Большая Медведица - Олег Иконников

— Говори, Николаевич.

— Весна уходит от нас по Новобульварной. Вы сейчас где?

— По Бабушкина, у Дворца спорта, я с Вьялычем.

— Стойте там, он не стал сворачивать на Бутина, по Кайдаловской Управление ГАИ, значит попрет по Горького, точно, завернул. Перекрывайте улицу напротив мединститута, аккуратней, мужики, он нам в бочину врезал и КАМАЗ на перекрестке Шилова-Новобульварная перевернул.

— Сергей Николаевич, — стягивал куртку Ушатов, — надо вертушку поднимать, если Весна на Бабушкина прорвется, то наверняка за город пойдет.

— «Стрела», Грознов говорит, взлетайте и контролируйте восточный выход из города. Задержать красную «Короллу», я иду за ней на синих «Жигулях».

— Вас понял, мы уже в воздухе.

Вьялов с Кладниковым, сняв автоматы с предохранителей, стояли за управленческой «девяткой», развернутой поперек дороги.

Весна, прикинув, что не проскочит, резко нажал на тормоза. Машину крутануло два раза на проезжей части и выкинуло на тротуар. Синий «Жигуленок», все время висевший на хвосте, чуть не отрезал, что есть силы бегущего Паху от спасительной ограды медицинского института. Увидев, что Грознов с Ушатовым побежали за Весной, Кладников с Вьяловым бросились по Бабушкина, отрезая Паху от улицы.

— Стой, стрелять буду, — Грознов шмальнул в воздух.

Весна споткнулся и, падая на левый бок, два раза, не целясь, выстрелил в преследователей. Первая пуля, противно свистнув возле уха, шлепнулась в желтую штукатурку учебного заведения, осыпав Ушатова известью. Грознову спас жизнь бронежилет, но динамический удар пули был настолько мощным, что завалил майора на спину.

Ушатов, присевший на колено, полоснул из автомата по руке с револьвером.

— Лежи, сука, не шевелись.

Запурхавшиеся, через железные прутья забора перевалились Кладников и Вьялов.

— Мужики, Серегу посмотрите, этот урод в него пулю всадил.

Грознову помогли встать. В глазах метелило.

— В каком месте он меня просадил?

— Стой спокойно, — осматривали его оперы, — крови нет, все путем, Николаевич, «оса» в броню ткнулась. Главное — кожанку в машине сбросил, а то жена задала бы тебе перца за дырку. Ушатов, ты почему не рад, что начальник жив остался?

Мимо высыпавших на улицу любопытных студентов Весну в наручниках провели в машину.

— Не хорошо, Паша, в старых знакомых стрелять.

— Не узнал я тебя, Василий Григорьевич. Сейчас ведь не поймешь, кто кого убивает. Думал по мою душу с Чечни прилетели, с перепугу шмалять стал.

— Раз боишься, завязывать надо.

Первым допрашивали Культурного.

— Здравствуйте, Пал Палыч, присаживайтесь.

— За что замели? — пнул тот по стулу. — Адвоката вызывайте. Тридцать седьмой год устраиваете, сволочи проклятые? Я буду жаловаться, — брызгал он слюной.

— Все сказали?

— Нет.

— Ну хорошо. Времени у нас впереди достаточно, еще успеете меня поматерить. Вот адвокат, — Кунников представил Культурному средних лет женщину, — наверное не тот, которого бы вам хотелось, но мне придется в ее присутствии предъявить вам обвинение, после этого можете написать заявление и вам назначат адвоката. Вам понятно, что я сказал?

— В чем вы хотите меня обвинить?

— Пока только в недонесение правоохранительным органам о вооруженном нападении на турбазу «Акация» двадцать четвертого февраля этого года. Прочитайте и распишитесь.

— Не буду ни читать, ни расписываться.

— Дело ваше, оформим все при понятых.

Последним из кабинета следователя увели Весну.

— Можно к тебе, Игорь Валентинович? — постучался Грознов.

— Заходит, конечно, что спрашиваешь?

— Я думал ты работаешь еще.

— Да нет, на сегодня вроде все.

— Ну и как они тебе?

— Молчат, но я в общем-то такой реакции и ожидал. Вежливые все, ничего не знают и не видят. Культурный удивил меня только тем, что человек вроде пожилой, ему ведь за пятьдесят, а матерится, как сапожник, разговаривать с ним почти невозможно.

— Валентинович, вот посмотри, — Грознов положил на стул двенадцать листов настольного календаря. — Кладников на квартире Культурного при обыске изъял. Судя по записям и числам — это списки читинского «общака» за последние два года. Почему он их так долго хранил, мне и самому интересно. К делу пришивать будешь?

— Конечно, ты послушай, что здесь написано. От Святого на воров — сто тысяч. От Святого на читинский «общак» — сто тысяч. Теперь вот смотри. Иконников уже сидел. Святому через Жабинского — пятьсот тысяч, но Олег говорит, что адвокат на эти деньги обещал ему побег устроить и куда-то исчез. По числу получается, что Жабинский пропал с денежками после того, как понял, что мы подозреваем его в убийстве Сюрприза. Не может быть.

— Что ты там вычитал?

— Черным по белому, — щелкнул пальцем по листку следователь, — ассоциации «Родина» — один миллион рублей. Спасибо, Сергей Николаевич, за подарок. Завтра отправлю эту писанину на экспертизу — может Пал Палыч своей рукой все это начертил?

— Может быть. Обрати внимание, Валентинович, на левой стороне приход, на правой расход, дебет с кредитом не срастаются, трех миллионов не хватает. По-моему Культурный крал не только у государства, но и у своих собратьев. Ну ладно. С этим сам разберешься. Теперь главное. Кого куда изолируем?

— Культурного нужно лишить малейшей информации, значит помести его в тюрьму КГБ. Весну, думаю тоже в Хабаровск, но к уголовникам. Дашь мне четверых своих ребят и я их увезу.

— Если не секрет, ты-то зачем полетишь?

— К Иконникову, Олегу. Кое-что уточню и в Якутск, за Ветровым. Торопыгу отправьте в Благовещенск. Иванова — в Иркутск, а Калина пускай пока в нашей читинской тюрьме посидит.

Тринадцатого декабря, не подозревая, что находятся в одном самолете, но в разных салонах, Культурный и Весна приземлились в Хабаровске. Сначала Шульгин с Сизовым вывели Пал Палыча, затем разрешили выходить пассажирам. Ушатов проводил взглядом «Волгу» Журавихина, увозившую положенца Читы и кивнул Краеву, тот пристегнул к себе Паху и встал.

— Все, Павел, потопали.

Шестнадцатого Кунников, Ушатов и Краев вылетели в Якутск за Ветерком. Сизов с Шульгиным — домой.

Морозным ранним утром, посматривая на часы, Агей топтался у ворот централа с передачей для Лехи.

— Валентинович, ты Агеева в лицо знаешь?

— Нет, фотография в деле есть, а что?

— Да в ограду сейчас заезжали, — оглянулся на закрывающиеся ворота Ушатов, — парень с мешком слева от машины мелькнул, лицо знакомое. Мудрите пока с бумагами, а я сбегаю все ж таки, проверю свои подозрения.