Капкан для Александра Сергеевича Пушкина - Иван Игнатьевич Никитчук

Наталья Николаевна уже собиралась ложиться спать, когда вдруг на пороге появилась Коко, взлохмаченная, заплаканная, в одном халате.

– Ненавижу! – закричала она. – Всех вас ненавижу! И мужа твоего ненавижу!..

Натали с трудом ее успокоила и задумалась: как все же заставить Пушкина написать нужное письмо Дантесу без ссылки на свадьбу с Екатериной?..

Дав согласие быть секундантом, граф Соллогуб утром приехал к Пушкину. Он надеялся, что ему удастся уладить все миром и предотвратить ужасную дуэль не только для семьи поэта, но и для всей России.

Но попытки его добиться согласия Пушкина на переговоры для поиска примирения натолкнулись на упорное сопротивление Пушкина.

– От вас требуется определить лишь условия поединка, и никаких переговоров! – твердо заявил поэт.

С этим и уехал Соллогуб на встречу с д’Аршиаком. Приступив к совещанию, пунктуальный француз заявил, что он выступает за примирение. И что он, хоть и не русский, но понимает, что такое Пушкин для России.

Такое заявление не могло не обрадовать графа.

Секунданты сели рассматривать имеющиеся в их распоряжении документы, после чего решили продолжить встречу у Дантеса, прервавшись на короткое время, хотя это было грубым нарушением правил. К удивлению, Дантес не возражал. Правда, в переговоры он не вмешивался…

Пушкин, отправив Соллогуба на переговоры, вернулся к работе. Он сидел, склонившись над рукописью, когда в кабинет вошла Таша.

– Ты совсем обо мне забыл, милый, за своей работой…

– Что делать, мой ангел, такова судьба журналиста… Ты куда-то едешь?..

– Никуда… Я так устала… Я тебе не мешаю?..

– Ну, что ты, Наташенька…

– Скажи мне, а с чем к тебе сегодня приезжал граф Сологуб?

– Ничего важного… Женка, если я тебе буду докладывать, с чем ко мне приезжает пишущая братия, ты сойдешь с ума от скуки. Освободись от всяких подозрений и дай лучше мне поработать.

Пушкин, видя беспокойство жены, попытался отделаться шуткой. Сделав вид, что она верит ему, она взяла его руку в свою.

– Сегодня ты никуда не поедешь, – решительно заявила она.

– Ты сегодня какая-то странная, моя женка… Что с тобой?..

– Господи, я так хочу, чтобы все было как раньше, – сказала она почти шепотом.

Пушкин посмотрел на нее грустным взглядом.

– Скажи, милый, – немного помолчав, промолвила Натали, – ты ведь писал барону Геккерену?

– Откуда это тебе известно? – встревожился Пушкин.

– Мне рассказал Жуковский…

– Вот добрая душа!.. Мало ему меня мучить, так он еще и за тебя взялся! – теряя спокойствие, сказал Александр Сергеевич.

– Не сердись… Ты ведь знаешь, что он прав, ты не должен упоминать в письме о сватанье. И все сразу уладиться, и у Коко тут же попросят руки, – настаивала на своем Натали.

– Женка, ты, как и Жуковский, не понимаешь всей завязавшейся интриги… Я прошу тебя прекратить этот разговор.

То, каким тоном это было сказано, заставило Наташу замолчать, а разговор отложить…

А в голландском посольстве все продолжались переговоры. Итоги подвел Соллогуб в письме к Пушкину.

«Я был, согласно вашему желанию, у господина д’Аршиака, – писал он поэту, – чтобы условиться о времени и месте. Мы остановились на субботе, так как в пятницу я не могу быть свободен, в стороне Парголова, ранним утром, на 10 шагов расстояния…»

Прочитав письмо, д’Аршиак согласился: все верно, условия дуэли изложены так, как условились. Противники должны стреляться на десяти шагах, хотя такое расстояние, признавал виконт, было чрезвычайно опасным для дуэлянтов… Граф дописывал последние строчки своего письма, излагая дополнительные обстоятельства, которые ему стали известны при разговоре с д’Аршиаком:

«Господин д’Аршиак добавил мне конфиденциально, что барон Геккерен окончательно решил объявить о своем брачном намерении, но, удерживаемый опасением показаться желающим избегнуть дуэли, он может сделать это только тогда, когда между вами все будет кончено и вы засвидетельствуете словесно передо мной или господином д’Аршиаком, что вы не приписываете его брака расчетам, недостойным благородного человека…»

Виконт внимательно слушал текст, который граф произносил вслух. Дантес по-прежнему изображал из себя безучастного свидетеля происходящего.

Наконец, Соллогуб закончил письмо:

«Не имея от Вас полномочий согласиться на то, что я одобряю от всего сердца, я прошу Вас, во имя Вашей семьи, согласиться на это предложение, которое примирит все стороны. Нечего говорить о том, что господин д’Аршиак и я будем порукою Геккерена. Будьте добры дать ответ тотчас».

Письмо отправили с кучером графа, который попутал адрес, так что письмо Пушкин получил только вечером.

Пушкин сразу же сел писать ответ. Обдумывать ничего не требовалось: его решение оставалось прежним:

«Я не колеблюсь написать то, что могу заявить словесно. Я вызвал господина Жоржа Геккерена на дуэль, и он принял вызов, не входя ни в какие объяснения. Я прошу господ свидетелей этого дела соблаговолить рассматривать этот вызов как несуществующий, осведомившись по слухам, что господин Жорж Геккерен решил объявить свои намерения относительно брака с мадемуазель Гончаровой после дуэли».

Пушкин не услышал, как в кабинет вошла Натали и стала за его спиной. Почувствовав чье-то присутствие, он обернулся. Она впилась глазами в письмо.

– Я прошу тебя не отсылать это письмо, – еле слышно прошептала Натали.

– Пойми, женка, что, кроме меня, тебя некому защитить.

– Я прошу тебя не отсылать это письмо, – тем же голосом повторила она свою просьбу.

Она стояла перед ним с низко опущенной головой.

Пушкину стало безумно жаль ее, эту женщину, которую он любил больше всего на свете, ему хотелось подойти и обнять ее, но он остался сидеть в кресле… Нет, никто ее не защитит, кроме его, и это его святая обязанность. Пушкин еще раз пробежал письмо глазами и подумал, что если в нем изложено позорное для Дантеса обвинение в том, что он свадьбой пытается откупиться от дуэли, то было бы уместным в заключение написать несколько язвительных слов о его благородстве. Взяв перо, он дописал:

«Я не имею никакого основания, – закончил он, – приписывать его решение соображениям, недостойным благородного человека…»

– Ну, вот и все, – обернувшись к жене, сказал Александр Сергеевич.

Прочитав последние слова, написанные мужем, Натали успокоилась. Ей показалось, что она все же уговорила мужа и победила. Она еще колебалась: ведь в письме есть упоминание о свадьбе… Потом прочитала о Жорже как благородном человеке и окончательно успокоилась.

Она обняла мужа