Т. 16. Дейра. Повести и рассказы - Филип Фармер

— Они? — Кельвин поморщился, почувствовав, как камень в мозгу накаляется и становится все больше.

— Да, существа, населяющие планету-спутник одной из звезд в созвездии Андромеда. Они — истинные правители Вселенной, выполняющие свою священную миссию. Они могут передвигаться по межзвездному пространству со скоростью, во много раз превышающей скорость света. Но существует и другая раса, наделенная такими же силами и возможностями, но это — раса зла, враждующая с адромедянами с давних времен.

Кельвин застонал — боль, терзавшая душу, была еще мучительней, чем та, от которой раскалывалась голова.

— Где-то я уже слышал нечто подобное, — сказал он. — Я не имею в виду научно-фантастические рассказы, которыми мы частенько увлекались, пока Зверь не запретил подобные книги.

— Все это сказано в Библии, — ответила Дана, — но в несколько искаженной форме. Я не обманула, когда сказала, что некоторые люди могут вычислять наиболее вероятное будущее. Хотя, конечно, лишь в какой-то степени — в общих чертах и неточно. Тем не менее арктуриане собирались захватить Землю и безраздельно властвовать на ней, перебив андромедян. Арктуриане — это те, кого вы принимаете за ангелов. Именно они собираются построить Возлюбленный город, который, как они думают, станет надежной крепостью для удержания власти на Земле.

— Даже если заточить Сатану на веки веков, помощники его останутся на свободе, — сказал Кельвин. — Но и они не смогут долго творить свое зло. Тем более целую тысячу лет.

— Ты все еще веришь в свою дурацкую старую сказку? — засмеялась Дана.

— Нет, это ты веришь в новые сказки, — ответил Кельвин. — Но попытайся поразмыслить логически. Тебе приходится верить, что злые духи на самом деле не духи, а существа с какой-то звезды. И, конечно же, эти существа — добрые, ведь никто не станет вступать в союз с силами, цель которых — зло. Нет, цели и намерения должны быть добрыми, независимо от того, какое зло надо свершить для их осуществления. А мы, христиане, конечно же, плохие. Ведь Врагу всегда приходится думать о себе как об олицетворении добра.

Несколько язычников, держащие в руках ножи и зажигалки, приближались к Кельвину.

— Я должна идти, — сказала Дана Вебстер, — у меня еще много дел. Тебе же придется остаться с ними. Они очень разозлятся, если я убью тебя и сорву их планы. Но эти люди нужны мне, а потому сейчас они получат то, чего хотят. Я даже в некотором смысле расстроена, поскольку не люблю пыток. Но порой без них не обойтись.

— Между мной и тобой, между нами и такими, как ты, существует огромная разница, — проговорил Кельвин. — Мне жаль тебя, Дана Вебстер, жаль от всего сердца. Даже сейчас я хотел бы, чтобы ты увидела свет и узнала Господа так, как знаю его я. Но уже слишком поздно. Тысяча лет началась, и участь твоя предопределена.

И когда я буду молить о пощаде тех, кому неведомо сострадание, и закричу, пытаясь преодолеть уготовленные мне муки, то какими бы долгими они ни показались — всему придет конец. И я возрожусь в новом теле, и канут в небытие все старые порядки, и не будет более ни смерти, ни печали, ни боли.

— Ты отвратительный, эгоистичный глупец! — крикнула Дана.

— Время покажет, кто из нас глупец. Уже и без того ясно, кто из нас служил людям и Господу.

И когда наступила смерть, по лицу Кельвина пробежала мимолетная улыбка, — улыбка, которую Дана Вебстер не поняла бы, да и не могла бы понять.

ВТОРНИЧНЫЙ ЛОМТИК МИРА

Sliced-Crossways Only-on-Tuesday World

Copyright © 1971 by Philip Jose Farmer

© перевод В. Либрент-Лациса

Попасть в Среду почти невозможно.

Как каждый, у кого есть хоть сколько-нибудь воображения, Том Пим часто думал, каково живется в других днях недели. Даже некоторые телешоу спекулируют этим. Том Пим участвовал в нескольких из них, однако у него никогда не возникало настоящего желания покинуть свой мир. А потом сгорел его дом.

Это произошло накануне восьмого дня весны. Он проснулся и увидел пепел и пожарных. Один из них, в белой асбестовой одежде, жестом приказал ему оставаться внутри. Через пятнадцать минут другой человек в таком же костюме дал знать, что опасность миновала. Нажав кнопку, Том Пим открыл дверь — и его ноги на три дюйма погрузились в пепел. При тушении пожара верхний слой пепла намок и превратился в корку, под которой все еще сохранялось тепло.

Он спросил, что случилось, хотя в этом не было никакой необходимости.

— Мы полагаем, короткое замыкание, — ответил пожарный. — Но точно пока не знаем. Это началось сразу после полуночи, как раз между окончанием среды и тем моментом, когда мы заступили на смену.

«Все-таки пожарные и полицейские живут не так, как другие люди, — подумал Том Пим. — Несмотря на то что они, как и все остальные, ограничены рамками полуночи, график жизни у них совсем другой».

Тем временем его соседи вышли из своих каменаторов, или, как их часто называли, «гробов». Еще шестьдесят остались заняты, ожидая своего часа.

Людям нужно было явиться на работу к 8.00, и все проблемы с новой одеждой и жильем следовало решить до начала рабочего дня, так как телестудия, где. они работали, готовила большое шоу, а времени оставалось только сто сорок четыре дня.

Они позавтракали в центре первой помощи. Госорганизации легко нашли бы для Тома вполне благоустроенное жилье, но он решил позаботиться об этом сам и, обратившись к одному из работников центра, спросил, не знает ли он подходящей квартиры.

Тот знал: такая квартира находилась всего в шести кварталах от сгоревшего дома Тома Пима; ее бывший хозяин, гример, недавно умер, и жилье, похоже, еще не было занято. Том тут же побежал звонить, но, как выяснилось, напрасно, поскольку офис открывался только в десять. Об этом его проинформировал автоответчик — рыжеволосая красотка с турмалиновыми глазами и очень сексуальным голосом. Она произвела бы на Тома большое впечатление, если бы они уже не были знакомы — девица играла несколько небольших ролей в двух его шоу. А потому он знал, что этот сводящий с ума голос ей не принадлежит, — как, впрочем, и цвет глаз.

В полдень он позвонил еще раз и попросил ответившую ему через десять минут миссис Белифилд послать запрос на квартиру. Та сделала ему выговор за то, что он не позвонил раньше: мол, такие дела за один день не делаются, и Том, устав объяснять ей свое положение, решил на все плюнуть. Бюрократы!

Этой ночью он пошел в ночлежку, где под действием индукционного поля (час сна в котором заменяет два) проспал необходимые четыре часа, а проснувшись, направился в свой цилиндр. Секунд десять он стоял в нем, вглядываясь сквозь прозрачные двери других цилиндров в серые фигуры внутри, затем нажал кнопку и вскоре уже был без сознания.