Развороченная могила - Джоан Роулинг

ниже), бросилась ей на помощь. Бекка выбежала из общежития, чтобы сообщить Мазу, и затем продолжала возвращаться каждый час или около того, чтобы посмотреть, что происходит, и доложить в фермерский дом.

В ванной комнате у них был средневековый набор: кожаный ремешок, который Ван могла укусить, и ржавые щипцы. Ван не должна была шуметь. Это была ночь, когда я должна была прийти на пластиковый камень, но я не могла выйти из общежития, потому что все женщины не спали.

Ван рожала тридцать шесть часов. Это было совершенно ужасно, и я была ближе всего к тому, чтобы открыть, кто я на самом деле, и сказать, что пойду в полицию. Я не знаю, что является нормальным для родов, но, похоже, она потеряла огромное количество крови. Я присутствовала при родах, потому что одна из сиделок уже не справлялась, и я вызвалась ее подменить. Ребенок был в ягодичном предлежании, и я была уверена, что он родится мертвым. Сначала она выглядела синей, но Сита оживила ее. После всего этого Ван не хотела смотреть на ребенка. Она только сказала: “Отдай его Мазу”. С тех пор я не видела ребенка. Ван все еще лежит в постели в женском общежитии. Сита говорит, что с ней все будет хорошо, и я надеюсь, что это правда, но выглядит она ужасно.

2. Сита

Женщинам, которые две ночи не спали из-за Ван, сегодня разрешили выспаться. Мне удалось поговорить с Ситой в общежитии, когда мы все проснулись, и я села рядом с ней за об…

— Черт, — пробормотала Робин, встряхивая шариковую ручку. Как она и опасалась, чернила, похоже, закончились.

Затем Робин замерла. В отсутствие царапанья пера по бумаге она услышала нечто другое: шаги и женский голос, тихо и неустанно напевающий.

— Лока Самастах Сухино Бхаванту… Лока Самастах Сухино Бхав….

Песнопения прекратились. Робин погасила фонарик, который держала во рту, и снова плюхнулась среди крапивы, но слишком поздно: она знала, что песнопевец увидел свет.

— Кто там? Кто там? Я т-т-тебя вижу!

Робин медленно поднялась, отбросив фонарик, перо и бумагу в сторону.

— Лин, — сказала Робин. — Привет.

На этот раз девушка была одна. Мимо пронеслась машина, и в луче ее фар Робин увидела, что ее бледное лицо залито слезами, а руки заняты растениями, которые она вырывала с корнем. В течение, как показалось, долгого времени, но на самом деле это были считанные секунды, они смотрели друг на друга.

— П-п-почему ты здесь?

— Мне нужно было подышать свежим воздухом, — сказала Робин, внутренне сокрушаясь о несостоятельности своей лжи, — а потом… Потом у меня немного закружилась голова, и я присела. Это были напряженные дни, не так ли? С Ван и… и всем остальным.

При слабом свете луны Робин увидела, как девушка посмотрела на деревья в направлении ближайшей камеры наблюдения.

— Что з-з-заставило тебя прийти сюда?

— Я немного заблудилась, — соврала Робин, — но потом увидела свет от дороги и пришла сюда, чтобы сориентироваться. Что ты задумала?

— Н-н-не говори н-н-никому, что ты меня видела, — сказала Лин. Ее большие глаза странно блестели на затененном лице. — Если ты к-к-кому-нибудь расскажешь, я скажу, что ты была н-н-не..

— Я не скажу…

— …в постели, я увидела и п-п-пошла за тобой…

— Я обещаю, — срочно сказала Робин. — Я не скажу.

Лин повернулась и поспешила прочь от деревьев, все еще сжимая в руках выкорчеванные растения. Робин прислушивалась, пока шаги Лин не стихли совсем, оставив после себя тишину, нарушаемую лишь обычными ночными лесными шорохами.

Волны паники накатывали на Робин, когда она сидела неподвижно, обдумывая возможные последствия этой неожиданной встречи. Она повернула голову и посмотрела на стену позади себя.

Шах находился неподалеку. Может быть, лучше сейчас вылезти на дорогу и подождать, пока он вернется и проверит камень? Если Лин заговорит, если Лин расскажет церковным старостам, что нашла Робин в слепой зоне периметра с фонариком, где ей точно не следовало владеть…

Несколько минут Робин сидела неподвижно, размышляя, почти не замечая холодной земли под собой и ветерка, шевелящего волосы на ее обожженной крапивой шее. Затем, приняв решение, она на ощупь нашла незаконченное письмо, ручку и фонарик, перечитала все, что успела сообщить, и продолжила писать.

На вид ей более 70 лет, и она работает здесь с первых дней существования церкви. Она приехала сюда по приглашению Уэйса, чтобы преподавать йогу, и сказала мне, что вскоре поняла, что папа Джей — “очень великий свами”, и осталась.

Я довольно легко заставила ее говорить о Бекке, потому что Сита ее не любит (почти никто не любит). Когда я упомянула, что Бекка знает Утонувшего Пророка, она сказала, что Бекка очень завидовала Дайю, когда они были детьми. Она сказала, что все маленькие девочки любили Шери, и Бекка очень завидовала Дайю, так как та получала от нее особое внимание.

Робин снова перестала писать, раздумывая, стоит ли рассказывать Страйку о своей встрече с Лин. Она представляла, что он скажет: убирайся немедленно, ты скомпрометирована, нельзя доверять подростку с промытыми мозгами. Однако, поразмыслив еще минуту, она подписала письмо, не упоминая Лин, взяла свежий лист бумаги и перешла к объяснению Мерфи, почему она все еще не готова покинуть ферму Чепмен.

Глава 61

Девять на третьем месте.

В течение всего дня человек высшего порядка творчески активен.

С наступлением темноты его ум по-прежнему занят заботами.

И-Цзин или Книга Перемен

Главной эмоцией Страйка, получившего последнюю депешу Робин с фермы Чепмена, было облегчение от того, что двадцатичетырехчасовая задержка не была вызвана травмой или болезнью, хотя он нашел в ее содержании много пищи для размышлений и несколько раз перечитал ее за своим столом, положив рядом с собой раскрытый блокнот.

Не сомневаясь в том, что Манифестация Украденного Пророка вызвала у присутствующих замешательство, Страйк все же согласился с мнением Эбигейл Гловер: Мазу Уэйс усовершенствовала простые магические трюки, которым ее обучил Джеральд Кроутер, и теперь могла создавать масштабные иллюзии, используя свет, звук и ложное направление.

А вот рассказ Робин о родах Ван вызвал у него неподдельное беспокойство. Он так сосредоточился на смертях на ферме Чепмена, уделяя особое внимание правильному ведению документации, что упустил из виду возможные нарушения при родах. Теперь ему стало интересно, что произошло бы, если бы мать или ребенок умерли, почему Мазу, женщина без медицинского образования, должна была увидеть ребенка сразу же после его рождения и почему с тех пор его никто не видел.

Отрывки, связанные с Беккой Пирбрайт, также заинтересовали Страйка,