Перед вызовами времени. Циклы модернизации и кризисы в Аргентине - Петр Яковлев

В идейном арсенале власти (и ее союзников) имелись аргументы и более общего, стратегического и макроэкономического характера. Главный из них – необходимость преобразования аграрной экспортоориентированной модели, сформированной в период монетаристских реформ и диссонирующей с задачами «неодесаррольистской» стратегии национального роста. «Чтобы обеспечить в стране социальное равенство и справедливость, необходимо создать иную модель развития аграрного сектора», – подчеркивали представители малого сельскохозяйственного бизнеса613. Часть экспертов в данном вопросе поддерживали правительство и считали «retenciones» необходимым элементом «неодесаррольистского» макроэкономического курса, в частности политики таргетирования инфляции. «Налоги на экспорт продемонстрировали свою эффективность в качестве незаменимого инструмента борьбы с инфляцией в условиях повышения цен на мировых рынках», – утверждали экономисты Николас Арсео и Хавьер Родригес и подчеркивали, что, несмотря на постоянное повышение фискальной нагрузки, прибыли сельхозпроизводителей «велики, как никогда»614. Последнее утверждение, в общем, соответствовало действительности. Даже при «мобильных налогах» рентабельность аграрного сектора оставалась на высоком уровне, значительно превышая показатели 2005–2007 гг. (см. табл. 12.5).

Таблица 12.5 Прибыль с 1 га после уплаты налогов на экспорт (в песо по курсу 2007 г.)

Составлено по: revista Márgenes Agropecuarios. – http://www.margenes.com/

Однако по сравнению с ситуацией до 11 марта потери аграриев были чувствительными. Поэтому лидеры аграрного сектора придерживались другого мнения и восприняли в штыки новую инициативу в фискальной области. Представители крупного аграрного бизнеса квалифицировали введение «мобильных налогов» как «настоящую конфискацию », поставившую под угрозу рентабельность производства зернобобовых культур. В оппозицию власти встали крупнейшие объединения аграриев: Аргентинские сельскохозяйственные конфедерации, Ассоциация производителей сои, Аграрная федерация, Аргентинское сельскохозяйственное общество и другие. «Правительство семьи Киршнер – препятствие на пути экономического развития», – заявил президент Аграрной федерации Эдуардо Бусси615. «Аграрный сектор говорит: «Хватит!» – под таким названием был обнародован согласованный ответ Розовому дому, с порога отвергавший аргументы власти и требовавший от нее установить «ясные и предсказуемые правила, которые способны стимулировать инвестиции… и обеспечить растущее предложение продовольственных товаров для нашей страны и остального мира»616.

Сформировав единый фронт борьбы с властью, ведущие организации сельхозпроизводителей сумели привлечь на свою сторону значительную часть общества и, опираясь на поддержку союзников и симпатисантов, прибегли к открытым силовым методам противодействия: забастовки, пикетирование, локауты. «Забастовка аграриев превратилась в экономическую и политическую проблему. Ее решение зависит от воли к переговорам, которую не демонстрируют ни правительство, ни сельхозпроизводители», – с нескрываемой тревогой констатировала в редакционной статье газета «Кларин»617. Действительно, несмотря на периодические встречи главы государства и других высших политических руководителей с лидерами аграриев, события развивались в логике противоборства. Ни та, ни другая сторона не желала идти на принципиальные уступки. Страна раскололась на два лагеря, возникла угроза возвращения в политическую жизнь контрпродуктивной схемы «друг – враг» на базе известной еще с 30-х гг. прошлого века антиномии между (условно) городом и деревней. На эту опасность указал Р. Альфонсин, написавший: «Аргентина много пострадала от такого рода антиномий, которые годами раздирали аргентинское общество»618. Бывший президент осудил действия Розового дома, назвав уровень новых налогов «абсурдным», и заметил, что правительство встает на путь превращения в экономического хозяина страны и стремится сделать частных предпринимателей своими служащими.

Но высказывались и прямо противоположные оценки. В конце апреля было обнародовано письмо группы интеллектуалов (ученых, писателей, журналистов), в котором, в частности, говорилось: «Мы являемся свидетелями жесткой конфронтации между секторами, исторически доминировавшими в экономике, политике и идеологии страны, и демократическим правительством, пытающимся проводить реформы с целью усилить участие государства в экономике и перераспределить национальное богатство»619. Наиболее активную поддержку правительству оказали ведущие профсоюзы. Председатель Всеобщей конфедерации труда Уго Мойано характеризовал позицию противников власти как «отражающую интересы аграрной аристократии и направленную на организацию государственного переворота»620. Более сдержанно повели себя лидеры индустриальных кругов. Они не испытывали особой симпатии к «разжиревшим» на высоких ценах крупнейшим аграриям, но опасались дальнейшего усиления вмешательства государства в экономическую жизнь. Учитывая такие настроения, президент АИС Хуан Карлос Ласкураин заявил: «Нужно успокоиться, хорошенько подумать и начать диалог»621. Очевидно, в Розовом доме от промышленников ожидали большего.

Столкнувшись с отчаянным сопротивлением сельскохозяйственного сектора, правительство предприняло попытку внести разлад в единый фронт аграриев и с этой целью в конце марта озвучило комплекс мер, облегчавших положение основной массы сельхозпроизводителей. Например, в случае с соей речь шла о мелких хозяйствах (до 150 га земли и 500 т продукции), на долю которых приходится порядка 80 % общего числа предприятий и 20 % совокупной производимой продукции. Этим хозяйствам предполагалось: 1) автоматически возвращать часть экспортного налога, превышавшего 35 % (то есть для них восстанавливалось статус-кво, существовавшее до 11 марта); 2) частично компенсировать транспортные расходы; 3) облегчать доступ к «мягким» кредитам БАН; 4) с помощью субсидий поощрять рост продукции с высокой добавленной стоимостью622. Одновременно власти добились от крупнейших местных производителей удобрений (компаний «Профетриль», «Каргилл» и «Петробраз») снижения на 20 % цен на их продукцию, что означало для сельхозпроизводителей экономию порядка 100–110 млн дол., или 12 % производственных издержек623.

По мере развития конфликта возрастало внимание к нему не только в самой Аргентине, но и за рубежом. И здесь просматривался достаточно широкий спектр разноречивых мнений. Так, Дж. Стиглиц – «любимый экономист» К. Фернандес де Киршнер – встал на сторону правительства. В конце апреля он побывал в Буэнос-Айресе и выступил с докладом