Её вина - Анна Джолос

– Я же сказала, что да, – наплевав на боль, тянусь к нему.

Замираю в паре сантиметров от его лица и сейчас, как никогда, понимаю, Громов – не трофей и не мужчина, с которым я просто хочу переспать. Он – тот, кого я полюбила. По-настоящему. Впервые… Ведь подобного со мной раньше не случалось.

Говоря откровенно, я никогда не верила в пресловутых бабочек, порхающих в груди. Для меня книжная любовь всегда была чем-то эфемерным и в большей степени выдуманным, а отношения между мужчиной и женщиной рассматривались лишь через призму взаимовыгоды, в которой каждый имеет свой интерес.

Улыбаюсь. Жарко стреляю глазами, а после – вновь целую. Только на этот раз совсем-совсем иначе... По-другому…

Оказывается, я умею быть мягкой и нежной. Во всяком случае то, что сейчас происходит, совершенно на меня не похоже. Пальцы осторожно поглаживают его скулу, а мои губы, едва касаясь, медленно задевают его. Скользят вверх-вниз…Дразня… Разгоняя по венам незнакомый трепет и электрические импульсы.

Честно, у меня нет цели его соблазнить. Я просто хочу понять, что он на самом деле чувствует. Хочу дать Максиму выбор. И каким бы он ни был, я его приму. Потому что мне нужны все ответы разом.

Кстати про ответы… Реакция парня неоднозначна. Максим напряжён до предела, он нервничает, а ещё однозначно борется с собой. Понимаю это, когда ловлю его взгляд: горящий, но, чёрт возьми, сомневающийся... Лёгкий привкус виски кружит голову, но сквозь пелену дурмана, окутавшего рассудок, пробивается неутешительная мысль. Он всё же не отвечает на поцелуй... и я, возможно, вижу то, чего и нет вовсе…

Разочарование чёрной вязкой смолой разливается в груди. Что ж… Невзаимность – это больно и неприятно. Так бывает… Видимо, жизнь решила щёлкнуть меня по носу и таким образом. Поучительно, согласна.

Да, сию же секунду я готова расплакаться от досады, но вместе с тем внезапно ощущаю приступ отвращения к себе. Хочу отстраниться, ведь мне вдруг становится очень стыдно. На что я рассчитывала? Он – чужой жених. Чужой мужчина.

Моя беспринципность просто зашкаливает. Как всегда, привыкла идти напролом и думать лишь о том, чего хочу исключительно я. Прирождённый циник, эгоистка чистой воды. По сути всего-навсего жалкий потребитель.

Закрываю глаза. Качаю головой.

Непроходимая дура… Будет тебе уроком.

– Прости, я не должна была, – извиняюсь за свой поступок совершенно искренне.

– Замолчи, Барских, – слышу в ответ, а потом происходит то, чего я уже совсем не жду.

Максим целует меня сам. Так горячо и зло, что дыхание перехватывает, а сердце пропускает удар.

Первый шок проходит не сразу. Как прибитая, хватаюсь за его широкие плечи, не в силах поверить, что всё это взаправду. Не сон и не игра моего больного воображения.

Клянусь, в эту самую минуту в душе зарождается нечто совершенно прекрасное. Хрупкое. Невероятное... И да, теперь с полной уверенностью могу сказать, что те самые бабочки существуют. Порхают себе под рёбрами, заставляя особенно остро чувствовать короткий, но такой желанный момент счастья.

Где-то там, глубоко внутри, вспыхивает тлеющий уголёк надежды. Громов ко мне не безразличен… Да, он пьян и скорее всего не совсем отдаёт отчёт своим поступкам. Но всё же я думаю, что пьян он не до такой степени, чтобы не осознавать, с кем и что делает.

Большие мужские ладони уверенно ложатся на мою шею. Пальцы очерчивают линию вдоль горла, спускаются ниже к плечам и сжимают их.

Провожу языком по его губам, распаляя сильнее, и в следующую секунду оказываюсь прижатой к бортику бассейна, вода в котором по ощущениям поднялась градусов на двадцать.

Поцелуи становятся глубже. Жарче. Отчаяннее… А объятия – всё теснее и откровеннее.

Максим прижимает меня к себе, мои руки путешествуют по его телу, и шансов остановиться у нас всё меньше. Потому что в кои-то веки человек, который стоит напротив, руководствуется не доводами рассудка, а чем-то другим… Почему он решил позволить этому случиться – для меня загадка. И разгадывать её сейчас я не собираюсь.

Отстраняюсь, чтобы глотнуть немного воздуха, и мы замираем, тяжело дыша.

Медленно опускаю тонкие лямки коктейльного платья. Решительно стягиваю его через низ и с вызовом смотрю на парня, мысли о котором с недавних пор прочно засели в глупой голове. Вскидываю подбородок, и меня вдруг накрывает какое-то совершенно дурное волнение. Оно зарождается в области солнечного сплетения, простреливает до самых лопаток и распускает по телу ворох бешеных мурашек…

Останови всё это сейчас, если хочешь…

Взгляд Максима, расплавленный и потемневший, пробирается под самую кожу. Откровенно изучает,  будоражит и заставляет нервничать.

– Конец платью от Валентино, – чтобы хоть как-то разрядить обстановку, констатирую я, глядя на брендовую вещицу.

Попадаю в кольцо его сильных рук. Наши обнажённые тела соприкасаются, и я прикрываю отяжелевшие веки от удовольствия.

– Жаль. Красивое… – отвечает он.

Одним ловким движением поворачивает меня так, чтобы я стояла к нему спиной. Живот касается холодной плитки, и я судорожно сглатываю, когда Максим припадает горячими губами к моей шее. Кажется, с языка слетает что-то нецензурное. Непроизвольно вздрогнув, склоняю голову чуть в сторону. Резко выдыхаю… Не могу сдержать сладострастный стон, ведь его ладонь накрывает болезненно ноющую грудь и начинает мучительно медленно ласкать её. Настойчиво, и именно так, как мне того хотелось бы…

– Этого добивалась, да? – горячий шёпот, губы задевают ухо и уверенно скользят вниз.

Вместо слов зарываюсь в пряди его волос и прижимаюсь лопатками к разгорячённой коже. Цепляет пальцами подбородок, приподнимая его. Нетерпеливо оглаживает ими контур моих губ. Надавливает, вынуждая разомкнуть их.

– Прямиком в ад привела меня, Барских…

Не скрою, неимоверно больно слышать ничем не прикрытое сожаление, так отчётливо звучащее его голосом…

Но моя беда в том, что тормоза всегда отсутствовали напрочь.

– Тогда сгорим там вместе, м? – спустя минуту гнетущей тишины шепчу я, ощущая, как глаза застилают жгучие слёзы...

Глава 66 Максим