Глупость или измена? Расследование гибели СССР - Александр Островский

Таким образом, если по одной версии три человека погибли, пытаясь остановить колонну БМП, идущую к Белому дому, то по другой версии - они стали жертвами в результате нападения на отставшую и попавшуюся в ловушку бронемашину, уже прошедшую тоннель и поэтому направлявшуюся не к Белому дому, а к Смоленской площади.

Кто же прав? Ответ на этот вопрос дают материалы следствия, которое установило, что трагедия произошла не на пути к Белому дому, а «в тоннеле на пересечении улицы Чайковского и Нового Арбата» [3507], и что военнослужащие не несут никакой ответственности за смерть трёх погибших [3508].

Я не знаю, удалось ли прокуратуре найти ответ на вопрос, кто и зачем организовал этот, казалось бы никому не нужный перехват БМП, но не могу не сообщить следующий факт.

23 июня 2006 г. бывший командир Добровольческого полка, находившегося осенью 1993 г. в охране «Белого дома», полковник Александр Алексеевич Марков рассказал мне историю о том, как в ночь с 3 на 4 октября 1993 г., накануне штурма, к нему подошли двое его офицеров. Признавшись, что являются членами РНЕ и сообщив, что были внедрены в его окружение А.П. Баркашовым, они заявили, что самым большим грехом в своей жизни считают активное участие в событиях, которые разыгрались в ночь с 20 на 21 августа 1991 г. в тоннеле под Калининским проспектом [3509].

А поскольку РНЕ было создано руками КГБ СССР, получается, что он имел непосредственное отношение к этим событиям.

«...ровно в 1.30, - вспоминает В.И. Варенников, - мне позвонил генерал - полковник Ачалов и сообщил: «В 2 часа у Крючкова проводится экстренное заседание по обстановке. Дмитрий Тимофеевич выехать не может, но просит нас обоих поприсутствовать». «В установленное время мы были в кабинете Владимира Александровича. Там уже были Олег Дмитриевич Бакланов, Олег Семёнович Шенин, генералы - заместители председателя КГБ» [3510]. Из числа присутствовавших на этом совещании можно также назвать Б.В. Громова [3511].

Именно в это время, около 2 часов ночи, В.А. Крючкову позвонил Э.Г. Бурбулис и сообщил о трагедии на перекрёстке Калининского проспекта и Садового кольца, а председатель КГБ заверил его, что «никакого штурма «Белого дома» со стороны ГКЧП не намечается» [3512].

Было ли это сознательной дезинформацией или же В.А. Крючков уже знал, чем закончится созванное им совещание, ещё предстоит выяснить.

Согласно показаниям Б.В. Громова, особое значение для принятия совещанием окончательного решения имело выступление В.А. Ачалова, который поставил под сомнение возможность успешного осуществления намеченного плана, сообщив, «что ездил изучать обстановку вокруг «Белого дома», что там очень много людей - около 50–60 тысяч, и что штурмовать «Белый дом» в таких условиях никак нельзя» [3513].

Около 24.00, когда я был возле «Белого дома», там действительно толпилось много народа. Однако, во - первых, в несколько раз меньше, чем утверждал В.А. Ачалов (не уверен, что набралось бы и десять тысяч), а, во - вторых, поскольку с вечера, то затихая, то возобновляясь, шёл «проливной дождь» [3514], после полуночи люди стали расходиться.

На совещании у В.А. Крючкова против штурма Белого дома высказались заместитель министра внутренних дел Б.В. Громов, а также «руководители подразделений КГБ» [3515].

В это время неожиданно для многих участников совещания В.А. Крючкову сообщили о трагедии, разыгравшейся на Садовом кольце [3516].

Если учесть, что этот инцидент произошёл около 0.40, и к 2.00 часам ночи, когда на Лубянке началось совещание, В.А. Крючков уже знал о нём, получается, что он сознательно инспирировал вброс информации о пролившейся на улицах Москвы крови в ходе совещание, чтобы тем самым повлиять на исход обсуждавшегося вопроса о штурме «Белого дома».

После этого В.А. Крючков, которого поддержали его подчинённые, «предложил снять с повестки дня вопрос о мерах в отношении Белого дома». О.Д. Бакланов и О.С. Шенин пытались возражать. «Я, - пишет Варенников, - посоветовался с Ачаловым и предложил третий вариант - принятый план оставить в силе, но сроки его проведения уточнить утром». Этим и закончилось совещание на Лубянке [3517].

По некоторым сведениям, его участники стали расходиться около трёх часов ночи [3518].

«Самый тяжёлый момент, - пишет Б.Н. Ельцин, - наступил примерно в три утра. Снова началась стрельба». Если, услышав «стрельбу» в 24.00, Б.Н. Ельцин спустился в бункер, то, услышав её около трёх часов, он решил «подняться наверх». И только тогда ему доложили, что «есть убитые, три человека» [3519].

О чём говорит этот поразительный факт? О том, что во время пребывания президента России в бункере никто не информировал его о происходящих событиях. Возможно ли было такое, если бы он сам и его ближайшее окружение действительно с минуты на минуту ожидали штурма?

Следовательно, укрывшись в бункере, Б.Н. Ельцин был абсолютно уверен, что ему ничто не угрожает.

Если исходить из воспоминаний А.В. Коржакова, то «разбудила» Б.Н. Ельцина не стрельба, а звонок В.А. Крючкова [3520].

Г.Х. Попов, который присутствовал при сём, вспоминает, что этот разговор имел если не дружеский, но довольно деловой характер [3521]. О чём они беседовали, мы не знаем. Но, повесив трубку, Борис Николаевич заявил, что речь шла о М.С. Горбачёве. В.А. Крючков намерен послать за ним самолёт в Форос [3522].

В ту же ночь с 20 на 21 августа шеф КГБ направил А.А. Собчаку «послание», в котором выразил ему своё уважение и признал правильными его действия [3523].

Это означало капитуляцию ГКЧП.

В 9.00 началось заседание коллегии Министерства обороны СССР, на котором большинство генералов высказалось «за необходимость вывода войск из Москвы», после чего Д.Т. Язов отдал соответствующий приказ [3524]. Причём, по свидетельству В.А. Крючкова, министр обороны заявил ему, что коллегия приняла такое решение «в ответ на бездействие ГКЧП» [3525].

«Утром, - вспоминает Ю. Прокофьев, - я приехал в Кремль, у Янаева снова собрался ГКЧП» [3526]. Сообщение о том, что Д.Т. Язов решил вывести войска из города, вызвало удивление и возмущение. Поэтому решили отправиться в Министерство обороны [3527].

«В 10 часов утра 21 августа, - читаем мы в воспоминаниях В.А. Крючкова, - несколько членов ГКЧП, а также Шенин, Прокофьев и Плеханов, который был приглашён несколько позже в связи с предстоящей поездкой к Горбачёву, отправились к Язову на Фрунзенскую набережную в Министерство обороны» [3528].

По воспоминаниям Ю.А. Прокофьева, по дороге в Министерство обороны В.А. Крючков позвонил Б.Н. Ельцину и предложил ему вместе с ним лететь к М.С. Горбачёву в Форос. А затем через некоторое время позвонил Борис Николаевич и заявил, что отказывается от сделанного ему предложения, так как опасается «матроса Железняка» [3529].

Как явствует из материалов следствия, прибывшие к Д.Т. Язову «Крючков, Бакланов, Плеханов, Тизяков и Шенин настаивали на продолжении борьбы» [3530] и только после бурных прений было решено «ехать к Горбачёву, приглашать его в Москву» [3531].

Между тем, как мы знаем, решение «ехать к Горбачёву» существовало у В.А. Крючкова уже к трём часам ночи. Это значит, на последнем заседании ГКЧП он продолжал дурачить своих товарищей.

Как вспоминает Ю.А. Прокофьев, на этом заседании он «заявил, что теперь чётко понял: это политическая провокация, которая поставила под удар и страну, и партию, и другого выхода, кроме как застрелиться, никому из членов ГКЧП в этой ситуации не остаётся». По свидетельству Ю.А. Прокофьева, его поддержал только О.С. Шенин [3532], затем позвонил В.И. Варенников и тоже согласился с ним [3533].

Между тем в 11 часов, т.е. в то время, когда члены ГКЧП ещё, видимо, находились в Министерстве обороны СССР, в «Белом доме» открылась внеочередная сессия Верховного Совета РСФСР. Самое удивительное заключается в том, что она транслировалась по радио и телевидению [3534].

Следовательно, отправляясь в Министерство обороны, В.А. Крючков уже отдал радио и телевидение под контроль Б.Н. Ельцина, ни с кем из своих «товарищей по оружию» это не согласовав и никого не поставив в известность.

После того, как Верховный Совет РСФСР осудил «путчистов», Б.Н. Ельцин направил в адрес ГКЧП требование «прекратить свою противоправную антиконституционную деятельность» и отменить все принятые им решения [3535].

Утром 21 августа с заявлением, осуждавшим ГКЧП, выступило Политбюро ЦК КПРФ [3536]. В 12.00–14.00 состоялось заседание Секретариата ЦК КПСС [3537]. Он тоже отмежевался от ГКЧП и решил направить своих представителей в Форос. Одновременно состоялось заседание Президиума Кабинета министров СССР, который в 13.00 распространил заявление о незаконности ГКЧП [3538]. В результате к 14.00, когда заседание Верховного Совета РСФСР завершилось, ГКЧП был осуждён как руководством КПСС и КПРФ, так и правительством СССР.