Развороченная могила - Джоан Роулинг

особенно ее обвинения в том, что ее сестра передала Кевину информацию для его книги. Перечитав эти абзацы, он встал из-за стола, чтобы еще раз рассмотреть фотографию комнаты Кевина Пирбрайта, прикрепленную к доске на стене. Его взгляд снова пробежал по разборчивым надписям на стенах, среди которых было имя Бекка.

Поиск в Интернете позволил ему найти фотографии взрослой Бекки, выступающей на семинарах ВГЦ. Он помнил, как Робин описывала ее как мотивационного оратора, и, безусловно, эта сияющая, блестящая женщина в толстовке с логотипом имела оттенок корпоративности. Особенно его заинтересовал тот факт, что Бекка ревновала Дайю к вниманию со стороны Шери Гиттинс. Страйк сделал для себя еще несколько пометок, касающихся вопросов, которые он собирался задать Хитонам, встретившимися с истеричной Шери на пляже Кромера после утопления Дайю.

Следующая неделя была напряженной, хотя и малопродуктивной с точки зрения продвижения дел, находящихся в производстве агентства. Помимо других общих и личных забот, Страйк постоянно вспоминал темноволосую женщину в отеле Коннахт, которая утверждала, что узнала его. Это был первый случай, когда незнакомка сделала это, и это обеспокоило его до такой степени, что он сделал то, чего никогда раньше не делал, — загуглил себя. Как он и ожидал, в Интернете оказалось очень мало его фотографий: та, которую чаще всего использовала пресса, была сделана еще в бытность его военным полицейским, гораздо более молодым и подтянутым. На остальных он был запечатлен с бородой, которая быстро отрастала, когда ему это было нужно, и которую он всегда отппускал, когда ему приходилось давать показания в суде. Ему все еще казалось странным, что женщина узнала его, чисто выбритого и в очках, и он не мог отделаться от подозрения, что она пыталась привлечь к нему внимание и тем самым сорвать слежку.

Отбросив возможность того, что она была журналисткой — прямое приближение посреди ресторана с целью подтверждения его личности было бы странным поведением, он остался с тремя возможными объяснениями.

Первое: он успел обзавестись преследователем. Он считал это маловероятным. Хотя у него было множество доказательств того, что он привлекателен для определенных типов женщин, и его карьера следователя научила его тому, что даже внешне успешные и богатые люди могут питать странные импульсы, Страйку было очень трудно представить, что женщина, которая так хорошо выглядит и хорошо одета, будет преследовать его из корыстных побуждений.

Второе: она имела какое-то отношение к Всеобщей Гуманитарной Церкви. Из разговора с Фергюсом Робертсоном стало ясно, на какие крайности готова пойти церковь, чтобы защитить свои интересы. Возможно, она была одним из самых богатых и влиятельных членов церкви? Если дело обстояло именно так, то в ВГЦ, очевидно, знали, что агентство ведет расследование в отношении них, а это имело серьезные последствия не только для дела, но и для безопасности Робин. Более того, это могло означать, что Робин была опознана на ферме Чепменов.

Последняя, наиболее вероятная, на его взгляд, возможность заключалась в том, что эта женщина была вторым оперативником Паттерсона. В этом случае ее громкое, публичное появление могло быть сделано исключительно для того, чтобы привлечь к нему внимание и сорвать его работу. Именно эта возможность заставила Страйка отправить Барклаю, Шаху и Мидж описание женщины и попросить их быть начеку.

Вечером накануне поездки в Кромер Страйк допоздна работал в пустом офисе, занимаясь нудной бумажной работой и поедая салат из киноа из пластиковой упаковки. Это был день референдума по Брексит, но у Страйка не было времени голосовать: в тот день Фрэнки решили разделиться, и он был прижат к стенке, наблюдая за младшим братом в Бекслихите.

Сочетание усталости и голода приводило его в особое раздражение, когда почти в одиннадцать вечера в офисе раздавался телефонный звонок. Убедившись, что это Шарлотта, он перевел трубку на голосовую почту. Через двадцать минут телефон зазвонил снова, а без одной минуты полночь зазвонил в третий раз.

Закрыв папки на столе, он поставил свою подпись на нескольких документах и встал, чтобы убрать все в папку.

Прежде чем уйти из офиса в свою мансардную квартиру, он снова остановился у стола Пат и нажал кнопку на ее телефоне. Он не хотел, чтобы кто-то еще слушал тирады Шарлотты: одного раза было достаточно.

— Блюи, возьми трубку. Серьезно, Блюи, пожалуйста, возьми трубку. Я в отчаянии…

Страйк нажал кнопку удаления, затем воспроизвел следующее сообщение. Теперь в ее голосе звучала не только мольба, но и злость.

— Мне нужно с тобой поговорить. Если у тебя есть хоть капля человечности в…

Он нажал кнопку удаления, затем воспроизведения.

Теперь злобный шепот заполнил комнату, и он мог представить себе выражение лица Шарлотты, потому что видел ее такой в самый разрушительный момент, когда ее стремлению ранить не было предела.

— Ты пожалеешь, что не взял трубку, знаешь ли. Обязательно. И драгоценная Робин тоже, когда узнает, какой ты на самом деле. Я знаю, где она живет, ты понимаешь это? Я сделаю ей одолжение…

Страйк хлопнул рукой по телефону, удаляя сообщение.

Он знал, почему Шарлотта зашла так далеко: она наконец-то призналась себе, что Страйк больше не вернется. Почти шесть лет она верила, что тяга, которую она не могла искоренить в себе, живет и в нем, и в том, что ее красота, ее уязвимость и их долгая общая история воссоединят их, несмотря на все, что было до этого, независимо от того, насколько решительно он настроен не возвращаться. В проницательности Шарлотты и ее необыкновенной способности вынюхивать слабые места всегда было что-то от ведьмы. Она безошибочно угадала, что он должен быть влюблен в свою партнершу по бизнесу, и эта уверенность подталкивала ее к новым вершинам мстительности.

Он хотел бы утешить себя тем, что угрозы Шарлотты были пустыми, но не мог: он слишком хорошо ее знал. В голове проносились возможные сценарии, каждый из которых был более разрушительным, чем предыдущий: Шарлотта появляется у дома Робин, Шарлотта выслеживает Мерфи, Шарлотта выполняет свою угрозу и выступает перед прессой.

В пабе с Мерфи он немного злорадно повеселился, отказавшись рассказать о том, что он мог услышать от Уордла, чтобы опорочить Мерфи. Теперь он оглядывался назад на то, что, по его мнению, могло быть опасным потаканием своим желаниям. У Райана Мерфи не было бы чувства лояльности к Страйку, если бы Шарлотта решила рассказать ему о том, каким Страйк был “на самом деле”, или передать Робин язвительность, которой Шарлотта могла бы разразиться в прессе.

Через минуту или десять Страйк осознал, что все еще стоит возле стола Пат, и