Достояние леди - Элизабет Адлер

Поначалу Зев думал, что лучше вообще не связываться с таким подлецом, но потом, хорошенько поразмыслив, он переменил свое решение.

Со своими доверчивыми жертвами Шрёдер поступал следующим образом: привозил их на отдаленный участок земли, который приобретал незадолго до этого за какие-то гроши, и выдавал это место за студию. Когда ошеломленный покупатель спрашивал, где же весь персонал, Шрёдер отвечал, что все уехали на съемки в пустыню или на берег океана. Сам он, дескать, руководит всей работой из своего голливудского офиса и поэтому кабинета на студии не имеет. Потом он вел покупателя в «павильоны»– на самом деле эти жалкие деревянные постройки были обычными коровниками или дровяными сараями, но наивные мечтатели, решившие посвятить себя кинобизнесу, верили коварному обманщику – тем более, что тут и там валялись куски кинопленки, а в углу стояла одна-единственная камера. После этого аферист вытаскивал из папки липовые балансовые отчеты «Кинокомпании Шрёдера»: судя по этим бумажкам, чуть ли не вся Америка закупала продукцию кинокомпании; доходы исчислялись сотнями тысяч долларов, а в графе «дебет» красовались прочерки.

– Можете не волноваться: за компанией не числится никаких долгов, – рассказывал Шрёдер Абрамски, когда они вышли из «павильона». – Эта студия – мое детище, ни за что бы не стал ее продавать, если бы не этот климат. Не переношу калифорнийскую жару – и все тут. Можете поверить: вы не прогадаете – сейчас в производстве пять фильмов, запланировано еще в два раза больше. Да, если бы не здоровье, – он постучал кулаком в грудь, – ни за что бы отсюда не уехал. Но, увы, годы уже не те. Доктора говорят, что, если я немедленно не сменю Калифорнию на Восточное Побережье, через пару месяцев можно будет заказывать памятник на кладбище.

Шрёдер обернулся на Зева – бледного, спокойного – и, подмигнув, продолжил:

– Ну разве можно спорить с врачами? Знаете, молодой человек, вы мне нравитесь! И мне очень хочется, чтобы вам в жизни повезло. Отбросьте сомнения, моя студия – это именно то, что вам нужно. Через несколько месяцев вы будете богаты, как Крез. Да и помимо денег– разве кинобизнес не достойное занятие? Ах, если бы не эта проклятая болезнь. – Он тяжело вздохнул. – Видно, нет воли Божией на то, чтобы я стал великим продюсером. Но ничего – я буду рад, если такой серьезный молодой человек, как вы, продолжит начатое мною дело.

Зев молча смотрел на Шрёдера, и аферист начал беспокоиться.

– Неужели вы не понимаете, что если в ближайший месяц я не переберусь в Филадельфию, вы сможете присутствовать на моих похоронах. Помогите мне, мистер Абрамски, и я не останусь в долгу. Я ведь продаю вам киностудию со всем оборудованием и документацией: землю, павильоны, пять камер, кинопленку – вы не прогадаете, молодой человек. Надеюсь, вы обратили внимание на то, что к концу года студия получит верный доход в размере семидесяти пяти тысяч долларов?

Зов скептически поднял брови.

– Ну, и сколько вы хотите?

– Сколько? – переспросил Шрёдер. – Честно говоря, деньги меня сейчас волнуют меньше всего: сами понимаете, что речь идет о моей жизни. Если мне не суждено дожить до Дня Благодарения, то на что мне эти баксы?! В общем, если мы договоримся прямо сейчас, я согласен пойти на уступку. Двадцать пять тысяч! Деньги на бочку– и ударим по рукам!

Стараясь изобразить непринужденную улыбку, Шрёдер уставился на Абрамски, ожидая, что же он ответит.

– Мне кажется, ваша студия не стоит этих денег, – спокойно проговорил Зев, засовывая руки в карманы и проводя носком ботинка черту в дорожной пыли.

Шрёдер заволновался.

– Ну, хорошо… пожалуй, действительно, для такого симпатичного молодого человека я готов сбавить тысчонок пять. Двадцать тысяч долларов – и дело в шляпе! Вы согласны?

– Будьте любезны еще раз показать мне финансовые документы, – сказал Зев.

От неожиданности Шрёдер даже не стал возражать. Он раскрыл папку и дрожащими руками передал молодому человеку бумаги.

– Пожалуйста, вот они…

Зев аккуратно сложил документы и засунул их в карман.

– Постойте! – улыбнулся Шрёдер. – Вы ведь еще не стали владельцем этой киностудии. Как насчет двадцати тысяч наличными?

– Слушайте меня внимательно, господин Шрёдер, – процедил Зев. – За этот участок земли площадью десять акров я заплачу вам сто семьдесят пять долларов – это, между прочим, на пятьдесят долларов больше, чем отдали за него вы. Еще семьдесят пять долларов я готов дать за камеру и пленку. Все остальное и яйца выеденного не стоит. Итого – двести пятьдесят долларов. По-моему, я вас нисколько не обижаю, мистер Шрёдер.

– Ах ты, мерзкий жиденок! – закричал Шрёдер. – Да как ты смеешь так со мной разговаривать?! Двести пятьдесят баксов… Это, наверное, все, что у тебя имеется…

Ни один мускул не дрогнул на лице Зева – он лишь еще побледнел и таким же спокойным тоном проговорил:

– Размер моего состояния не имеет к вам никакого отношения, мистер «тяжелобольной». Не думаю, что у вас самого много денег за душой. Последний раз спрашиваю: вы согласны на двести пятьдесят долларов?

Похлопав рукой по карману, в который всего за минуту до этого он положил липовые документы, Зев добавил:

– Если вас не устраивают мои условия, мне придется отнести эти бумаги в полицейское управление Лос-Анджелеса. Полагаю, они знают, как обойтись с мошенником. Я не первый, кто покупает у вас студию, Шрёдер. Не первый, но последний. Больше вам не придется заниматься обманом честных людей. – Зев мрачно усмехнулся. – Лично мне кажется, что двести пятьдесят долларов – и то многовато.

Шрёдер с ненавистью посмотрел на Абрамски – он готов был на месте удушить этого парня, если бы не боялся, что он успел кого-нибудь предупредить о своей встрече с ним. Он протянул ладонь и прошипел:

– Ладно, двести пятьдесят так двести пятьдесят. Гони деньги.

Зев полез в другой карман и достал оттуда какую-то бумагу.

– Сначала вам придется подписать этот документ, Шрёдер; это договор о покупке недвижимости, составленный господином Милтоном Фирстейном, директором адвокатской конторы на Вайн-стрит. Я объяснил ему, в чем дело, и он сказал, что для заключения сделки необходима ваша подпись. – Абрамски указал пальцем место для подписи и протянул Шрёдеру ручку. – Полагаю, вам известно, кто такой мистер Фирстейн: его знают и уважают далеко за пределами Голливуда. Так что не пытайтесь оспорить факт купли-продажи: одного свидетельства этого уважаемого юриста будет достаточно, чтобы суд вообще отказался принять ваш иск.

Стиснув зубы, Шрёдер подписал бумагу и, даже не пересчитав деньги, засунул их в карман. Подойдя к стоявшей у обочины машине, он обернулся и крикнул: