Драконий Катарсис. Изъятый - Василий Тарасенко

Уже протягивая бумаги Лионелю, я заметила, как на пол спланировал небольшой листочек, на котором были криво набросаны несколько слов. Подхватив бумагу, я прочитала:

«Беоргу! В свете изменившейся обстановки настоятельно рекомендую ускорить события. Помни об обязательствах, взятых тобой на себя в обмен на мою помощь! Приказ должен быть исполнен любой ценой».

А вот это заставило меня окаменеть. Получается, кто-то отдает маршалу приказы? Эльфу, который вот-вот должен взойти на трон возрожденной Империи? Холодная испарина выступила на лбу. Лионель и Марат чуть ли не в один голос спросили:

— Что такое, Трис? Что в этой бумаге?

Записка прошлась по рукам моих супругов, поглотив все звуки в кабинете. Казалось, даже огонь в камине притих, напуганный важнейшей информацией. У заговора обнаружилось уже боги знают какое по счету дно… Я сглотнула и сказала:

— Больше ждать нельзя. Дворянские роты уже на подходе к столице. Пора начинать. Лионель…

Бард пружинисто подался ко мне, пожирая пылающим взглядом. Я криво усмехнулась:

— Твоя задача — найти капитана Артуару. Она со своими силами должна начать аресты ровно через два часа от этой минуты. И помните: арестовывать главарей надо одновременно!

— Сделаем, — кивнул барон Фальк.

Не дожидаясь дальнейших слов, он вышел из кабинета. Я посмотрела в глаза Марату:

— У тебя задача проще и сложнее. Снова надо выкрасть документы. Теперь у самого маршала. Они должны попасть ко мне в руки до начала арестов.

Вервуд почесал макушку и со вздохом сказал:

— Сложновато будет. Армейский чин — не чиновник. Да и охрана…

Он нахмурился, потом улыбнулся и добавил:

— Его переписка будет у тебя через час, Трис.

Марат шагнул назад, к тени, из которой появился. Легкий порыв ветерка сообщил, что моего юного супруга и кровного брата больше нет в кабинете. Лицедей лунной тени вернулся в родную стихию, отправившись непонятными тропами выполнять поручение. Страх за мужей на миг сжал сердце, но я лишь крепче стиснула зубы. Впереди либо большая чистка, либо кровавая война. И выбора я не видела. Пристроившись обратно в кресло, подобрала с пола уроненные Лионелем бумаги. Оставалось просмотреть еще два документа.

Когда через полчаса ко мне ворвался несколько озверевший Террор, я уже знала, зачем и почему устроили покушение на его молодую жену. А Сахарок с морозящим льдом в голосе объяснил — кто.

Глава 9

ИМПЕРАТОРСКАЯ РАБЫНЯ И КОНСПИРАТОРЫ

Поздним вечером давящая суета наконец отпустила, что дало возможность перевести дух и осмотреться. Теперь можно было заняться странным настроением Лайсси. Она вообще сегодня какая-то не такая с самого утра, после мерзкой магической атаки. Когда я спросонья увидел, как мою нагайну жадно опутывает мерзкое заклятие, фонящее самой смертью, что-то внутри оборвалось. Но бояться было некогда. Мое синее пламя безо всяких команд набросилось на зловредную магию, отсекло малышку от дурной пакости и банально сожрало эту мерзость. Ощутив внутри сильные позывы к рвоте, я поспешил сбежать, чтобы не вырвало при Лайсси. Как-то совсем не хотелось, чтобы она видела меня в состоянии нестояния. Когда же я вернулся в наши покои, юной змеедевушки там не застал. Она успела куда-то испариться. Мое желание найти подругу обломили несколько секретарей. Пришлось еще до завтрака заняться самыми срочными делами. А после дела так закрутили, что я и думать забыл об утренних событиях. Главное — моя Лайсси жива, с остальным разберемся.

К обеду мне удалось спихнуть нудятину государственных дел на ту, кто и должна ими заниматься — наместницу, — а сам принялся развлекать змейку, которую нашел понурой в дворцовом саду, куда она по привычке сбежала от суеты. На все мои попытки разговорить ее Лайэссия отвечала односложно и смотрела так, словно вот-вот расплачется. Помотав мне нервы, нагайна сбежала, отговорившись срочными делами. А там и меня вновь потянули к бумагам. Будь проклят тот день и час, когда какой-то недоумок придумал бюрократию!

И вот сейчас, поздним вечером, я прогуливался по саду, вспоминая поведение своей змеи. Происходящее мне очень не понравилось. Тоска Лайсси перекинулась и на меня, заставив нервничать. Что-то моя малышка скрывает. И это что-то ее очень сильно гнетет. Похоже, пора поговорить начистоту. Сорвав с ветки какого-то деревца пару листочков и потерев их между пальцами, я вдохнул запах листвы, выдохнул и направился к нашим покоям.

Нагайна встретила меня безучастным взглядом глубоко задумавшегося существа. Я подошел к креслу, в котором она сидела, опустился на колени и уперся руками в ее колени, после чего заглянул в изумрудные глаза и сказал:

— Дам золотой за твои мысли, солнце.

— Что? — вздрогнула Лайсси.

— Что случилось, сердце мое?

Взгляд нагайны, растерянный и обиженный, но при этом наглухо замкнутый, обжег душу. Моя девчонка горевала, сомнений никаких не осталось.

— Кто посмел тебя обидеть? — В душе проснулась знакомая ярость.

— Никто… — тихо ответила змейка, и мимолетная тонкая улыбка скользнула по таким манящим губам. Я сглотнул, подавив порыв впиться в эти губы плавким поцелуем, а змея проговорила: — Когда-то в детстве меня отвели к какому-то прорицателю. Он очень внимательно посмотрел на меня.

Повисла звенящая пауза. Я положил голову ей на колени, вывернув шею в попытке не потерять взгляд. Влажные глаза Лайсси на миг прикрылись, а потом она продолжила:

— Прорицатель сказал отцу, что не завидует моей судьбе.

Я молчал, боясь нарушить эту хрупкую откровенность. Лайсси редко рассказывала о себе в эти дни, словно чего-то боялась. Нагайна сглотнула и сказала:

— И вот теперь я императорская рабыня, вот так просто…

Я вскинулся, бережно поймал пальцами правой руки ее острый подбородок и заставил юную нагайну посмотреть мне прямо в глаза. После чего сказал:

— Может быть. Куда уж проще.

Лайсси вздрогнула и передернула плечами. Я властно запустил пальцы левой руки в ее густые волосы цвета весенней зелени, потянул нагайну на себя и прошептал в прекрасное ухо:

— Может быть, где-то там ты и считаешься рабой, любимая. Но только не рядом со мной.

Губы Лайсси скривились в горькой усмешке. Она с заметным трудом проглотила готовые сорваться слезы и сказала:

— Это так тяжело — осознавать, что в любой момент тебе могут приказать что угодно, и ты будешь обязана это выполнить, иначе пострадаешь… Вещь, ничего больше. Замечают, когда нужна для постели или поручения, а в остальное время даже тени не видят. И ты должна мириться с этим, иначе твоя семья пострадает.