Прилив победы - Дэвид Дрейк

— Ты хочешь притащить половину своего царства, чтобы увидеть великолепную ступу, которую ты отстраиваешь на руинах старой? Которая, как получилось — очень удобно! — находится в пределах видимости огромных новых укреплений, которые ты строишь на перевале Хибер? И потом сделать церемонию короткой? Глупости.

— Тебе целый день придется носить чадру, — застонал Кунгас, прибегая к последнему аргументу. — Ты же ненавидишь чадру.

Ирина начала поглаживать схваченные в хвост волосы. Со временем она привыкла к этой прическе и любила ее не меньше, чем манеру откидывать назад волосы, собранные в прическу по греческой моде. Новая прическа приносила даже больше удовольствия из-за своего удобства. Ее старая привычка была привычкой начальницы шпионской сети, новая — царицы. Конский хвост ежедневно напоминал о том, что такие же знаки развеваются под знаменами ее армии.

— Я говорила, что я лично ненавижу чадру, Кунгас. Но должна сказать тебе: в тот день, когда мужчины изобрели эту глупую вещь, они обеспечили свое падение. — Поглаживание конского хвоста стало самодовольным, очень самодовольным. — Послушай меня, профессиональную интриганку. Чадра — лучший помощник для дипломата, вообще когда-либо изобретенный!

На следующий день после церемонии Ирина представила Кунгаса патанским вождям. Встреча прошла очень хорошо, сказала она ему позднее.

— Как ты определила? — несколько резко спросил он. — Большую часть времени они гневно смотрели на тебя, хотя ты даже слова не сказала после того, как нас представила.

Он помолчал и добавил:

— И сними эту проклятую чадру! Мы теперь находимся в наших личных покоях, и я чувствую себя неполноценным, когда на тебе надета эта штука. — Потом добавил чуть мягче: — Кроме того, мне нравится твое лицо.

Ирина скинула чадру и улыбнулась.

— Они гневно смотрели на меня потому, что я заранее побеспокоилась сообщить им (конечно, не лично): я планирую взять с собой телохранительниц на языческую брачную церемонию, которая состоится у нас в их горах в следующем месяце.

Кунгас застонал.

— Отлично. Теперь они будут уверены, что я — самый покорный жене правитель в истории Гундукуша.

Ирины улыбнулась шире.

— О, прекрати. Ты просто злишься при мысли об еще одном бракосочетании, и все. Ты прекрасно знаешь: они несчастливы потому, что хотели бы так думать, но не могут. Только не стоя в тени великой крепости, которую ты строишь на Хибере, и не наблюдая за тысячами пленников малва, которые там работают. Эти старые вожди с кислыми физиономиями отдали бы все, чтобы иметь такие яйца, как у тебя. Мужественные — ха! Шайка козлокрадов.

Ирина слегка склонила голову набок. Кунгас давно привык и к этой ее привычке. И снова он застонал.

— Есть кое-что еще.

— Ну… да, — признала Ирина. — У них есть еще один повод для раздражения. Я постаралась, чтобы они заблаговременно узнали о трех патанских девушках, которые недавно прибыли в Беграм и вызвались служить в подразделении моих телохранительниц. И их радостно приняли.

Ирина прямо-таки излучала самодовольство.

— Кажется — кто бы мог догадаться? — древние сарматы имеют в этом регионе много потомков. А разве я могу отвергать древние традиции, даже недавно обнаруженные?

Кунгас нахмурился. По-настоящему нахмурился. По мере того как росла его власть — основывающаяся в немалой степени на дипломатических талантах его жены, — он обнаружил, что ему больше не требуется постоянно держать маску на месте лица. И Кунгас находил, что от старой привычки удивительно просто избавиться.

Особенно при постоянном подбадривании Ирины. Она была твердо уверена, что люди предпочитают видеть своих царей чистосердечным, искренними, щедрыми и — больше всего — открытыми. «Пусть винят в своих несчастьях царицу-интриганку и безликих чиновников. В этом нет ничего плохого, поскольку они не забудут, что у царя по-прежнему есть армия и крепости, которые она для него взяла», — говорила Ирина.

— Ты собираешься затеять вражду с этими проклятыми племенами, — предупредил он. — У них пунктик по поводу того, как на их женщин смотрят даже глупые козлы. Патанские девушки в телохранительницах у царицы!

— Чушь. Я сказала им, что не буду вмешиваться. И не вмешиваюсь. Я не рекрутировала этих девушек, Кунгас. Они сами прибыли в Беграм после того, как обнаружили — к своему большому удивлению, — что не являются патанками. Кто может возражать против того, чтобы сарматские девушки следовали древним традициям своего народа?

Кунгас пытался сохранить на лице суровое выражение, но нашел, что это чересчур сложно. Он поднялся со стула и подошел к окну. «Дворец», в котором они жили, был не более чем частично отстроенной частью огромной новой крепости, которая сооружалась на Хибере. Правда, на вершине одной из гор, а не на самом перевале. Кунгас быстро понял принципы работы новой артиллерии и хотел обустроиться на возвышенности. Ему нравился вид, который открывался из окна, частично из-за великолепия пейзажа, но по большей части потому, что напоминал о его собственной силе. Пусть все думают, что хотят, но факт остается фактом — Кунгас, царь всех кушанов, владеет перевалом Хибер. И с ним — всем Гиндукушем. Удерживает на открытой ладони, но ее легко сжать в кулак, если так вздумается царю. Кулаком правой руки он нежно постучал по каменному подоконнику.

— Сарматы, — усмехнулся он. — Почему бы и нет? В конце концов, каждой династии требуется древняя родословная.

Ирина откашлялась. Не поворачиваясь, чтобы увидеть ее лицо, Кунгас улыбнулся перевалу Хибер.

— Позволь мне догадаться. Ты заставила эту толпу буддийских монахов, ежедневно следующих за тобой, изучить исторические данные. Оказывается — кто бы мог подумать? — что Кунгас, царь кушанов, происходит от сарматских правителей.

— Со стороны матери, — уточнила Ирина. — Со стороны отца…

И снова она откашлялась. Гораздо более громко. Глаза Кунгаса округлились.

— Не надо мне этого говорить!

— Что я могу поделать? Это чистая правда, если верить историческим архивам. Ну, по крайней мере, так заявляют мои монахи, а поскольку они — единственные, способные расшифровать сохранившиеся обрывки древних документов, кто станет с ними спорить?

Кунгас расхохотался.

— Это правда! — настаивала Ирина. — Когда Александр Македонский проходил через эту местность…

В своем дворце, за исключением публичных церемоний, Шакунтала не имела склонностей соблюдать формальности. Поэтому, хоть некоторые из ее придворных и думали, что это попросту скандально, она обычно сама посещала пешву в его покоях, а не призывала Холкара в свои. И часто брала с собой Рао.