La Storia. История. Скандал, который длится уже десять тысяч лет - Эльза Моранте

«Ты придешь за нами?»

«Да — да!»

Голос Давиде был хриплым, отрывистым и усталым, но говорил он дружелюбно, почти нежно.

«А адрес ты помнишь?» — беспокоился Узеппе.

«Помню. Конечно, помню».

Каждый раз при звуках голоса Давиде Красавица скулила, вставая передними лапами на дверь и пытаясь открыть ее. Да и Узеппе, стоя перед закрытой дверью, никак не решался уйти. Чего-то не хватало в этом диалоге. Через мгновение ему в голову пришла замечательная мысль, он тихонько постучал в дверь и сказал:

«Вавиде! Когда ты придешь за нами, почему бы тебе не пообедать у нас? У нас есть помидоры… и плита… и спагетти… и помидоры… и вино!»

«Спасибо, приду. Хорошо. Спасибо».

«Когда придешь? Завтра?»

«Завтра… или в другой день… Спасибо».

«Не забудешь?»

«Нет. А сейчас уходите».

«Хорошо. Пошли, Красавица». Узеппе уже бежал на улицу Бодони, чтобы скорее сообщить матери о завтрашнем госте и что нужно было немедленно купить вина (Ида вина не покупала, так как его пил только Нино). Но ни завтра, ни в последующие дни желанный гость не пришел, хотя целая фьяска вина ждала его посредине стола и Узеппе сам клал на предназначенное для гостя место тарелку, вилку и нож. После обеда Красавица и Узеппе не торопились идти на ежедневную прогулку на случай, если Давиде пришел бы позднее. Они подолгу стояли у подъезда, глядя вдоль улицы Бодони и на близлежащие улицы. Но Давиде Сегре не появлялся.

Не раз Узеппе порывался направиться в запрещенную сторону, но Красавица, глядя на него и потягивая за поводок, урезонивала малыша: «Нас не звали!» Узеппе отказывался от своей затеи, и они пускались в длинный, хорошо им знакомый путь, который вел к прекрасному лесному шатру. Путь этот стал их каждодневным маршрутом. В те дни в шатре произошла еще одна замечательная встреча.

5

Из-за последних набегов Узеппе и Красавицы на комнату Давиде они не появлялись в шатре целых три дня. Едва войдя, они обнаружили там нечто новое и таинственное. В это время года (конец мая) сюда никто не приходил, кроме них двоих. Ближе к городу, на поросших травой берегах уже можно было увидеть, особенно в выходные дни, купающихся римских мальчишек, но лесной массив позади холмов и зарослей тростника оставался девственным, как джунгли. Лишь однажды Узеппе увидел над поляной прилетевшую с моря чайку, которую он принял за огромную белую ласточку. После того знаменитого певчего воробья или скворца под кровлю шатра залетали другие воробьи и скворцы, но они издавали лишь обыкновенное, банальное «тит-тит» и улетали, испугавшись резвящейся Красавицы. Несомненно, они не знали песенки «Это шутка…», но это не смущало Узеппе: ведь существовало неоспоримое доказательство, что замечательная песня становится известной в птичьей среде и, значит, рано или поздно, кто-нибудь из них ее споет.

Что касается короткой, радостной галлюцинации самого первого дня, Узеппе принял ее за нечто совершенно естественное, так что когда она развеялась, он тут же ее забыл. Однако в крохотном пространстве лесного шатра от нее осталось зачарованное воспоминание, похожее на радугу, в которой соединялись цвета и звуки. Эта огромная радуга, раскинувшаяся над кронами деревьев, проливалась на поляну светлым дождем звуков… Случалось и в городе, что звуки и предметы вокруг Узеппе, сливаясь в одно целое, взлетали вверх в виде яркой вспышки, заставляя кричать тишину. Когда он закрывал лицо ладонями, улыбаясь, как слепой, внимающий чудесным звукам. Это значило, что всем своим маленьким тельцем он слушал этот взлетающий ввысь хор, который на музыкальном языке (неизвестном Узеппе) назывался фугой… Воспоминание это постоянно возвращалось к нему в разных формах. Возможно, оно сопровождало Узеппе повсюду, перенося его в чудесный лесной шатер, как в родной дом.

Дом этот казался ему, однако, пустым. С самого рождения неутолимым желанием Узеппе было делиться с другими своей радостью, но до сих пор только Красавица наслаждалась лесным шатром вместе с ним. Он попытался хоть раз привести сюда мать, с воодушевлением описывая ей поляну и ее местонахождение, но Иде было трудно ходить на большие расстояния из-за больных ног, ей казалось, что вместо костей у нее внутри болтаются веревки… Зато Узеппе загорелся теперь желанием принять в шатре Давиде Сегре, хотя пока еще не осмелился его пригласить. Что касается других людей — всех остальных людей на земле, — уже давно он чувствовал себя исключенным из их круга. Именно пустынность этого укромного местечка позволяла ему жить тут с Красавицей.

За деревьями, ниже по склону, была еще одна поляна, окруженная небольшим кустарником. Там было солнечно и сухо, там даже росли маки. Красавице и Узеппе полянка эта была хорошо известна (как и другие близлежащие полянки и склоны), именно на ней Красавица обычно сушила шерсть после купания.

Дело в том, что она теперь каждый день купалась в реке, а Узеппе с завистью смотрел на нее с берега, так как не умел плавать. Правда, однажды, не в силах противостоять желанию поиграть с собакой, позабыв обо всем, он быстро снял сандалии и штанишки и ступил было уже в воду. Но Красавица, почувствовав неладное своим овчарочьим чутьем, немедленно вернулась назад и успела остановить Узеппе, схватив его зубами за майку. Потом, обернувшись, она яростно залаяла на реку, как будто это был волк. «Если ты будешь так себя вести, — жалобно сказала она малышу, — то я не смогу больше купаться, а мне это необходимо также и из соображений гигиены: помнишь, как меня прозвали? — Чернавка!» В дальнейшем Узеппе победил искушение и ожидал на берегу, на солнышке, возвращения Красавицы, которая, впрочем, никогда не задерживалась в воде…

В тот день, о котором мы рассказываем, Красавица и Узеппе, подойдя к солнечной полянке, увидели построенный из веток замечательный шалаш, которого раньше не было. Сейчас шалаш был пуст, и вокруг — никого, но было ясно, что в нем живут: они поняли это, осмотрев шалаш изнутри. Там лежал матрац (вернее, наматрасник, набитый, по-видимому, тряпьем), а сверху — солдатское одеяло. Рядом, на камне, прилепленная к нему воском, стояла наполовину сгоревшая свеча. На земле лежали комиксы, а в ямке, вырытой тут же, — две банки сардин и банка тушенки, а также, похожая на золотую, медаль небольшого диаметра, украшенная двумя надписями — по окружности и по центру. Медаль была аккуратно завернута в целлофановой пакет и спрятана под грудой еще свежих листьев. На земле валялся также кулек с остатком бобов, а снаружи на большом камне сушились плавки очень маленького размера, прижатые двумя камешками. Осмотрев шалаш, Узеппе положил все изученные им предметы на их прежние места.

Когда они выходили из шалаша, Узеппе впереди, Красавица сзади, за спиной Узеппе произошло нечто, о чем нельзя умолчать. Красавица вернулась назад и в мгновение ока съела все остававшиеся в кульке бобы. Не подозревая, однако, в своем невежестве, что поступила нехорошо, Красавица, довольная и веселая, поспешила вслед за Узеппе, который ничего не заметил.

В тот день неизвестный хозяин шалаша так и не появился. Назавтра, когда они снова пришли, опять никого не было. Но, кто-то сюда заходил, потому что к уже перечисленным предметам добавились жестяной будильник, полупустая бутылка воды и пустая — кока-колы.

После купания Красавица улеглась на солнышке, а Узеппе ушел в лесной шатер, куда вскоре прибежала и Красавица. Она улеглась подремать под деревом, а малыш, поскольку ему не хотелось спать, взобрался на это дерево и устроился в углублении, где он, устав от игр, обычно сидел, напевая стихи, которые сочинял и сразу же забывал. Верхние ветки дерева освещались солнцем. На них иногда садились птички и тотчас улетали. Кроме них, на стволе и листьях жили очень маленькие странные насекомые удивительной расцветки. Под солнцем листья также переливались всеми цветами радуги, их прожилки образовывали сказочные геометрические фигуры. Узеппе засмотрелся на них, как туристы засматриваются на диковинки арабского квартала… Кроме того, с этого наблюдательного пункта была хорошо видна река и освещенный солнцем берег.

Узеппе сидел на дереве уже около получаса, когда увидел в воде плывущую маленькую головку, потом показались две худенькие руки, и наконец из реки вышел мальчик, отряхиваясь от воды. Думая, что его никто не видит, он тут же снял плавки и, голый, побежал по склону, скрывшись из глаз.

Конечно, это хозяин таинственного шалаша! Узеппе окликнул Красавицу, но та в полудреме лишь слегка шевельнула левым ухом, не открывая глаз. Узеппе решил подождать и, забравшись повыше, посмотреть, не появится ли незнакомец вновь. Но и сверху шалаш не просматривался. Вокруг не было ни души, слышался лишь шум воды и шорох послеполуденного света.

Вдруг Красавица навострила уши и вскочила, чувствуя чье-то приближение. Она стояла и ждала, неистово махая хвостом и громко, но приветливо лая.