Вопреки себе (СИ) - Бернис Лилия

Когтистая чешуйчатая рука Наргота уже приготовилась вонзиться в одну из ран Ганула, когда его тело вдруг опять перестало слушаться. Он так и замер с занесенной над телом Хранителя рукой, не в силах пошевелиться. Иллит, ощущая подступающий кризис, делала все возможное, отдавала всю себя на то, чтобы остановить Наргота. Ее личность постоянно дробилась и собиралась заново, от чего оба они испытывали невыносимую боль, терпеть которую псевдоличности Иллит было в сотню раз сложнее, чем Нарготу. Но она терпела. Терпела и надеялась на то, что Сашка придет и остановит поглотившего ее монстра. Она мечтала только о небытие, но могла его получить лишь при условии, что старый друг, превратившийся во врага, исполнит свою миссию. Он должен убить ее!

Зиргрин, тем временем, мчался верхом на собственном аватаре туда, куда указывала ему находящаяяся в духовном сосуде Латайна. Могучий змей делал мерные взмахи своими широкими полупрозрачными крыльями, с каждым мгновением все больше сокращаяя дистанцию между ним и его целью. Он был в шаге от высшего ранга, настоящим королем неба. Благодаря пассивной помощи Латайны океан не влиял на крылатого змея, позволяя ему на поразительной скорости мчаться над волнами. Вскоре в поле зрения появился огромный, закованный в лед водовород. Архан, увидев это внушающее трепет зрелище, испугался, что опоздал, однако обеспокоенный ментальный голос Латайны опроверг эту догадку.

«Поспеши! Наргот по какой-то причине не двигается, но его отделяет от моего мужа лишь одно движение!»

Крылатый змей громко взревел, сложив крылья и стрелой ринувшись в застывший провал водоворота. Он прибыл одновременно с тем, как Наргот сумел одолеть сопротивление Иллит. Слившись на ходу с аватаром, Зиргрин прошел сквозь проделанную тварью брешь в темнице водного бога, встав между раненным морским драконом и невольно отшагнувшим от него Нарготом. Улыбнувшись твари Хаоса, Зиргрин выбросил духовный сосуд, из которого немедленно выбралась Латайна, тут же бросившись к своему исполинскому супругу.

- Проснись, проснись, Ганул, я смогла оказатсья здесь, я с тобой! Нам нет больше смысла ждать. Мои силы уже истощены, я больше не смогу поддерживать твою жизнь. Время пришло, Ганул.

Архан немного отодвинулся от зашевелившегося морского дракона. Занятно, но его крылатый змей имел немало сходства с Хранителем Центрального материка. Если не считать крыльев, в остальном они были удивительно похожи. Разумеется, размер Морского бога был в сотню раз больше аватара Зиргрина, змеиное тело было столь огромным, что архан даже не брался представить себе его протяженность, если развернуть все эти тугие кольца.

Наргот, который из-за внезапного появления Охотника на мгновение вновь ослабил контроль, позволив Иллит в очередной раз перехватить управление телом и сделать несколько шагов назад, пришел в ярость. Если бы не эта проклятая девка – он уже бы поглотил достаточно сил из Ганула! Если бы не ее вмешательство! Ведь он был так близко!!! А теперь между ним и его целью снова появился Охотник!

- Когда я войду в силу, то заберу тебя в Хаос и буду там пытать так долго, что ты начнешь молить меня о смерти!

Зиргрин, выслушав отчаянную угрозу, только пожал плечами, извлекая из ножен клинок тени. Узкое лезвие хищно отразило синие блики, испускаемые телом просыпающегося Ганула. Воздушные потоки взвились под ногами архана, после чего набросились на Наргота, буквально вышвыривая его из замерзшего водоворота. Архан уже успел заметить, как начал трескаться лед в тот момент, когда Морской бог в ответ на зов своей жены начал открывать глаза. Парню меньше всего хотелось оказаться в центре ожившего водоворота, так что он решительно пожертвовал всеми взятыми с собой подконтрольными духами, чтобы отбросить противника как можно дальше от умирающего элементаля. Все эти духи, разумеется, были пожраны Нарготом, что причиняло почти невыносимую боль, однако своего Зиргрин все же добился. Тварь Хаоса оказалась довольно далеко от Ганула и Латайны, зависнув над разволновавшимися морскими водами. Оттолкнувшись от воздуха, архан последовал за Нарготом. Его скорость была велика, поскольку сам мир, казалось, стремился поддержать своего еще не пробужденного Хранителя в борьбе против чуждого всему живому существа.

Очень скоро Зиргрин завис напротив Наргота, внимательно изучая своего противника. Благодаря мощнейшей антимагии, архан игнорировал замораживающий эффект тела твари Хаоса. Сейчас, получив поддержку от мира, парень не нуждался в согревающей кровь алхимии, спокойно выдерживая пожирающюю любое тепло силу Бездны.

Наргот, увидев это, рассмеялся, призывая длинную черную глефу, которой когда-то сражалась Иллит.

- Не знаю, что тебе наобещал мой Господин, но я для него важнее тебя, Охотник. Как думаешь, кого он выберет?

- Не так давно я спас жизнь его жене и ребенку. Так что, даже не знаю, кого же из нас он предпочтет… - спокойно заявил архан, сразу же улыбнувшись в ответ, так как демоническую морду Наргота очевидно перекосило от подобной новости.

Кому, как не Нарготу, было знать, насколько отчаянно Урташ откатывал время, пытаясь сохранить свою семью. Учитывая слова Охотника и то, что он не так давно рассказывал о своем пребывании на Земле…

- Он не мог избавиться от меня! Я ему нужен!

- Как скажешь, - легко согласился Зиргрин, после чего ринулся в атаку.

Сила воздуха, напитываемая энергией этого мира, набросилась на демоническое тело, начав в клочья разрывать его, швыряя из стороны в сторону. Архан, стоя на сжатом воздухе, старался изо всех сил оттеснить Наргота еще дальше от Ганула. Настолько далеко, насколько это возможно. Он дал клятву Латайне, что позаботится о том, чтобы им не помешали.

Морской бог, хоть и находился в спячке многие тысячелетия, все еще оставался в сознании. Он сразу ощутил появившуюся в его темнице брешь, как и столкновение не пробужденного Хранителя с чем-то совершенно чуждым материальному миру. Он даже задумался над тем, чтобы использовать остатки своей жизненной силы для помощи потомку Сарса. Хоть он и ненавидел Сарса за то, что из-за личных целей тот стал причиной величайшей катастрофы планеты, но в данный момент его дитя вело себя правильно. Этот потомок Сарса и Сузары рисковал своей жизнью ради порядка в этом мире. Конечно, Ганул не знал всей истории и главных причин сражения Наргота и Зиргрина, но того, что он видел, было уже достаточно.

- Оставь это ему, - прозвучал рядом болезненно знакомый голос. Опустив взгляд, морской змей обнаружил стоящую возле него в человеческом облике Латайну. – Нам нужно отдать наши силы на рождение наследника. Мы должны оставить потомка, который станет Хранителем после нашего ухода.

- Если мы сделаем это в таком состоянии, то сможем лишь оставить яйцо с зародышем. Его вылупление займет несколько веков. За это время без нашей защиты смертные доберутся до него и превратят в свою собаку. Ничего хорошего не выйдет из такого Хранителя, это только навредит нашему миру.

- Мальчик, что сейчас сражается с богом Пустоты, позаботится о нашем дитя, он поклялся.

- Ты разве не чувствуешь, чей он потомок?

- Сарс и Сузара не растили его. Ему не передалась даже ненависть к крылатому народу. Это хороший шанс для нас.

- Насколько ты уверена?

- Я видела, как он бережно несет наше дитя на руках, рассказывая ему о нас с тобой. Я видела в его глазах заботу. Он достойный.

Латайна была очень тесно связана с этим миром. Она родилась со способностью видеть пути судеб, что позволяло ей избежать многих бедствий. К сожалению, не всех, иначе Ганул не оказался бы сейчас в таком состоянии.

- Хорошо, - вздохнул змей, и этот вздох был наполнен облегчением. Он устал от такого существования. – Я хочу верить тебе.

Латайна грустно улыбнулась, вытирая покатившуюся по щеке слезу. В следующее мгновение ее тело начало меняться, преобретая змеиную форму. Очень скоро в окончательно освободившихся ото льда водах океана переплелись два огромных змеиных тела. Одно из этих тел было покрыто кровоточащими ранами, а другое казалось побелевшим от возраста и страданий. Это был акт зачатия новой жизни путем смерти их обоих. Не имелось даже намека на страсть. Была лишь боль, предчувствие смерти и… надежда. Надежда на то, что частица их жизни продолжит существовать в их ребенке.