И аз воздам - Ирина Чернова

В комнату влетел Юра, оттолкнув меня от дивана, но внутри у меня рождалась бешеная злость и ненависть, которая становилась все сильнее при виде заплаканного маминого лица. Вот, значит, как эта стерва решила сделать? Да я ее просто убью своими собственными руками, на швабру натяну, волосы все повыдергаю, твари поганой! Сплетница чертова!

— Юра, спроси у мамы, кто ей звонил сегодня и что сказал! Спроси, спроси! Помнишь эту дрянь, вашу Егоровну? Помнишь, как она лезла вчера в кабинет, пытаясь посмотреть, что там происходит? Это она звонила сегодня, да, мама? Что она тебе наговорила про меня и Юру с Сергеем?

— Лера, выйди пожалуйста, — попросил Юра, — я сам в состоянии объяснить все. Леночка, прошу тебя, сколько раз я уже говорил…

Я вышла из полутемной гостиной и присела на кухне за стол. Лишь бы все обошлось у мамы, лишь бы не было последствий… остальное я как-нибудь переживу, только пусть мама не плачет и не думает, что ее старшая дочь такая подлая, как ей пытались обрисовать. Для чего та поганая сплетница позвонила ей? Нагадить чисто по-женски… ну и дрянь…

Внутри по-прежнему полыхала ненависть, которую было ничем не успокоить, разве что усекновением языка зловредной бабе.

— Лера, — Юра сел рядом со мной за стол, — она успокоилась и уснула. Лишь бы все обошлось… как я испугался за нее, ты не представляешь! Я очень люблю твою маму и готов на все ради нее. Завтра же пойду к Андрею Борисычу, пусть гонит на все четыре стороны эту Валентину. Лучше я сам буду мыть коридоры, чем видеть эту дрянь! Вместе с Сергеем пойдем!

— А она так и будет спокойно жить дальше? После всего, что сегодня было? — при воспоминании обо всем меня стало трясти от злости. — Она каждый день у вас убирает?

— Лера, ты успокойся пожалуйста, хочешь, я тебе валерьянки накапаю? Или корвалолу? Ты прямо на себя не похожа и глаза какие-то мутные стали.

— Не надо мне корвалолу, что я, бабка старая, корвалол глотать?

— Не бабка, но это помогает успокоиться. Даже если ты побежишь и устроишь с ней драку, она будет только довольна, это я тебе как врач говорю, да еще потом и хвалиться будет перед всеми. Ты девушка и тебе не пристало так разбираться даже с такой отвратительной особой, как Валентина. Это уже мое дело, как мужчины, и я не позволю делать это даже тебе. Просто поверь мне на слово, что я ей этого не прощу, хорошо?

Мама встала только на следующий день, побледневшая и с темными кругами под глазами. С утра я не пошла никуда, терпеливо дожидаясь ее пробуждения и, как только она смогла выслушать меня, призналась ей о причинах посещения мной больницы. По всему было видно, что она борется внутри себя с недоверием, посеянном в ней склочной Егоровной.

— Лера, ну почему ты мне сразу ничего не рассказала? — мамин тон был уже не такой холодный, как вчера, но и привычной теплоты в нем я тоже не почувствовала. — Если бы я знала все, то разве стала бы слушать эту Валентину?

Я долго объясняла ей, по какой причине не хотела ее волновать, что вообще не хотела говорить ни о чем даже Юре и, если бы он сам не нажал на меня, то никто бы ничего не знал и по сей день. Мама слушала внимательно, кивала головой, но прежнего доверия я так и не почувствовала. Чем еще я могу перед ней оправдаться?

— Мамуля, я уезжаю послезавтра, как только приеду, сразу вышлю тебе выписку из больницы и справку из ГИБДД. Ты посмотришь, что я не обманываю тебя, можешь сама поговорить с Сергеем, который делал мне массаж, он уж точно лицо независимое, врать ему незачем. Ты только поднимись, слышишь? Тебе еще четыре месяца доходить надо, ребенка здорового родить, вырастить его… ну хочешь, я возьму пару недель на работе и приеду сюда, помогать тебе после родов?

— Не надо, Лера, — мама через силу протянула руку и положила мне ее на плечо. — Я справлюсь, Юра мне поможет. Ты не волнуйся за меня, я выдержу. Главное — что все сказанное было враньем… да?

— Да конечно же, враньем! Как ты могла поверить в такую глупость?

— Иногда женщины верят и в гораздо бОльшие глупости, — сказала она, а я сразу вспомнила Лешика. — Ты лечись, Лера, здоровье надо поправлять обязательно.

Юра хотел отвезти меня на вокзал сам, но я отказалась, уверив, что вполне могу добраться туда на такси, а сумку мне донесет носильщик или тот же шофер за дополнительную плату. Не надо сейчас ему провожать меня, мама на вокзал не поехала по причине жары, но я была совершенно уверена, что она еще никак не может отойти от тех страшных переживаний и ей пока что неприятно меня видеть. Убедить ее окончательно поможет только время, ну и документы из больницы, где я лежала после аварии. Я была согласна потерпеть, лишь бы мамино состояние было стабильным и с ребенком было бы все в порядке. Как она только решилась рожать в таком возрасте, да ей памятник за это надо поставить! А я… ладно, переживу, благо за собой никакой вины не чувствую. Глядишь, к осени соберусь да действительно приеду помогать ей…

Несмотря на все нервотрепки, помощь Юры и Сергея превзошла все мои ожидания. Ванны и массаж сделали свое дело — боль перестала отдаваться в руки, я уже вполне сносно поднималась сама по утрам, опираясь только на спинку стула, а принимать таблетки и вовсе перестала даже на ночь. Ко всему прочему ко мне прилип красивый загар и выглядеть я стала достаточно неплохо по сравнению с тем пугалом предсмертного вида, которое уезжало из Питера две недели назад. Из ограничений, которые надо было постоянно соблюдать, остался запрет на прыжки и танцы, а также надо было крайне осторожно спускаться по ступенькам. Раньше я прыгала по ним, как белка, теперь же приходилось придерживаться за перила и стараться делать все плавно. Со стороны это смотрелось несколько комично, но… забота о себе вышла на первое место. Еще массу огорчений мне доставлял шрам на затылке — волосы теперь надо было только скалывать, чтобы его не было видно. Пришлось купить несколько заколок и таскать их постоянно с собой — а вдруг одна сломается, не ходить же мне по городу с такой прорехой в волосах? Я попыталась обратиться в две клиники по пересадке волос, но они меня огорчили бесповоротно — на шрамы волосы не пересаживают, нету пока таких технологий и я смирилась с очередной неудачей. Порадовало меня лишь одно обстоятельство — все анализы, которые я сдала у гинеколога и в КВД, были хорошие, хоть это наследство Дайлерии мне ничем не икнулось.

Жизнь летом на работе не особенно интересна, обидно сидеть в четырех стенах, когда светит солнце, а оно почему-то светило только на неделе! В пятницу с утра меня встречало чистое небо, к обеду погода начинала хмуриться, к вечеру собирались тучи и всю субботу поливали дожди. В воскресенье к обеду небо становилось веселенького голубого цвета и с понедельника опять начиналась жара.