Роза восторга - Ребекка Брэндвайн

– Сеньора Шрутон! – крикнул Флорио в ответ на требование своего господина, и Изабелла чуть не выпала из седла от ужаса. – Сеньора Шрутон!

Оруженосец оглянулся, нахмурился, пытаясь найти злобную графиню, но ее нигде не было видно. Потом вдруг кто-то выдохнул: «Боже мой, посмотрите!» Все повернулись в том направлении, куда указывал мужчина.

Там, в окнах верхнего этажа Грасмера, все увидели графиню. Она переходила из комнаты в комнату и поджигала каждую факелом. Они смотрели на нее, и до них донесся ее странный дикий хохот, который поверг всех в изумление и дрожь.

– Что ты делаешь ненормальная сучка! – Флорио потряс кулаком, но леди Шрутон его не слышала. – Сеньор, – он повернулся к своему господину. – Женщина, она… она совсем сошла с ума. Она поджигает дом и не обращает никакого внимания на нас.

– Мое лицо, мое лицо, – снова застонал граф, явно не слыша того, что говорит ему оруженосец. – Мне нужна Беатрис, чтобы она обработала мое лицо. Ах, мое лицо. Лицо! Теперь оно искалечено, искалечено на всю жизнь!

Бедный Флорио не знал, что ему делать. Но один мужчина, который оказался более наглым, чем все остальные, наконец, пришел в себя, выступил вперед и бесцеремонно посадил итальянца на его вороного коня.

– Возьмите себя в руки, сеньор, – резко сказал мужчина, – или нас всех вздернут на виселице. Ваше лицо будет в шрамах на всю жизнь, но вы сами останетесь в живых. Анжело, Луиджи, идите в дом и вытащите оттуда эту сумасшедшую сучку!

– Забудь об этом, Винченсо, весь дом уже превратился в пожарище, а эта сука там заживо сгорит. Она никогда никому не сможет ничего рассказать. Приведи девчонку и поедем.

– Подождите, идут Девид и Маурицио с девушкой. Георгео, приведите еще одну лошадь.

Изабелла побледнела от ужаса и страха. Ее затошнило при виде Джоселин, которую вели из горящего дома. На ней был только грубый плащ, который набросил на нее один из мужчин. Она дрожала от пережитого потрясения и холода, спотыкаясь шла по снегу, ничего не видя перед собой. Сына с нею не было.

«Боже праведный, как же ты можешь быть так жесток? – молча спросила Изабелла у Бога. – Ребенку ведь всего четыре года!»

И впервые девушка обрадовалась, что у нее не было ребенка от Воррика.

«Ах, Воррик, Воррик! – ее сердце закричало, разрываясь от жалости. – Где ты, мой любимый?»

Но в ответ она услышала, как трещавшие языки пламени пожирали Грасмер.

Воррик задрожал при виде Грасмера, сожженного и почерневшего, от былого великолепия которого остался один остов. У него странно защемило в груди, и его сердце стало таким же опустошенным, как и лежащие перед ним развалины.

«Изабелла, Боже мой, Изабелла!»

Если она умерла во время пожара, охватившего Грасмер, то он, вряд ли, сможет это узнать: то там, то здесь были видны обгоревшие кости, которые свидетельствовали о том, что человеческое тело сгорело в огне, но кому они принадлежали – невозможно было сказать.

«Нет, Изабелла! Боже милосердный! Только пусть это будет не моя любимая Роза Восторга!»

– Милорд! Милорд!

Взволнованные крики его людей вывели Воррика из раздумий. К нему навстречу спешила странного вида женщина – она держала за руку маленького мальчика.

– Нет, не может быть! Не может быть. Это… это… это…

– Дядя Воррик, дядя Воррик! – закричал ребенок, вырываясь от женщины и побежав к нему навстречу.

– Артур! Слава богу! Артур – закричал Ворриик, крепко прижимая к себе мальчика. – Артур!

В сердце графа зародилась надежда, что ребенок может ему что-то рассказать, но эта слабо вспыхнувшая надежда быстро погасла. После того, как он осторожно опустил мальчика, он ничего не смог от него добиться. Но была еще женщина. Воррик попросил ее представиться.

– Меня зовут Мэри Браун, милорд, – сообщила она и робко присела перед ним в. нелепом реверансе, слегка сжавшись от страха и благоговейного трепета. – Но я знаю не больше, чем ребенок. Я нашла его, когда он бродил по пустошам и плакал. Малыш звал свою маму, но ее нигде не было видно, поэтому я взяла его, думая, что за ним кто-нибудь рано или поздно придет. Я… я не собираюсь причинять ему никакого вреда. Одежда его была дорогой, поэтому я догадалась, что он не из простых, но я не могла просто оставить его умирать с голоду. – Это было сказано более решительным голосом.

– Конечно нет, – согласился Воррик. – Вы все правильно сделали, за что будете вознаграждены, обещаю вам.

– Спасибо, милорд, я бы не сказала, что мне не нужны деньги. Но я женщина и знаю свой долг и меня не нужно подкупать. О том, что его дом сгорел, бедняжка не знал. Мы, конечно, все заметили огонь и выбежали, но дом так быстро сгорел. Он был как маяк, здесь на горе. Видно было за несколько миль по всем направлениям. Бедный мальчик был так напуган, что ему долго снились плохие сны, он часто вскрикивал по ночам, часто плакал, звал свою мать – это естественно. Он говорит кое-что, и меня это очень тревожит.

– Что такое? – спросил Воррик. – Что еще говорит мальчик?

– Ну, я не могу точно понять, милорд, для меня это бессмысленно и неприлично повторять – моя мама воспитала меня должным образом.

– Но, тем не менее, я прошу вас, скажите, – настаивал граф. – Пожалуйста, мисс Браун. Это очень важно.

Женщина покраснела от гордости и удовольствия, когда граф к ней так обратился. Он не был похож на всех остальных высокопоставленных лордов, и был очень хорошим, этот граф Хокхарст.

– Ну, милорд, вот как это звучит на устах ребенка. «Ти НОРА…» – здесь она остановилась и покраснела от смущения, прикусила губу, но все-таки продолжила. – Ти Нора… сука» – вот, что говорит мальчик. Но как я вам уже сказала, мне это кажется бессмысленным, В округе нет никакой Норы, которую бы я знала. И, тем более, нет женщины такого легкого поведения.

«ТИ НОРА СУКА».

Действительно, что же хотел сказать этими словами ребенок? И вдруг Воррика внезапно осенило. Его сердце застыло от ужаса в груди.

«Сеньора – сука, – вот что говорил мальчик. Итальянец! Это он похитил Изабеллу! Он держал ее где-то для своих грязных целей. – Что бы там ни было, но моя жена осталась жива. – Внезапно граф понял это. – Боже праведный, что пришлось перенести Изабелле в руках этого вероломного иностранца и куда он мог ее спрятать»?»

Стряхнув оцепенение, Изабелла диким взглядом обвела комнату. Ее ощущения были обострены, а нервы натянуты и ей страстно хотелось выпить настойку, которую давал ей когда-то граф – сладкий маковый нектар, порошок, без которого она теперь не могла жить. Ее тело желало его отчаянно, но все же граф не приходил. «Черт побери, где он? Где он?»

Она нервно стала грызть и без того обкусанный ноготь. Некоторые ногти были уже обкусаны до основания: таким образом Изабелла пыталась отвлечь свое внимание. Когда это не помогло, она вскочила с постели и стала нервно ходить по комнате, как сумасшедшая, теребя надетое платье, пока шелковый материал не повис клочьями.