Избранные циклы фантастических романов. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Михеев Михаил Александрович

Вот так, внезапно для себя, кайзер оказался перед нелегким выбором, на чью сторону встать. И в России, и в Британии родственники. Близкие родственники, надо сказать — поставьте рядом портреты, к примеру, Николая Второго и принца Генриха Прусского, брата Вильгельма, адмирала и начальника балтийской военно-морской базы. Если не вглядываться, то перепутать можно запросто. В Британии ситуация аналогичная. Но даже не в этом дело. Там, где начинается политика, родственные узы отходят даже не на второй план — они скрываются за горизонтом. Хуже другое. Оказавшись в союзе с одним, во втором приобретешь врага, и неизвестно, что принесет больше выгоды. Кайзер, жесткий прагматик, не хотел вражды ни с кем, во всяком случае, открытой, до тех пор, пока Германия не станет готова к большой войне. А случится это ох как не скоро…

Именно в этот момент оказавшийся в положении буриданова осла Вильгельм и принял решение, спустя десятилетие обошедшееся Германии очень дорого. Памятуя о старой истине, что не ошибается только тот, кто ничего не делает, император решил самоустраниться, не примыкая ни к одному из участников конфликта. Обе стороны это оценили должным образом. И Великобритания, и Российская Империя, и многие другие страны, исподволь наблюдавшие за творящимся вокруг безобразием, предпочли более не иметь дело с ненадежным союзником, как с равным. Использовать — да, но не более. Следствием этого оказалось серьезное изменение в политических раскладах и впоследствии Германия, равно как и поступившая аналогичным образом Франция жестоко поплатились за свое «наша хата с краю». Французы, народ пронырливый, наглый и подловатый даже сильнее, но основа их проблем была заложена именно тем маленьким предательством. Но все это случится потом, а пока что Вторая Тихоокеанская эскадра оказалась неспособна дойти до места назначения — без германских угольных станций и кораблей-угольщиков в условиях открытого противодействия Великобритании это было попросту невозможно. Да и резко накалившаяся международная обстановка не позволила русским отпускать с Балтики наиболее мощные и современные корабли. И Эссен, сам того не ожидая, оказался один на один со всем японским флотом.

Тихий океан. Две недели спустя

Осенний ветер трепал флаги, а ледяные брызги моментально превращали одежду любого, оказавшегося на палубе, в промокшие тряпки. Волнение было пока не особенно сильное, баллов шесть, но приятного все равно мало. Обратная сторона романтики, которая для многих юнцов-гардемаринов явилась не последней в списке причин, по которым они выбрали для себя море. И матросы, и офицеры были недовольны, однако не жаловались — терпение русского человека велико, а поддержанное победами и добычей и вовсе неисчерпаемо. Скверная погода в такой ситуации воспринимается как неизбежное зло, от которого никуда не денешься, и не более того.

В кают-компании «Рюрика» было накурено так, что, казалось, на дым можно класть вещи, как на полку. Сейчас здесь собрались все свободные от вахты и ото сна офицеры корабля, включая фактически командовавшего им после перевода Бахирева на «Цесаревича» старшего офицера. Это, с одной стороны, было против традиций, с другой же никто его на должности командира «Рюрика» не утверждал, так что и отказать ему в присутствии офицеры не имели никаких формальных оснований. Да и не имели к тому ни малейшего желания — за последние месяцы отношения в экипаже корабля здорово изменились. К добру или к худу, ясно будет позже, но пока что они побеждали, а значит, имели право поступать так, как считали нужным. И Эссен, с одной стороны, поборник дисциплины, а с другой — лихой офицер, в душе которого проснулся лучший командир корабля времен той (или все же этой?) войны, не препятствовал подобным нарушениям традиций. Сами разберутся, не маленькие. Так что играй, рояль, звени бокалы, скоро им идти в бой, и, кто знает, может, придется кровью платить за успех и богатство, но пока что об этом можно не думать, забыв хоть на миг о творящемся вокруг безобразии.

Сам же Эссен, вместо того чтобы сидеть в комфортабельном адмиральском салоне флагмана, плотно оккупировал мостик и, не обращая внимания на ветер, погрузился в размышления. Тем более, что ему всегда нравился ветер в лицо. В остальном же здесь было достаточно спокойно — «Рюрик» легко держал не такую уж и высокую сегодня океанскую волну. Чтобы раскачать гиганта в пятнадцать тысяч тонн водоизмещением шести баллов оказалось явно недостаточно. Впрочем, то же можно было сказать и об идущем в кильватере «Цесаревиче», не похоже, чтобы волнение его слишком уж беспокоило. Да и половине крейсеров от ударов волн было не тепло и не холодно. А вот миноносцам досталось бы изрядно, однако их с собой в этот поход не взяли — оставили на базе перебирать машины, благо «Херсон» с его механиками при наличии трофейных угольщиков можно было с собой не таскать.

Миноносцы, надо сказать, ремонта требовали давно — ресурс механизмов не беспределен, а эти кораблики в море находились практически постоянно. И скоро пойдут туда снова — время распродавать трофеи. Придется свалить эту задачу на них да на вспомогательные крейсера — у ударных сил флота есть дела поважнее.

Эссен усмехнулся, поймав себя на мысли, что думает о своих кораблях как о флоте. Уже не эскадра, а флот, его личный маленький флот, не намного слабее, чем тот, который он оставил на Балтике.

А в самом деле! Помимо «Рюрика» и «Цесаревича» у них сейчас было еще два тяжелых корабля, годных если и не к эскадренным сражениям, то уж к самостоятельным рейдам на вражеские коммуникации точно. Мальчишкам-лейтенантам очень повезло, что они смогли наложить лапу на так хорошо вписывающиеся в состав эскадры британские корабли. «Сатлидж» после текущего ремонта оказался как раз на своем месте — с его орудиями, броней и скоростью корабль хоть в рейд посылай, хоть в линию ставь. С «Аргонавтом» вышло чуть сложнее — все же этот корабль при вполне приемлемом бронировании нес явно недостаточное для своего водоизмещения вооружение. Проблему решили уже привычным способом, перетасовав имеющиеся ресурсы.

Для начала, сняв с носа и кормы трофейного крейсера по две шестидюймовки, на их место поставили по восьмидюймовому орудию, снятому с «Хай-Чи». Все равно на бывшем китайском, а ныне русском крейсере второго ранга их эффективность выглядела крайне сомнительной. Четыре с небольшим тысячи тонн водоизмещения — слишком неустойчивая платформа для орудий такого калибра. Для эффективного ведения огня пришлось бы сближаться на малую дистанцию, теряя при этом одно из главных преимуществ крупнокалиберных орудий — их дальнобойность. Для «Аргонавта», гиганта среди бронепалубников, такое вооружение подходило куда больше, и если оставалось о чем-то жалеть, так это об отсутствии еще парочки таких же крупнокалиберных игрушек. А так — встали, как родные, даже палубы подкреплять не пришлось.

«Хай-Чи», впрочем, тоже не обидели, переставив на него орудия, снятые в «Аргонавта». С учетом большей, чем у восьмидюймовок, скорострельности, они подходили легкому крейсеру-разведчику куда больше. Теперь он выглядел куда более сбалансированным кораблем, чем раньше.

Вторым мероприятием явилась замена части боезапаса. Если бронебойные снаряды британского образца русских, в принципе, устраивали, то снаряженные черным порохом фугасы не выдерживали никакой критики. Пришлось активно потрошить японские трофеи и менять часть боекомплекта на фугасы с шимозой. К сожалению, восьмидюймовых снарядов этого образца у русских не нашлось — ну кто бы мог подумать, когда потрошили японские склады, что они потребуются? Тем более что восьмидюймовых орудий среди трофеев русским не попадалось. Пришлось оставлять то, что было.

Кроме того, на крейсерах добронировали на скорую руку боевые рубки по образцу русских кораблей поздней постройки. Ну и в машинах покопались — на «Сатлидже», «Хай-Чи» и «Нью-Орлеане» пришлось устранять последствия многочасовой гонки, не лучшим образом сказавшейся на состоянии механизмов. Заодно провели небольшую модернизацию. Правда, именно что небольшую — времени катастрофически не хватало, а специалисты «Херсона» и без того валились с ног. Тем не менее, форсировав тягу котлов на «Нью-Орлеане», что собирались сделать и без нынешней оказии, удалось поднять его ход до двадцати одного узла при полном водоизмещении. Аналогичные действия с другими кораблями по старой русской традиции отложили «на потом». Если оно, конечно, будет, это «потом».