Словами огня и леса Том 1 и Том 2 (СИ) - Светлана Дильдина

второй — постарше, со шрамом, пересекавшим лоб и переносицу. Огонек побаивался этого человека, хоть не слышал от него ни единого слова.

Слыхал, что шрам ему оставили южане в некой стычке — но вот при каких обстоятельствах, не говорил никто.

Атали считать другом так и не получалось, и дело не в том, что из правящей Ветви она. Просто сама никак не могла определиться, задирать ей носик и отчитывать Огонька или общаться как с равным. А вот Кели вполне сошел за приятеля — хоть и мал был, но бойкий. Когда сумел нормально ходить, полукровка только диву давался, глядя на шустрого мальчишку.

А Кели, несмотря на хромоту, на месте сидеть не любил. Из-за ноги толку на работах от него не было, и он помогал матери, не принимая всерьез насмешки ровесников. А в свободное время его от дома прямо потоком смывало. Огонька он привел к еще одной диковинке Тейит — на скальном выступе ветром, временем и руками людей создано было чудо.

Огонек вздрогнул, поняв, что из камня высунулся огромный орел и вот-вот склюнет посмевшую приблизиться мелюзгу. Перья на его шее топорщились, тяжелый изогнутый клюв чуть обломан на кончике. А Кели не испугался, беспечно показывая пальцем на ужасную птицу:

— Видишь, там голова? Это Повелитель Орлов. Говорят, внутри она пустая, но стены порой сами светятся, будто в них тысячи изумрудов. Потому и глаза у Повелителя горят иногда.

Огонек присмотрелся к пустым глазницам. Жутковато… а уж если полыхнет оттуда зеленым светом — и вовсе беги со всех ног.

— Я уж на миг подумал — настоящая… Ну а там хоть кто-то бывал?

Кели вздохнул:

— Вряд ли… Да и нельзя туда. И боятся, по правде сказать. Говорят, там и летучие мыши живут, злые, с вооот такими зубами! Только они спят днем.

Огонек подошел к скальной стене, хмурясь, потрогал ее. Поднял голову, и голова закружилась, будто нарочно поджидала момента. Едва не задохнулся, ощутив узкий выступ под босой ногой, и сладкий ветер в лицо — порыв, едва не сбросивший с большой высоты — и оранжевое солнце над чернеющими деревьями, низко, лежащее на самых кронах.

Ох ты же… Не сразу понял, что всего этого нет, и он стоит на земле. Какие там изумруды, летучие мыши… там его память.

Глянул через плечо на Кели — с сомнением. Нельзя, значит… И как быть? Отказаться? Сейчас день, и тут пусто — может, и стоит попробовать. Но Кели не должен знать, он должен остаться ни при чем. И Лиа… хорошо, что она сейчас на другой стороне горы с кем-то из учениц.

На всякий случай выпросил у Шима веревку. Проснулся еще до рассвета. Страшновато было шагать по темному городу, по камню гулко шаги отдавались. Где-то далеко на соседнем склоне выли акольи — далеко разлетались звуки; гремели сверчки в щелях изгородей и с едва уловимым ушами писком носились летучие мыши, напоминая о тех, что живут в каменной голове.

Добрался, когда уже почти рассвело. Возле Повелителя Орлов не оказалось больше никого — судя по всему, народ и так сюда не больно ходил. Вот и отлично, никто не помешает. Огонек примерился — и пополз вверх. К левой глазнице было не подняться, гладкий склон. А к правой — вполне, ветер выгрыз в камне довольно широкие ступени. Для ловкого и умелого не так трудно. А проще всего на веревке сверху — но это ж на какую высоту забираться, да и обходить долго!

Огонек лез, прижимаясь к скале, а ветер поддерживал сзади широкой ладонью — не налетал хлесткими порывами, просто клубился за спиной. Четыре человеческих роста, или немногим больше — не особенно высоко… Добравшись до перьев на шее орла, засмеялся — и впервые вниз поглядел. Руки ослабели, и мальчишка поспешно перевел взгляд вверх, на огромный клюв. Вблизи тот не выглядел настолько уж правдоподобным, и все же столь близкое соседство пугало.

Цепляться за каменные перья оказалось весьма удобно, и Огонек скоро оказался вблизи глазницы, повис, перегнувшись пополам, перевалился внутрь головы. Там было довольно темно еще — солнце вставало с другой стороны. Я сумел! — едва не выкрикнул во все горло. Сообразил, что не стоит привлекать внимание — вдруг кто услышит? Из мешочка на поясе достал крошечный светильник и кремень. Огонь загорелся с одного удара, и полукровка поднял руку повыше, водя глазами по сторонам. Внутри стены оказались простым серым камнем, и никаких светящихся стен. Только на месте, где у живого орла крепился бы язык, лежал пористый черный булыжник с пол-Огонька величиной. Видно, затащили его через замурованный ныне проход. Мальчишка походил по маленькой пещере, трогая стены, прижимаясь к ним лбом и ухом. Нет, ничего. Обманул Повелитель Орлов…

Огонек высунулся наружу, щурясь немного — утро успело в силу войти.

— Ну, здравствуй, что ли, — пробормотал запоздало, обращаясь к огромной каменной птице. — Так вот как ты все видишь отсюда…

“А он тоже нас видит?” — прозвучал голосок в голове. Запах слежавшейся пыли сменили теплые запахи прелых листьев — и бутонов, пробивающихся из-под прошлогодней зелени.

“Голова горного медведя!” — он сам, маленький, запрокинул лицо, рассмеялся, указывая на вершину скалы. Каменная глыба в самом деле походила на сумрачного серого хищника, грозу гор.

“Бедняга — и кто обратил его в камень?” — со смехом подхватил кто-то взрослый рядом. Отец. Свет разбивался о влажную листву, о перья крохотных птиц, снующих над венчиками цветов…

— Слезай! — резко окликнули его снизу. Огонек дернулся, будто змея ужалила. Свесив голову, увидел мужчину весьма сурового вида. Нагрудник, длинный нож на поясе, широкие кожаные браслеты. Из стражей улиц…

Огонек спустился поспешно, позабыв о высоте, ободрал кожу на локтях и коленях. Пальцы северянина пребольно ухватили его за ухо.

— Что ты там делал, отродье?

— Я полез посмотреть, — сказал Огонек, попытавшись оглядеться в поисках Кели. Взвыл — человек едва не оторвал ему ухо.

— Ни один человек не смеет прикасаться к Повелителю Орлов!

— Мне сказали, что голова изнутри выложена изумрудами. Я захотел проверить…

— Чтооо? Как ты посмел, тварь, лезть на священную скалу? Изнутри, говоришь? Ничего, когда полетишь со скалы, узнаешь, какого цвета у тебя мозги!

Задохнулся. Мелькнула перед глазами Башня Асталы — и тут дотянулась! Но Кели не сказал… он просто сказал “нельзя”.

— А ну… Это что?

Стражник выпустил ухо Огонька, а может, оторвал, непонятно было.