Её вина - Анна Джолос

ревность, нервы сдали, но чтоб вот так себя вести… Никогда бы не подумала, что внутри Ржевской живёт такая законченная истеричка.

Воскресаю в памяти картинку получасовой давности. Оля и Громов фактически на глазах у всех ссорятся друг с другом. Максим требует, чтобы Ржевская перевела мне деньги. Срочно. Немедленно. При нём. Через сбербанк-онлайн. Оля мямлит про невозможность операций с этим счётом. Обещает обратиться в банк и подать заявление. Я так понимаю, открыла вклад, решив заработать на процентах. Там ведь иногда есть определённые условия и ограничения по снятию средств.

На Громова страшно смотреть. Сначала он молчит. А потом начинает говорить с ней таким тоном, что даже мне становится не по себе...

Из его монолога ясно следующее: он глубоко разочарован её поступком. А наши с ней денежные махинации расценил как двойное предательство. Потому что, цитирую, «снова сделали всё за моей спиной».

Оля, рыдая, оседает на траву. А потом ( видимо вспомнив о том, что рядом с ними третий лишний) направляет свой гнев на меня. Встаёт. Кричит и, кажется, даже хочет затеять драку. Обвиняет во всех смертных грехах. В том, что разрушила не только его жизнь, но и её отношения с Максимом.

Честно? По-женски мне её жаль. Не потому что Максим предпочёл меня. Это ведь не так (хотя Ольга убеждена в обратном). А потому что её неуверенность в себе видна невооружённым глазом.

«Из-за таких, как ты, страдает институт семьи!»

«Думаешь, если красивее, богаче, то тебе всё можно?»

И в таком духе. Там, похоже, комплексов целый клад.

– Эй, хватит киснуть! На тебе лица нет, – слышу голос Троицкого и выныриваю из своих мыслей.

– Потому что этот вечер прошёл совсем не так, как я планировала.

– Так бывает. Выдохни, зай. Всё наладится со временем, вот увидишь.

– Не надо со мной сюсюкаться, я взрослая девочка! – хмурю брови.

– Взрослым девочкам тоже бывает больно, я прав?

Экстрасенс треклятый!

– Просто меня впервые продинамили. Вот тебе и вся причина.

Вздыхаю.

– Ты пойми, Громов – порядочный человек, у него есть нерушимые принципы, понятие того, что хорошо, а что плохо, и свой взгляд на определённые вещи. Флирт с тобой в его систему ценностей не укладывается совсем.

Молча слушаю своего «душевного доктора». А ведь я об этом как-то не подумала…

Резкий стук справа заставляет непроизвольно дёрнуться.

Женька.

– Все разъехались.

– Как Максим? – осторожно осведомляется друг.

– Его лучше пока не трогать, – сообщает девчонка. Устало вздыхает и почёсывает лоб. – Мы с мамой тоже поедем, ладно?

– Давай отвезу. Время позднее, – предлагает Захар.

– Спасибо, было бы здорово. – Мам!

– Арин, ты, может, с нами? – гладит меня по голове.

– Я на своей доберусь.

– Точно?

– Троицкий, всё, езжай давай.

Выбравшись из автомобиля, прощаюсь с Женей и матерью Максима. Машу ручкой Захару на прощание и направляюсь к своей машине. Сажусь на водительское сиденье, включаю двигатель.

Внедорожник, моргнув фарами, разворачивается и уезжает. Я же, недолго думая, глушу мотор. Мне не даёт покоя одна мысль, пришедшая в голову во время разговора с Троицким.

«Ты пойми, Громов – порядочный человек, у него есть нерушимые принципы, понятие того, что хорошо, а что плохо, и свой взгляд на определённые вещи. Флирт с тобой в его систему ценностей не укладывается совсем.»

Я трактую слова Захара по-своему.

Что если всё совсем не так, как кажется на первый взгляд?

Что если Максим лишь хочет показаться равнодушным и холодным?

Пока не проверю, не успокоюсь.

Ещё минут десять здравый смысл заставляет сомневаться в правильности моего решения. Но в итоге проигрывает отчаянному желанию поговорить с парнем с глазу на глаз.

Вылезаю из машины, ставлю её на сигнализацию и возвращаюсь во двор. Хорошо хоть ключи в бардачке нашла.

Снимаю туфли и босыми ногами иду по зелёной траве. Цветные гелиевые шары неспешно покачиваются от лёгкого ветерка у крыши беседки. Сонечка и Таня заняты уборкой, и я, лишь коротко кивнув, прохожу мимо и направляюсь к дому. Первый этаж, второй. Комнаты, гостиная. Громова нигде нет...

Совершенно точно он не уехал. Видела своими глазами, как Оля одна садилась в машину его товарища Михаила.

Несколько секунд, проведённых в раздумиях, и я начинаю догадываться, где искать парня. Спешу проверить своё предположение и осторожно дёргаю на себя заветную дверь. Так и есть. Приглушённый свет. Горят лишь встроенные в бортики лампы. Шум воды. И губы растягиваются в улыбке, когда я вижу Максима, технично работающего руками. Он пересекает бассейн с немыслимой скоростью.

Подхожу к самому краю и присаживаюсь на корточки. К своему удивлению, замечаю чуть правее на плитке бутылку виски и одинокий бокал.

Даже так? Он ведь вроде как не пьёт? Или… я ошибаюсь?

А вот и акула приближается… Откусит голову или пожалеет?

Максим выныривает из воды, обдавая меня волной брызг. Часто дыша, смахивает с лица капли и на секунду теряется. Не ожидал меня увидеть. Его лицо мрачнеет, а взгляд становится по обыкновению недоброжелательным и хмурым.

– Ночной заплыв?

– Какие черти тебя принесли? – интересуется недовольно.

– Поговорить хочу, – мой голос звучит спокойно, но внутри такой кавардак…

– Уже поговорили, – бросает зло.

– Наедине поговорить хочу, Максим.

– Оля вернёт деньги завтра. Я уеду утром. Что ещё?

– Не груби… Ты пил? – киваю в сторону бутылки.

– Какое это имеет значение? – снова раздражается.

– Просто странно, ты и виски… Неожиданный такой тандем.

– Давай ближе к делу, Барских, – опирается руками на бортик, и мой взгляд непроизвольно фокусируется на широких, красиво очерченных плечах.

– Так не терпится меня выгнать? – стараюсь сохранять самообладание. Но, честно говоря,