Серенгети не должен умереть - Бернгард Гржимек

когда мне теперь представится такая возможность. Но если бы я знал, чем это все кончится, то ни за что бы, конечно, не пошел!

Когда я возвращался из кино, то обнаружил, что потерял свой бумажник. Я жутко перепугался — прямо мурашки побежали по спине: ничего себе положеньице — один в Африке, и без денег! Разумеется, арабы одолжили бы мне наверняка, но все равно это было бы страшно неудобно. Так что я со всех ног припустился назад. Уже темнело. В кино я застал черного уборщика, который ходил меж рядами, подсвечивая карманным фонариком. Я обратился к нему по-французски, и он действительно вытащил из кармана мой бумажник — «да, он здесь валялся, месье, под сиденьем». Но когда я открыл его, в нем оказалось всего 500 франков. Я же точно знал, что там было не меньше 40 тысяч франков! Когда я ему это растолковал, парень стал выворачивать все свои карманы и клясться, что больше у него ничего нет, призывая в свидетели святую деву Марию и Иисуса Христа.

Поскольку я знал, что владелец кинотеатра, здоровенный француз, спит обычно в каморке, позади кассы, то потащил этого нечестивца к нему и стал стучать в дверь к «патрону», пока тот не вышел. Спросонья он никак не мог понять, в чем дело. Но потом упер руки в боки и заорал громоподобным голосом на своего подчиненного. И, смотрите-ка, деньги сразу же появились! Мне здорово повезло, что «патрон» спал именно там, а не дома и что он оказался таким порядочным человеком, а то я влип бы в веселенькую историю!

Когда я подходил к вокзалу, то уже издали услышал громкие всхлипывания. Оказалось, что это ревет маленький славный Андрэ. Он не смог открыть изнутри тяжелую задвижную дверь вагона, и, когда стемнело, на него напал жуткий страх. Шутка ли сказать: один на один с огромным шимпанзе Роджером и злыми духами, которые наверняка обитают в таком темном вагоне! Мне стало ужасно жаль беднягу, и я еле сумел утешить его.

А на следующее утро мы с опозданием всего на четыре часа (!) выехали наконец из Бваке. По дороге «экспресс» повсюду простаивал часами, но, когда я пытался послать Андрэ за чем-нибудь, он каждый раз боязливо отказывался: мальчишка страшно боялся, что поезд в это время тронется и он останется один среди чужих людей, говорящих на непонятных языках, которые, чего доброго, еще съедят его…

Разумеется, повсюду, где мы останавливались, сбегались местные жители поглазеть на наших животных. Они хохотали, размахивали руками и визжали от восторга, отчего Роджер каждый раз приходил в неистовство. Во время одного такого приступа он опять поймал меня за руку (на этот раз за другую) и укусил за щеку. Ранки были незначительные, но я боялся, как бы не занести в них какую-нибудь инфекцию, потому что заболеть во время такой поездки никак не входило в мои планы.

В портовом городе Абиджане я оставил Андрэ на вокзале караулить животных, а сам отправился в пароходную компанию, с которой отец заключил договор на погрузку. Они действительно вскорости пригнали грузовик и все погрузили. Когда мы подъезжали к понтонному мосту, откуда ни возьмись выехал роскошный лимузин «бьюик» с пассажирами-африканцами и создал аварийную ситуацию, поехав против всяких правил. Француз, сидящий за рулем нашего грузовика, страшно вспылил и начал ругаться с черным шофером лимузина. Но поскольку тот не желал уступать дорогу, француз внезапно тронулся с места и просто-напросто отодвинул своим грузовиком лимузин в сторону, помяв и покорежив ему кузов. А сам как ни в чем не бывало поехал дальше.

Когда мы уже въехали во двор пароходной компании, нас нагнал черный шофер лимузина вместе с полицейским. Он прямо кипел от негодования. Началась ужасающая перепалка. Чуть только дело не дошло до драки, но шофер лимузина не очень-то решался полезть к нашему, потому что вокруг стояли мускулистые грузчики-африканцы из пароходной компании. Я на всякий случай стушевался, потому что мне только не хватало еще, чтобы полицейский записал меня в качестве свидетеля, после чего я был бы обязан явиться на судебное разбирательство в Абиджан…

Поскольку пароход отходил только через два-три дня, клетки и ящики с животными, а также мою раскладушку поставили на это время в гараж. Конечно же, опять со всей округи сбежались зеваки. А Роджер уже совершенно не мог видеть черные лица, и, как только они возникали перед ним, он начинал буйствовать. Я боялся, как бы и здесь жители соседних домов не нажаловались в полицию из-за постоянного крика и шума, и поэтому старался держать дверь закрытой. Но в гараже было два окна, в которых то и дело появлялись головы зевак. Когда я прилег отдохнуть на раскладушку, они совершенно не давали мне задремать. Тогда я, потеряв всякое терпение, запустил ботинком в штангу над окном, придерживающую железные жалюзи. И, как ни странно, попал с первой попытки! Жалюзи с грохотом опустились на курчавые головы непрошеных гостей; поднялся невообразимый крик, после которого полдня меня уже никто не беспокоил.

В таможне дело прошло совершенно гладко. Таможенник знал моего отца, а кроме того, и сам побывал в Германии в качестве солдата, так что был очень любезен и без проволочек намалевал мелом на всех моих ящиках свои вензеля. Потом я еще пошел закупать бананы, рис и прочий провиант на дорогу, а уж после этого отправился на поиски противостолбнячной сыворотки для инъекции. Это из-за укуса Роджера. Я слышал неоднократно от отца, что в лошадином и коровьем навозе часто встречаются бактерии столбняка. На судне же не было врача, и если там со мной что-нибудь приключится, то я пропал. Поэтому я решил действовать по принципу «береженого бог бережет».

Найдя французскую больницу, я зашел и попытался разыскать в ней врача, но тщетно. По коридорам сновали какие-то санитары, но те были слишком важные, чтобы отвечать на досужие вопросы посетителей. Воображали они о себе так много из-за белых халатов, которые были на них надеты. А мне-то было наплевать на их халаты, я искал врача. Наконец я обнаружил табличку на дверях, из которой понял, что здесь должен сидеть главврач. Я вошел, но разговор у нас как-то не клеился, потому что я неважно говорю по-французски. Однако я захватил с собой медицинский справочник своего отца и просто прочел название того, что мне нужно по-латыни. Это он понял, а к тому же оказалось, что врач немного знает английский, так что мы отлично столковались: я получил шприц и