Записки об Анне Ахматовой. 1963-1966 - Лидия Чуковская

88

В декабре 1963 года в Москве, где, как во всяком большом современном городе, ежедневно совершаются страшные преступления, – появился убийца, отличающийся от своих коллег особой манерой, особым почерком. И особой свирепостью. В дневные часы, в ту пору, когда квартиры, преимущественно отдельные, пустоваты (молодежь на работе), а до́ма чаще всего остаются дети да старики, он звонил в дверь и, на вопрос «кто там?», отвечал: «Мосгаз». Ему отворяли доверчиво. А он загонял свою жертву в ванную комнату и убивал ударом охотничьего топора. Обыкновенно у нас ни в газетах, ни по радио о злодействах ни слова, до тех пор, пока злодей не пойман и не изобличен. Так было и на этот раз: целый месяц город жил страхами и слухами. Наконец, убийцу поймали – он оказался неким Владимиром Ионесяном, актером Оренбургского театра музыкальной комедии. Сообщение о его поимке появилось в газетах 13 января, а о расстреле – 1 февраля 64 года. Газетчики, пользуясь случаем, воспели работников Прокуратуры и милиции и очередной раз объяснили читателям, будто в нашей стране тяжкие преступления – редкость, а вот в США – нечто повседневное. (Что касается статистики преступлений – то в нашей стране она вообще не публикуется.) – Написано в 1985 году.

89

«Записки», т. 2. с. 505, 538, 370–371.

90

Цикл «Четверостишия» был намечен Анной Андреевной еще тогда, когда она составляла первый «Бег времени» вместе с Н. Н. Глен. Быть может, окончательное название цикла – «Вереница четверостиший» – восходит к десятым годам, к «Веренице восьмистиший» Сергея Городецкого.

91

Тихонов (Серебров) – о нем см. «Записки», т. 1, с. 103, а также «За сценой»: 32.

92

Самым интересным я считаю первый, подаренный мне в Ташкенте, экземпляр. Он не машинописный, как все последующие, а собственноручный – это раз. До него, более ранний, известен мне только один: тот, который в точно такой же школьной клеенчатой тетради А. А. подарила Штокам – Исидору Владимировичу и Ольге Романовне. Вариант «Поэмы», напечатанный в ББП на с. 431–442, относится, как это видно из даты под прозаическим текстом, уже не к 42-му, а к 43-му году.

Подробное описание моей ташкентской тетради см. «Записки», т. 2, с. 27–28. Здесь же добавлю только, что подарена она была мне Анной Андреевной 20 мая, затем взята обратно для поправок и вручена окончательно 15 октября 1942 года.

93

Я была поражена, прочитав через много лет в одной из ахматовских записей о «Поэме» нечто об этих «днищах»:

«Поэма опять двоится. Всё время звучит второй шаг. Что-то идущее рядом – другой текст, и не понять, где голос, где эхо и которая тень другой, поэтому она так вместительна, чтобы не сказать бездонна. Никогда еще брошенный в нее факел не осветил ее дна (выделено мною. – Л. Ч.). Я как дождь влетаю в самые узкие щелочки, расширяю их – так появляются новые строфы За словами мне порой чудится петербургский период русской истории:

Да будет пусто место сие, —

дальше Суздаль – Покровский монастырь – Евдокия Федоровна Лопухина. Петербургские ужасы: смерть Петра, Павла, дуэль Пушкина, наводнение, блокада. Всё это должно звучать в еще не существующей музыке. Опять декабрь, опять она стучится в мою дверь и клянется, что это в последний раз. Опять я вижу ее в пустом зеркале». (Текст продиктован Анной Андреевной Эмме Григорьевне Герштейн, – см.: «Двухтомник, 1990», т. 2, с. 259–260.)

94

См. «Записки», т. 1, с. 64. – № 25.

95

См. ББП, с. 477 и «Двухтомник, 1990», т. 1, с. 430.

96

Речь идет о том, что О. В. Ивинская годами присваивала деньги и вещи, предназначавшиеся для одной из заключенных– см. «Записки», т.2, с. 221–222, а также в отделе «За сценой»: 97.

97

О пропуске и фотографии см. «Записки», т. 2, с. 254.

98

Впервые это стихотворение появилось (с пропуском одного четверостишия) в Париже, в 1970 году, в журнале «Вестник Русского Студенческого Христианского Движения» в № 95–96, и без пропуска – в 1974-м – в сб. «Памяти А. А.»; в Советском же Союзе впервые в 1987 году в журнале «Даугава», № 9 (публикация Р. Тименчика) и затем в сборнике: Анна Ахматова. Я – голос ваш… / Составление и примечания В. А. Черныха. М.: Книжная палата, 1989, с. 280. Предполагаю, что во всех публикациях, в том числе и в сб. «Памяти А. А.», 16-я строка неточна: вместо «Огромный небесный простор» следует «Огромный июльский простор».

99

Четвертое издание сборника «Белая Стая» именуется обычно «берлинским» потому, что тираж отпечатан в Берлине. Однако, это издание – советское (Петрополис – Алконост, 1923).

От предыдущих изданий (первое – в 1917-м) последнее, «берлинское», отличается наибольшей полнотой.

100

«Записки», т. 2, № 78; а также с. 411.

101

«Как ты можешь смотреть на Неву…» – БВ, Белая Стая; № 106.

102

О причинах, разлучивших меня с Ленинградом, см. «Записки», т. 2, с. 34–40.

103

ББП, с. 66; № 107.

104

ББП, с. 117; № 108.

105

БВ, Белая Стая; № 109.

106

Стихотворение «Все ушли, и никто не вернулся» – № 110. Впервые – с искалеченным концом – опубликовано в Париже, в «Вестнике РСХД» в 1969 г., в № 93, потом – правильно в сб. «Памяти А. А.», с. 25; в Советском Союзе впервые опубликовано Р. Тименчиком в 1987 году в журнале «Даугава», № 9.

«De profundis» – ББП, с. 295. Хотя стихотворение это опубликовано В. М. Жирмунским на основе автографа – утверждаю: в автографе описка, и в 8-й строке последнее слово не «горы», но «весны». Об этом свидетельствует рифма («сочтены» – «весны»), а также общий смысл всех двенадцати строк: поколение уничтожили накануне его неистового расцвета:

De profundis[254]… Мое поколеньеМало меду вкусило. И вотТолько ветер гудит в отдаленьи,Только память о мертвых поет.Наше было не кончено дело,Наши были часы сочтены,До желанного водораздела,До вершины великой весны,До неистового цветеньяОставалось лишь раз вздохнуть…Две войны, мое поколенье,Освещали твой страшный путь.

Следует помнить, что «наше дело», о котором пишет Ахматова, это великое дело культуры, в частности, поэзия акмеистов, производивших имя своей группы от греческого «акме», что означает «расцвет».