Достояние леди - Элизабет Адлер

Стиснув зубы, Шрёдер подписал бумагу и, даже не пересчитав деньги, засунул их в карман. Подойдя к стоявшей у обочины машине, он обернулся и крикнул:

– Раз уж ты такой умный, дружище, – будь любезен добираться обратно на своих двоих!

С саркастической улыбкой Зев проводил взглядом удаляющийся автомобиль Шрёдера и вернулся на территорию «студии».

Он измерил шагами длину павильонов, проверил, не начали ли подгнивать деревянные конструкции. Потом он взял в руки камеру и стал с интересом ее рассматривать: он не имел ни малейшего представления о том, как работает эта штуковина, но один ее вид говорил сам за себя – с помощью этого странного предмета делалось кино.

Примерно через полчаса после позорного отступления Шрёдера Зев услышал вдали шум мотора – это ехала заказанная им машина. Абрамски улыбнулся и не спеша побрел к дороге. Да, приобретенный им участок земли находился на приличном расстоянии от города, и преодолеть несколько миль по этим ухабам и кочкам было не так уж просто, но Зев отлично знал, что всего неделю назад муниципалитет продал несколько акров земли вдоль Кауэнг-Авеню компании «Юниверсал Пикчерз» – а это означало, что через какой-то месяц сюда проведут хорошую асфальтированную дорогу, воду, электричество и телефон.

Абрамски уже успел лично побывать в муниципалитете и договорился о приобретении еще тридцати акров земли, непосредственно примыкающей к участку Шрёдера. Как хорошо, что Шрёдер не читает объявления, расклеенные на стене муниципалитета, подумал Абрамски.

Довольно улыбаясь, Зев сел в машину. В принципе, он был готов заплатить этому наглому аферисту пятьсот долларов, но Шрёдер сам все испортил. Обозвав его жиденком, он лишил себя двухсот пятидесяти баксов. Как бы то ни было, но теперь Зев Абрамски стал владельцем киностудии.

Прежде чем совершить эту сделку, Зев внимательно изучил конъюнктуру кинобизнеса. Он знал, что главное– наладить деловые контакты. Кинокомпании, имевшие такие связи, быстро подминали под себя конкурентов. Перед Зевом стояли две основные проблемы: во-первых, он никого не знал в мире бизнеса; во-вторых, тех денег, которыми он располагал – десять тысяч долларов– было слишком мало, чтобы начинать свое дело в такой области, как кинобизнес.

Отель «Голливуд» был набит киношниками. Сплетни, слухи, ценная информация – все это постоянно передавалось из уст в уста. Зев подолгу сидел в столовой или на веранде со стаканом апельсинового сока и, навострив уши, внимательно прислушивался к разговорам соседей по столикам. Часто до него долетали такие вещи, от которых у застенчивого молодого человека просто волосы дыбом вставали: какой режиссер спит с какой кинозвездой, какой актер спит с какой официанткой и так далее и тому подобное. Он выяснил, что последний контракт Мэри Пикфорд был заключен на сумму, превышающую миллион долларов, а средний статист получал в день по пять баксов.

Абрамски стал ходить по студиям, тереться в приемных продюсеров; он стал профессионалом в деле подслушивания; он исправно смотрел все новые фильмы. Вскоре он узнал, что в городе есть два банкира, симпатизирующие кинематографистам: молодой калифорниец по имени Мотли Флинт, директор Первого Национального сберегательного банка, и Амадео Джаннини– директор Итальянского банка.

Зев остановил свой выбор на Джаннини – за годы жизни на Нижнем Ист-Сайде он привык иметь дело с итальянцами и относился к ним с большой симпатией. Кроме того, Зев слышал, что у Джаннини было тяжелое детство – почти такое же, как у него самого. Сын итальянских эмигрантов, он жил в нищете; к тому же, когда Амадео было всего семь лет, пьяный сосед прямо на глазах у мальчика зарезал его отца. И все же Джаннини удалось выбиться в люди – он стал брокером. Казалось, чего еще хотеть от жизни: престижная работа, неплохие деньги. Но в тридцать один год Амадео уволился из своей конторы и стал банкиром. В 1901 году он открыл «Итальянский банк». Зев слышал, что Джаннини привык полагаться на свою интуицию: если клиент ему нравился, он готов был дать ему любую ссуду.

Зев пришел к Джаннини на прием. Первую минуту они молча изучали друг друга. Перед Абрамски сидел худощавый пожилой итальянец с проницательными черными глазами; Зев знал по Нью-Йорку десятки людей, как две капли воды похожих на этого Джаннини. Вся разница заключалась в том, что этот итальянец смог добиться успеха в жизни, и теперь именно от него зависел успех Зева.

Джаннини увидел молодого, хорошо воспитанного еврея – по черному костюму и белоснежной рубашке можно было подумать, что он только что с похорон.

Потом Зев начал излагать свои планы. Он хотел открыть такую киностудию, которая работала бы по восемнадцать часов в сутки – актеры, режиссеры и операторы трудились бы по сменам. Он честно признался банкиру, что для начала думает ограничиться дешевыми развлекательными картинами: пускай хотя бы на десять-пятнадцать минут посетители кинотеатров смогут отдохнуть от невыносимой тяжести повседневной жизни. Скопив достаточный капитал, Зев планировал организовать систему распределения кинопродукции, сеть кинотеатров. И вот тогда уже можно было бы говорить о настоящем кино.

– А что вы называете настоящим кино, мистер Абрамски? – с улыбкой спросил итальянец.

– Зрелищность, красота, исторические сюжеты… Настоящее кино позволит простым людям увидеть такое, о чем они и мечтать не могут. – Зев посмотрел на Джаннини и добавил. – Настоящее кино – это настоящее волшебство, магия…

Банкир рассмеялся.

– Ну, и сколько же денег понадобится вам, чтобы заниматься этой «магией»?

Зев набрал полные легкие воздуха, а потом решительно выпалил:

– У меня есть десять тысяч долларов – у вас я прошу еще пятьдесят.

Джаннини повертел в руках карандаш и, внимательно посмотрев на Зева, спросил:

– А почему вы решили, что сможете добиться успеха в бизнесе, окончательно разорившем десятки, нет, пожалуй, даже сотни предпринимателей?

Зев не знал, что ответить.

– Трудно ответить, сэр, – проговорил он. – Просто я знаю, что это у меня получится. Есть у меня кое-какие идейки.

Джаннини громко расхохотался и проговорил:

– Поздравляю вас, Абрамски, вам удалось меня убедить. Пятьдесят тысяч – ваши.

Зев удивленно посмотрел на итальянца.

– Позвольте, я задам вам один вопрос, сэр. Почему вы все-таки согласились выполнить мою просьбу?

– Во-первых, вы уже неплохо начали, Абрамски. Тот участок земли на Кауэнгской дороге скоро станет золотым. А во-вторых… мне просто нравятся такие люди – люди, которые верят в себя.

Зев вернулся в этот вечер в отель «Голливуд» с чеком на пятьдесят тысяч долларов, выписанным лично директором «Итальянского банка». Тот факт, что банкир поверил ему, произвел на молодого еврея гораздо большее впечатление, чем тот, что он ссудил ему пятьдесят тысяч.