Франкенштейн - Стивен Джонс

А сколько раз после? Сколько кругов, Дессилин?

(Кругов? Откуда эта темнота у меня в голове?)

Сколько раз, Дессилин, ты была Лорелеей?

А сколько тех, кто познал твой манящий взгляд?

Сколько было тех, кто слышал твой крик сирены, Дессилин?

Сколько душ приплыли к тебе, Дессилин?

И сгинули от таящихся в глубине теней?

И теперь подводное течение увлекает их в ад?

Сколько раз, Дессилин?

(Я не могу вспомнить…)

VII

"Ему придется умереть…"

— Ты знаешь, что ему придется умереть. Дессилин покачала головой:

— Это слишком опасно.

— Но ясно, что намного опаснее оставлять его в живых, — мрачно заметил Маврсал. — Из того, что ты рассказала мне, очевидно: Кейн никогда не позволит тебе покинуть его — а это не то же самое что уйти от какого-то ревнивого лорда. Щупальца колдуна тянутся дальше, чем щупальца легендарного Орайки. Что толку бежать из Карсультьяла лишь затем, чтобы магический удар Кейна настиг нас позже? Даже в бурном море его тень может преследовать нас.

— Но мы могли бы сбежать от него, — пробормотала Дессилин. — Океаны безбрежны, и волны не хранят следов.

— Кудесник найдет способы преследовать нас.

— И все же это слишко опасно. Я даже не уверена, что Кейна можно убить! — Пальцы Дессилин нервно играли изумрудом, ее губы были плотно сжаты.

Маврсал сердито наблюдал за тем, как ее пальцы теребят изумрудное ожерелье. Изящные дамы могут следовать этой моде здесь, в Карсультьяле, но его раздражало, что она не снимает это украшение даже в постели.

— Ты не освободишься от рабского ошейника Кейна, — ворчливо озвучил он свою мысль, — до тех пор, пока этот дьявол не умрет.

— Знаю, — тихо выдохнула девушка, в зеленых глазах которой сияло нечто большее, чем страх.

— Его может убить только твоя рука, — продолжал он.

Ее губы дрогнули, но она промолчала.

"Туаб" мягко качался на волнах, до капитана доносились шепчущие в ночи тихие голоса гавани. Дерево корабля скрипело и стонало, стукаясь о буферы изношенного пенькового такелажа на причале. Вдалеке на палубе слышались шаги вахтенных, тихий разговор указывал на присутствие других членов команды — не улегшихся в свои подвесные койки, несмотря на тяжелую дневную работу. В капитанской каюте медленно раскачивалась в такт волнам лампа, поочередно отбрасывая мягкие тени на находящиеся внутри предметы. Атмосфера в помещении была спокойная — почти уютная, если бы только каюта могла быть защищена от темного призрака, блуждающего в ночи.

— Кейн уверяет, что любит тебя, — лукаво настаивал Маврсал. — Он не приемлет твою ненависть. Другими словами, наедине с тобой он подсознательно теряет осторожность. Он позволит тебе встать у себя за спиной и даже не заподозрит, что твоя рука может пронзить его кинжалом.

— Это верно, — подтвердила она странным голосом.

Маврсал взял ее за плечи и повернул лицом к себе:

— Не понимаю, почему ты не попыталась сделать это раньше? Мешал страх?

— Да. Я ужасно боюсь Кейна.

— Или было еще что-то? Ты все еще втайне любишь его, Дессилин?

Она ответила не сразу:

— Не знаю.

Он чертыхнулся и взял в ладонь ожерелье. Привычка Дессилин настолько раздражала, что капитан грубо сорвал изумруд с шеи девушки. Ее пальцы метнулись к обнаженной плоти.

И снова он выругался.

— Это сделал с тобой Кейн?

Она кивнула с расширенными от волнения глазами.

— Он обращается с тобой как с рабыней, а у тебя не хватает духу взбунтоваться — или хотя бы возненавидеть его за то, что он с тобой делает!

— Это неправда! Я ненавижу Кейна!

— Так прояви немного мужества! Чем может усугубить твою нынешнюю участь этот дьявол?

— Я просто не хочу, чтобы умер и ты!

Капитан хмуро рассмеялся:

— Если ты останешься его рабыней ради спасения моей жизни, ты достойна того, чтобы за тебя умереть! Но умрет один лишь Кейн, если мы все как следует обдумаем. Ты попытаешься, Дессилин, ты восстанешь против этого тирана, завоюешь свободу для себя и любовь для нас обоих?

— Я попытаюсь, Маврсал, — обещала она, не в силах оторваться от его взгляда. — Но я не смогу сделать это одна.

— Никто от тебя этого не просит. Я могу проникнуть в башню Кейна?

— Даже армия не в силах взять эту башню, если Кейн пожелает защитить ее.

— Я об этом слышал. Но могу ли я проникнуть туда один? У Кейна должны быть потайные ходы в его логово.

Она прикусила стиснутые в кулак пальцы:

— Я знаю один из них. Наверное, ты сможешь войти туда незаметно для него.

— Смогу, если ты предупредишь меня о каких-то прячущихся стражниках либо о ловушках, — сказал он ей; голос его был чересчур бодрым. — Если ты можешь ускользать из башни, почему бы мне не прокрасться туда.

Дессилин кивнула, ее лицо уже не выражало прежнего страха.

— Когда Кейн погружен в свои занятия, он забывает обо всем на свете. Сейчас именно такое время, и он не прекратит работу до завтрашней ночи, а потом заставит меня участвовать в его темном ритуале.

Маврсал вспыхнул от гнева:

— Тогда это будет его последним путешествием в земли демонов — мы отправим его навеки в ад! Починка корабля почти закончена. Если я потороплю людей и скорее запасусь провизией, "Туаб" сможет поднять паруса с приливом, на рассвете. Итак, это будет завтрашней ночью, Дессилин. Пока Кейн изнурен и занят своим черным колдовством, я проскользну в его башню.

Будь в это время с ним. Если он заметит меня, прежде чем я смогу ударить, погоди, пока он повернется, чтобы отразить мое нападение, и нанеси удар этим! — Он вынул из прикрепленных под изголовьем его койки ножен тонкий дирк.

Словно загипнотизированная его словами и блеском стали, Дессилин снова и снова вертела кинжал в руках.

— Я попытаюсь. Клянусь Онте, я постараюсь сделать, как ты говоришь!

— Ему придется умереть, — заверил ее Маврсал. — Ты знаешь, что ему придется умереть.

VIII

Испей последнюю чашу…

Далеко внизу распростерся Карсультьял, туман кружил вдоль его широких улиц и кривых грязных переулков, колеблясь над приземистыми убогими жилищами и роскошными особняками, но надменные башни пронзали его пелену и в гордом величии тянулись к звездам. Рожденный двумя стихиями, воздухом и водой, туман то вился, то плыл, пытаясь отыскать и задушить третью стихию — огонь, но мог лишь чуть притушить слезами тысячи его горящих глаз. Пятна мутной желтизны в кружащемся тумане и огни Карсультьяла внушали иллюзию движения, так что нельзя было понять — смотришь ли ты на опутанный туманом город либо на погребенные в облаках звезды.