Форпост (Тетралогия) - Андрей Валерьев

Боря едва заметно помотал головой.

Маша разрыдалась пуще прежнего.

— Неееет.

Маляренко безучастно смотрел, как Борис выносит на руках маленькое худое тельце. Рядом шёл плачущий Лёшка, придерживая обеими руками голову девочки. На её лице был страшный кровоподтёк. Тот, кто её бил, не рассчитал силы и тоненькая шейка ребёнка…

Ваня смотрел на сломанную лебединую шею и чувствовал, физически чувствовал, как седеют его волосы.

'Не уберёг. Прости. Не уберёг'

Стычка для бойцов Маляренко закончилась… неплохо. Четыре пореза. Три дырки. Одна средней тяжести. Всё. Когда из Юрьева прибежала помощь — всё было кончено. Все раненые налётчики были прирезаны. Кроме одного. Олег ослушался прямого приказа Хозяина и, отыскав спрятавшегося в воде ПОД катамараном чёрного полуголого человека, не убил его, а слегка придушил и отволок на берег.

— Молодец. Потом поспрашаем. Уберите.

Через три дня в Севастополь вместе с Доком прибежали Лужины, Андрюха, Серый и ещё пяток бойцов из бывшей гвардии Стаса. Маляренко посмотрел на Лужина-младшего и его вырвало. Просто так. Потому что.

'А если бы они пришли НОЧЬЮ?'

'Один часовой. Смотрит в степь'

'А если бы они пришли, когда нас не было?'

'А если бы у нас не было этих десяти патронов?'

Ваня сел на корты, схватился за живот и, завалившись на бок, завыл. Теперь он прекрасно понял, что чувствовал Стас, когда вернулся домой и обнаружил, что на его дом напали.

'А если…'

То, что они отбились — было просто чудом. Если бы у налётчиков не поехала крыша при виде юных обнажённых девочек, спавших на пляже…

'Дома с моря видно'

'Затаиться'

'Прийти ночью'

'До Юрки четыре километра. Мы разделены'

За морем в Севастополе никто никогда не наблюдал! Считалось, что мореходное судно есть ТОЛЬКО У НИХ!

'Ты, Иван, идиот. Клинический идиот. Точка'

Днём в Севастополе вообще не неслась караульная служба! Иван вспомнил Спиридоновку. Вышку. Сирену. Прожектор.

'ИДИОТ! ИДИОТ! Ааааа!'

'Ведь у нас всё это есть! Мы можем это сделать!'

Мимо прошёл Док. Серый фартук врача был весь заляпан свежей кровью.

'Дерёмся холодным оружием… в камуфляже! Накуй камуфляж. Сейчас Коля не лежал бы с дыркой в животе, если бы ты, скот, о доспехах подумал'

Хотелось завыть в полный голос от собственной тупости. Маляренко сцепил зубы и замычал.

'Это был МОЙ РЕБЁНОК! Я её не уберёг. Потому что я…'

Перед глазами появилась изящная ножка. Иван поднял глаза — над ним стояла Таня и молча смотрела, как на пыльной земле валяется её муж.

В голове Маляренко щёлкнуло.

'Всё, что не убивает, делает нас сильней'

Ваня, покачиваясь от головокружения, сел на землю. Потом он подобрал сопли, встряхнулся и пружинисто поднялся.

— Пойдём домой, любимая.

Внутри ещё потряхивало, но истерика уже закончилась.

Таня вытерла слёзы и с нескрываемым облегчением посмотрела на мужа.

'Так намного лучше'

Перед ней снова стоял хищник.

Глава 5

В которой Иван признаёт свои ошибки, делает выводы и осознаёт свою ответственность

— Ты, Ваня, себя не кори.

Дядя Гера деловито шнырял по вытащенному на песок катамарану пришельцев.

— Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Ты, — тут Лужин пощупал языком то место у себя во рту, где когда-то у него было десять зубов, — делаешь. На ошибках, понимаешь, учатся.

— Гера!

Таким трагизмом в голосе мог бы гордиться любой актёр. Только вот Ване было не до гордости. Вчера вечером, на совещании посвящённому последствиям и выводам из налёта, Лужин-старший публично макнул его лицом… прям туда. Напомнив всем, чем он занимался на военной службе, дядя Гера высыпал на стол полведра песка и стал живо сооружать рельефную карту местности.

— Вот смотри. Это, — на песок упал камешек, — мой посёлок. Вот это речка. Это, это и это…

На песок градом сыпались мелкие камешки.

… и это — хутора. Понял?

— Нет.

Гера с превосходством усмехнулся.

— Слушай…

Оказалось, что все одиннадцать маленьких, на одну-две семьи, хуторков раскиданы вокруг Бахчисарая не просто так. А по поводу. Места под строительство выбирали не хуторяне, а сам дядя Гера. После чего Станислав Лужин кулаками и пинками ЗАСТАВЛЯЛ людей строиться там, где это было необходимо. Вся горная долина была плотно перекрыта. Каждый перевал. Каждый ручей. Каждая удобная тропа была под контролем.

Когда до Ивана дошло — он потерял дар речи.

— Там видишь, как получается. Перевалов вглубь острова не так уж и много. Вдоль речки, в основном. Да по сторонам от посёлка всего три долинки расходятся. Вот там мы людей и расселили. И со строительством помогаем. И тебе спасибо, что мужикам этим баб привёз.

Маляренко схватился за голову.

'Как всё просто!'

— А в каждый хутор я с этого кораблика, что мужики здесь у тебя пилят, по большому листу железа и куску трубы выделил.

— Сигнализация?

— Точно. Самый дальний хутор от нас — всего четыре километра, так что, если ветер нормальный — слышно. Да и с людьми занятия провёл. Чуть что — к нам бегут. Дома в центре то со стеной. А все остальные мы как построили?

Старикан вопросительно ухмыльнулся.

В голове у Ивана щёлкнуло и всё сложилось.

— Квадратом.

— Точно. И сейчас мы между этими домами стену поднимаем. Каменную. А наружные стены домов все глухие. Без окон. Только бойницы. Так что у нас сейчас — хутора, две линии стен и вышка. Считай, до детского сада — три линии обороны.

Установка на то, что безусловным приоритетом является безопасность детей, когда-то давно принятая Дедом, выполнялась неукоснительно.

Ваня посмотрел на тянувшуюся на сотни метров вдоль пляжа линию домов. Выглядело это очень мило. Мощёная камнем набережная, пляж, с воткнутыми тям и сям плетёными зонтиками и шашлычная. Дополняла картину аллея молодых акаций, высаженная вдоль берега Агрономычем.

Да, выглядело это чертовски симпатично, но при этом ТАК БЕЗЗАЩИТНО! Маляренко скрипнул зубами и мысленно выматерился.

'ИДИОТ! Построил, бля, курортный городок, придурок!'

Мужики его долгий взгляд истолковали правильно. У стола повисло тяжёлое молчание.

— И чего теперь делать?

Отставной старлей пожал плечами.

— Будем думать.

При ближайшем детальном рассмотрении трофейный кораблик всех заставил онеметь. Ни Иван, ни Звонарёв, никто другой даже представить себе не мог, что можно построить ТАКОЕ.