любил свою семью.

Раджпут отвернулся, его лицо стало каменным. После недолгого молчания он заговорил:

— Я нахожу утешение в философии, господин. Все это — только пелена иллюзии.

Дамодара повернулся голову и внимательно посмотрел на двух других находившихся в комнате людей. Нарсес, как обычно, сидел на стуле. Тораман, тоже, как обычно, стоял.

— А вы также находите утешение в иллюзии? — спросил он. Вопрос был явно адресован им обоим.

— Я очень мало верю в любую философию, — почти рыча, ответил Нарсес. — С другой стороны, я твердо верю в иллюзию. Больше мне, пожалуй, нечего сказать.

Йетаец скрестил руки на груди.

— Когда я был мальчиком, мой отец и братья научили меня ездить верхом и пользоваться оружием. Они пренебрегли философией. С тех пор я никогда не видел оснований восполнять этот пробел. Опасно думать слишком много, равно как и думать слишком мало.

Дамодара сухо, но весело рассмеялся.

— Полагаю, нырять в воды философии может оказаться опаснее, чем что-либо еще, — заметил он тихо, изучая последний трон Венандакатры.

— Воистину так, — согласился Нарсес. Старый евнух смотрел на Дамодару, как статуя могла бы смотреть на своего владельца. Ничего не выражая, с лицом, на котором невозможно ничего прочесть. — В особенности — для господина. Лучше оставить такие вопросы незаданными. То есть, без ответа, на тот случай, если кто-то спросит вас о том же самом.

Дамодара посмотрел на Нарсеса, затем на Шангу и Тораману. На трех человек, ставших его главными помощниками на протяжении двух последних лет. Трех человек, которые держали его судьбу в своих руках, каждый по-своему.

Потом он изучающе уставился на стул в углу. И, как всегда при взгляде на трон, пришел к выводу, что есть кое-какой опыт, который лучше не пробовать на себе.

Две сестры узнали о прибытии странной группы купцов практически сразу же после того, как те приехали. Однако не потому, что видели их прибытие. Как и всех торговцев и бродячих ремесленников, относившихся к низшим кастам, их завели во дворец с черного входа, а это далеко от крыла, где жили госпожа Дамодара и ее служанки. Но дворецкий тут же пришел с сообщением к хозяйке, и она, в свою очередь, дала указания девушкам. Указания, на первый взгляд, казались простыми и ясными. Но после того, как она закончила говорить, служанки сильно запутались. И совсем не были счастливы.

— Они остановятся с нами ! — спросила младшая, Лата. — Но…

— У нас недостаточно места, — сказала Дхрува, старшая. Ее тон был уважительным, но настойчивым. — Наша комната слишком маленькая.

— Вы получите новые комнаты, — ответила госпожа Дамодара. — Несколько комнат, соединенных вместе — и изолированных от остального дворца. Это апартаменты, которые, как я думаю, изначально были предназначены для бедных родственников первых владельцев дворца. Удобные и просторные — я сама осмотрела комнаты, — хотя и не такие роскошные, как эти покои.

Она колебалась мгновение, затем добавила:

— Они находятся на нижнем этаже. Прямо над подвалом, с которым соединяются лестницей.

Лата скорчила гримасу. Ей больше не приходило в голову скрывать свои эмоции от госпожи Дамодары. Их хозяйка была дружелюбной женщиной, и они с сестрой совсем ее не боялись. В случае многих индийских знатных господ — в особенности малва — такое открытое выражение чувств со стороны слуг было бы опасным. Увидев ее лицо, госпожа Дамодара рассмеялась.

— Тебя волнует, что к вам будут приставать мужчины, которые там работают?

Наличие в подвале большой группы рабочих к этому времени стало известно многим обитателям дворца. Их присутствие объяснил дворецкий. Госпожа Дамодара хочет расширить подвал и укрепить фундамент дворца. Это объяснение приняли все, почти не задумываясь. Дворец, несмотря на роскошь и изысканную планировку, был древним и успел несколько обветшать. Лата кивнула.

— Нет способа остановить слухи о нашем прошлом. Вы знаете, как к нам относятся мужчины.

Ее старшая сестра Дхрува добавила:

— Как я думаю, некоторые из них — йетайцы. Они будут хуже всего.

В дверном проеме появился дворецкий, готовый проводить сестер в их новые покои. Госпожа Дамодара мгновение смотрела на него, затем покачала головой.

— Думаю, я лично провожу туда Дхруву и Лату, — объявила она. — Позднее они смогут вернуться за своими вещами.

Первым человеком, которого сестры заметили в своих новых покоях, был мужчина с лицом ястреба. Его звали Аджатасутра — так называла его госпожа Дамодара. Увидев своего прежнего хозяина, они испытали такое облегчение, что практически не обратили внимания на произносимые госпожой слова, когда Дамодара представляла остальных. Хотя после того, как женщина ушла, а Аджатасутра проинформировал девушек, что вскоре и сам покинет дворец — и не вернется неопределенное время, — их беспокойство вернулось.

— О, прекратите волноваться, — рассмеялся он. — Уверяю вас, что «приставания» рабочих — это наименьшая из ваших проблем.

Седовласая женщина среднего возраста, сидевшая рядом на диване — судя по ее акценту, из раджпутов, — весело рассмеялась. Смех был искренним и теплым, что соответствовало ее лицу. Сестры почувствовали, как половина их беспокойства бесследно уходит. В смехе этой дамы была какая-то несомненная уверенность; и в присутствии более старшей женщины младшие почувствовали себя свободнее.